C МИРУ ПО НИТКЕ

Screenlife Technologies Тимура Бекмамбетова и Stafory, разработчик HR-сервиса «Робот Вера» на основе искусственного интеллекта, запустили проект Vera Voice, который позволяет синтезировать голос знаменитостей на русском языке. Об этом vc.ru рассказали в Stafory.

Для развития проекта Screenlife Technologies и Stafory создадут совместное предприятие. Доли в нём распределятся поровну.


Пример работы Vera Voice

В основе Vera Voice лежит нейросеть, которая анализирует оригинальный голос и воспроизводит его цифровую копию. Партнёры планируют использовать копии голосов для озвучки рекламы, объявлений, книг, фильмов, музейных гидов, игр и так далее.

Для синтеза голоса достаточно нескольких часов аудиоданных, озвученных обладателем голоса и оцифрованный текст, который он зачитывает. Аудиопоток и текст «выгружаются» в несколько нейронных сетей одновременно, одна — генерирует спектрограмму звука (его визуальное изображение), а вторая — непосредственно звук.

Пример голоса обладателя для нейросети — эталон, к которой она стремится. Копия голоса синтезируется с учётом специфического произношения слов, скорости речи, интонаций и тембра.

Владимир Свешников
сооснователь Stafory
Для работы партнёры планируют заключать договоры с обладателями голоса — Vera Voice станет агентом по синтезу его речи. Первый пилот должны запустить в течение месяца.

Компания уже подписала договор на легальное использование голоса сооснователя студии «Кубик в кубе» Руслана Габидуллина для записи аудиокниг, интерактивной рекламы, игр и голосовых открыток. Также Vera Voice ведёт переговоры об использовании её технологий с агентством аудио-коммуникаций Unisound, первые проекты могут появиться в начале 2020 года.

Ещё один инструмент Vera Voice — защита голоса от deep fake и определение факта синтеза голоса. Партнёры обещают защищать интересы обладателей голоса и отслеживать появление голосовых клонов.

Рано или поздно мы будем жить в мире наших цифровых копий и уже сейчас важно найти цивилизованные способы использования искусственного интеллекта. Отлавливать подделки и защищать известных людей от несанкционированного копирования их образов — одна из главных задач нашего проекта.

Тимур Бекмамбетов
основатель Screenlife Technologies
Stafory занимается разработками на базе искусственного интеллекта. в 2016 году компания представила сервис для подбора сотрудников с технологией распознавания речи «Робот Вера». Среди инвесторов Stafory — Фонд развития интернет-инициатив.

вырезано

См. также
Topic Link: "Это переворот, это новая парадигма"

Льва Толстого и Федора Достоевского читают во всем мире, китайский рынок является наиболее благоприятным для современных российских авторов, а политика непосредственным образом влияет на успех книг: «Газета.Ru» рассказывает о текущем положении отечественной литературы за рубежом.



Германия

Русская литература проникла в Германию в XIX веке, завоевав популярность за счет произведений Федора Достоевского, Льва Толстого, Ивана Тургенева, который долгое время жил на территории страны и первым среди соотечественников оказал серьезное влияние на своих немецких коллег, а также — уже в начале следующего столетия — Максима Горького. После длительного застоя, связанного с периодом правления Адольфа Гитлера, отечественные авторы вновь стали регулярно издаваться в Германии: в ФРГ печатались сочинения советских диссидентов, в ГДР — идейно «правильных» писателей.

В настоящее время наибольшей популярностью среди немецких читателей пользуются общепризнанные классики русской литературы — все те же Толстой, Достоевский, Тургенев и (в меньшей степени) Михаил Булгаков с Николаем Гоголем. Что касается современных авторов, то из них в читательском фаворе пребывают Светлана Алексиевич (обладательница Нобелевской премии из Белоруссии вообще очень востребована за рубежом — не только в Германии), Виктор Ерофеев, Владимир Сорокин и Дмитрий Глуховский. По словам автора «Приключений эрмитажных котов» Петра Власова, создатель книжной серии «Вселенная Метро 2033» продал на территории страны около 20 тыс. экземпляров своих произведений (речь именно про его главный цикл), что является хорошим результатом.

При этом — как отметили литературный агент Анастасия Лестер и знаменитый писатель Юрий Поляков — Германию на данный момент можно считать наиболее доступным западным рынком для отечественных авторов (хотя ситуация в последние годы несколько ухудшается из-за общего падения интереса к их творчеству в Европе и США).

Примечательно, что можно найти на здешних книжных полках также творения Александры Марининой и Дарьи Донцовой — но сделать это будет несколько труднее.

Китай

Согласно Власову и Полякову, Китай является наиболее благоприятным зарубежным рынком для российских авторов (в первую очередь — современных) из-за его масштабов и темпов роста (в 2018-м общий объем продаж литературы в КНР составил $55 млрд — это больше, чем в США; в России данный показатель, как отметил Петр, равен примерно 1 млрд), а также лучших в сравнении с Западом отношений между государствами. Кроме того, успех в Китае может продвинуть писателей на другие азиатские площадки (например, в Малайзию), а затем и в Европу. Из классиков здесь котируются Толстой (пожалуй, главный в плане популярности отечественный автор среди китайцев), Гоголь, Горький, Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Николай Некрасов, Анна Ахматова, Антон Чехов и Александр Островский. Переводят на китайский язык и современных литераторов: в частности, Виктора Пелевина, Людмилу Улицкую, Сергея Лукьяненко, Полякова, Александра Бушкова и других.

«У китайцев очень искренний и широкий интерес [к отечественной литературе], — говорит Поляков. Он также подчеркивает, что его книгу «Замыслил я побег» в КНР переиздавали три раза — и общий тираж «не превысил 100 тысяч экземпляров»: «Для Китая — это не так много. Для нас же это сейчас заоблачные цифры».

Испания

На судьбу русской литературы в Испании серьезным образом повлияла (и — частично — продолжает влиять) политика. Так, по словам директора Московского института Сервантеса Абеля Сориано, до 1936 года в стране отечественные авторы печатались хорошо, но затем — на протяжении без малого 40 лет, когда у власти стоял Франсиско Франко — все стало ограничиваться изданием исключительно общепризнанных классиков, при этом многие произведения были переведены не с русского, а с иностранных языков, что, естественно, тоже не шло им на руку в плане общей популярности.

Учитывая продолжающиеся разногласия между Мадридом и Каталонией, в разных регионах страны отношение к отечественной литературе несколько расхожее.

Согласно писательнице Дарье Гавриловой, ныне «в любом книжном магазине Барселоны всегда можно найти огромное количество русских писателей», включая Достоевского, Толстого и Чехова, пользующихся особой популярностью, а также Сергея Довлатова и Александра Солженицына.

Из современников здесь издаются среди прочих (именно на каталанском) Людмила Петрушевская и Алексиевич. «Гигантский интерес» жителей Каталонии к русской литературе Гаврилова объясняет их хорошим отношением к нашему народу в целом, что опять же связано с историей: правому Франко до последнего сопротивлялась именно Барселона, после чего в стране воцарился «железный занавес». В результате в глазах большинства каталонцев социализм, до сих пор ассоциирующийся с Россией, «не был дискредитирован, оставшись мечтой, идеалом».

Япония

Исходя из слов япониста Александры Цирефман, в Стране восходящего солнца отечественную классику «знают и с восторгом о ней говорят» — в особенности это касается Достоевского и Толстого. Причем относится данный тезис и к японским классикам, которые частично вдохновлялись произведениями великих отечественных писателей. О безусловной популярности авторов «Преступления и наказания» и »Анны Карениной» ранее также говорил профессор славистики Токийского университета Мицуеси Нумано, отмечавший, что Достоевский и Толстой — в отличие от других знаменитых соотечественников — на японский «были переведены полностью» уже достаточно давно.

Согласно литературному агенту Акико Кашивамуре, немалую роль в успехе русской литературы среди японцев играет качество перевода. Показательный пример случился в середине прошлого десятилетия, когда «Братья Карамазовы» в Японии стали миллионным бестселлером — на прилавках тогда появилось новое издание последнего романа великого русского писателя, оказавшееся в плане адаптации на порядок лучше в сравнении с предшественниками.

Великобритания

По сообщениям лондонского книжного магазина «Русский мир», бестселлерами среди русских классиков в столице Великобритании являются Достоевский, Толстой и Булгаков, тогда как из числа современных авторов чаще всего приобретают Маринину, Донцову, Дину Рубину и Бориса Акунина. Писатель Власов, в свою очередь, подчеркивает, что в стране «другая культура чтения»: многие британцы пишут и читают друг друга, при этом плюс-минус каждый десятый англичанин является автором как минимум одной книги.

Говоря про выход российских литераторов на западный рынок в целом, он отметил, что для этого существует два пути: нужно либо выиграть одну из престижных внутренних премий на родине, либо «ловить конъюнктуру», то есть писать на связанные с политикой темы (пример — Михаил Зыгарь и его «Вся кремлевская рать», книги про репрессии, Иосифа Сталина).

В то же время Петр выразил мнение, что на Западе идет «ценностная селекция»: «Достоевским они восторгаются, русская душа. А в современной литературе ценят то, что им понятно и близко. Русскость, непохожесть их отталкивают. Толстой, Достоевский и Чехов дня них — идолы, каноны, их очень много читают и переиздают. Тогда как современники им интересны исключительно с точки зрения вовлеченности в социально-политические процессы».

Во многом подтверждает это мнение и Поляков. По его предположению, падение интереса к отечественным авторам на Западе непосредственным образом связано с «уходом СССР как геополитического противника»:

«В основном там издавалась литература диссидентского направления, за счет этого мы были широко представлены. Когда Советский Союз перестал быть угрозой, интерес упал. Я думаю, что с ростом России и ее влияния в мире антироссийскую и русофобскую литературу опять начнут издавать. Политика. Литература их мало интересует», — говорит он.

США

Восприятие русской литературы (но не зарубежной литературы в целом) в Британии и США отчасти схоже: ощутимую роль здесь играет политика, в число наиболее известных отечественных авторов входят опять же Толстой, Достоевский, Чехов, а также Тургенев и Солженицын. Согласно переводчику произведений Пушкина Генри Лоуэнфельду, американцы «сравнительно плохо знают» Александра Сергеевича (в первую очередь — из-за того, что это стихи, которые сложно адаптировать на другой язык), и Гоголя, так как «в нем есть скрытая поэзия, плюс юмор труднее перевести».

Интересно, что на читательские вкусы в США немало влияют знаменитости — так, к примеру, легендарная телеведущая Опра Уинфри в свое время назвала «Анну Каренину» «самой захватывающей историей любви», что мгновенно превратило произведение из просто знаменитой классики в абсолютный бестселлер.

По словам Лоуэнфельда, из современных писателей в Штатах определенного успеха сумели добиться Улицкая и Татьяна Толстая. Вместе с тем он подчеркнул, что американцы в целом находятся «в своем языковом мире», не особо интересуясь произведениями авторов, которые пишут не на английском языке.

Франция

Согласно Власову, Франция — по его ощущением — наиболее лояльный среди всех западных рынков для современных российских авторов. При этом издатель и литературный агент Лестер данное мнение категорически опровергает, называя рынок «очень сложным». По ее словам, наиболее популярные отечественные классики среди французов — Достоевский, Булгаков, Солженицын, тогда как в числе современников наибольшим спросом пользуются Улицкая, Сорокин, Прилепин, Глуховский и Акунин.

Отвечая на вопрос, какая именно новая российская литература находится во Франции в фаворе, она подчеркнула. что «русская литература вообще непопулярна, как и всякая другая переводная литература — за исключением англоязычной».

«Иллюзий строить не надо: французы читают очень хаотично, если читают вообще. И читают они в основном французских авторов, переводных англо-саксонских, модных скандинавов или японцев, классику. А всех остальных — как придется или вообще никак. При этом французы остаются русофилами», — пояснила Лестер.

Также литературный агент уточнила, что тиражи современных российских авторов во Франции ныне «маленькие» — 2-3 тысячи: «Классиков суммарно может быть в пять раз больше, особенно — если издания «покетные». Для сравнения — «бестелесный» коммерческий французский автор имеет у себя на родине стартовый тираж в 100 тысяч экземпляров. А некоммерческий — 3-5 тысяч».

вырезано

Netflix начала тестирование переменных скоростей воспроизведения в своем приложении для Android. Эта функция позволяет пользователям замедлять свой контент со скоростью 0,5х или 0,75х от первоначальной или увеличивать скорость до 1,25х или 1,5х. Похоже, что новая функция скорости воспроизведения будет присутствовать рядом с переключателем аудио и субтитров.



Переключатели скорости воспроизведения традиционно были зарезервированы для подкастов и приложений для аудиокниг, поскольку некоторые пользователи предпочитают использовать такие носители быстрее. Что касается видео, YouTube имеет регулятор скорости воспроизведения, который варьируется от 0,25x до 2x в течение нескольких лет.

На данный момент нет ни слова о том, когда эта функция будет доступна для масс, и не будет ли она добавлена на другие платформы.

вырезано

В Госдуме состоялось заседание Общественного совета при комитете по культуре на тему «Могут ли россияне вновь стать самой читающей нацией». Участники обсудили вопросы, связанные с чтением: регламентацию писательского труда, проблемы издательского бизнеса и книготорговли, поддержку и продвижение качественной литературы, воспитание у новых поколений любви к книге.



В последние годы читатели выбирают более интересную и сложную литературу, чем раньше. Такое мнение «Радио 1» высказала редактор направления художественной литературы издательства МИФ Юлия Чегодайкина.

«Когда мы говорим «читающая нация», мы должны понимать, что это должно быть не только количество, но и качество. Рейтинги продаж последних лет говорят о том, что сейчас читатели выбирают более интересную, качественную и сложную литературу. Если мы посмотрим те же отчёты Книжной палаты, то около 15 лет их возглавляла Донцова. Однако в последние три года тенденция начала меняться. В топах – такие писатели, как Донна Тарт, Водолазкин, Яхина. Это совершенно другая литература. Если говорить о будущем, то здесь важно посмотреть на подрастающих читателей. Сейчас большой толчок рынку даёт их интерес к литературе, причём к серьёзной литературе. За последние годы появилось много издательств, специализирующиеся на выпуске молодёжной литературы, и порой это не очень сложные книги. Но мы пообщались с читателями и поняли, что подросткам не хватает уважения со стороны издателей. Они могут осилить сложные книги, и издателям хочется предложить выпускать именно такие книги. Ведь те люди, которые сейчас только подрастают, и будут той читающей нацией, которая возникнет через несколько лет», – сказала собеседница «Радио 1».

По словам Юлии Чегодайкиной, чтение сейчас становится модным трендом среди молодёжи.

«Зайди в Instagram по хэштегу #букоголик или #ячитаюкниги, и вы увидите огромное количество потрясающих людей, которые покупают книжки, читают, делятся своим мнением. Есть куча книжных блогеров, у которых миллионные просмотры в YouTube. Это говорит о том, что чтение модно, круто. Не отрицаю, что некоторые, поддавшись влиянию, покупают книжки, чтобы красиво сфоткать на столе с цветочками. Но ведь они хотят это делать, значит, есть такой тренд», – отметила издатель.

Также Юлия Чегодайкина рассказала, книги на каких носителях сейчас предпочитают российские читатели.

«Абсолютный господин рынка – это пока бумажная книга, хотя электронная книга с каждым годом набирает обороты. В последнее время стали популярными аудиокниги, и рынок художественной литературы принимается за счёт аудиокниг. Электронные книги догоняют, но догонят ещё нескоро: бумажные книги пока в приоритете», – заключила Юлия Чегодайкина.

вырезано

Исследователи развлекательной социальной сети «Фотострана» просили 20000 респондентов и выяснили, чему россияне отдают предпочтение – электронной или бумажной книге.



59% россиян оказался больше по душе традиционный формат книг – бумажный. В древности книги писали от руки, оформляли не только красиво, изысканно и дорого, но и надежно, чтобы защитить от повреждений. В наше время бумажные издания не стоят баснословных денег и доступны любому желающему. Но, как показывают результаты опроса, такой книжный формат и сейчас очень ценится. «Чтение доставляет куда больше удовольствия, если держишь в руках хорошую, качественную книгу. Не променяю запах книжных страниц на бездушные карманные электронки!» - заявил корреспондентам Степан.

35% опрошенных не согласились с предыдущей группой. Сегодня книги перестали быть редкостью и роскошью - произведения литературы доступны в любом формате, будь то аудиокниги или электронный текст. Почему этим не пользоваться? «Не всегда есть желание и возможность тратить деньги на печатные книги, а библиотеки поблизости может и не быть. Электронная книга – удобный и простой вариант, доступный в любой момент. Можно даже ночью читать и никого не будить светом!» - рассудила Мария.

Оставшиеся участники опроса не смогли дать однозначного ответа – они предпочитают не делать строго выбора между электронной и бумажной книгой и пользуются и тем, и другим.

вырезано

Писатель Дина Рубина вновь приезжает в Россию, на сей раз — чтобы презентовать заключительную часть трилогии «Наполеонов обоз», роман «Ангельский рожок». 22 и 23 ноября ее можно будет увидеть и услышать в Петербурге, 24-го — в Москве, а 7 декабря застать на столичной книжной ярмарке non/fiction.



Советы как неблагодарное занятие

— Боитесь ли вы приступать к новой книге? Есть ли у вас страх чистого листа? Как вы с ним боретесь?

— Я, знаете, давно уже ни с чем не борюсь, кроме высокого давления. И будучи автором очень большого количества книг, даже кокетничать не стану на тему «чистого листа». Чистый экран компьютера тем хорош, что вычеркнутая строчка испаряется безо всякого следа. Вымученные черновики уходят в прошлое. Я вообще после выхода книги удаляю из папок любые заметки и заделы, любые записи и переписку, оставляя только одно: чистую вычитанную верстку книги. Но тут еще надо учитывать мой характер — закрытый и не склонный обсуждать писательскую кухню, то есть как раз то, ради чего вы затеяли это интервью.

— Посоветуете ли вы человеку, чувствующему у себя некий (возможно, иллюзорный) талант, писать? Благодарно ли это ремесло — писателя? И есть ли в этом ремесле место гению, вдохновению, наитию и прочей стихии?

— Я одинаково избегаю употреблять по отношению к делу своей жизни и слово «ремесло», и слово «творчество» или «вдохновение». Писательство — это профессия, которая вмещает в себя очень многое: разумеется, и какие-то наработанные приемы, но и прозрения, да, и высокие минуты радости прорыва. В этом смысле мне странен ваш вопрос, есть ли в этом ремесле место гению. Мы вырастаем на книгах гениев, не правда ли? Гении остаются в истории литературы, в толще мировой культуры. Но и у них были свои приемы, свои черновики, свои неудачи, свое высокое давление. Что касается советов… Нет, я их никому никогда не давала. Вот это уж точно неблагодарное занятие. В буре и штормах писательского дела каждый сам ставит парус на своем кораблике и сам намечает маршрут — «куда ж нам плыть?»

— Как часто вы сталкиваетесь с упреками, дескать, в реальной жизни такого случиться не могло бы?

— Это очень распространенная реплика среднего читателя. Отвечать на нее — тоже дело неблагодарное, ибо, если читатель не поверил в события книги, значит, либо его воображение буксует, либо мастерство писателя буксует. Говорить при этом, что «в жизни бывает всякое» или «это реальная история»,— очень глупо, я никогда этого не делаю.

— У вас есть настольная книга? Что вы чаще всего перечитываете? И могла ли (теоретически) это быть книга вашего авторства?

— Ну, понятие «настольная книга» давайте будем воспринимать более э-э-э… широко. Когда-то у набожных людей настольной книгой была Библия или Евангелие. Все остальные книги — кроме поваренных, конечно,— рано или поздно уступают место другой книге. Я же читаю все время, очень разные материалы, очень разных писателей, очень разных жанров… И перечитываю много чего, конечно. Свои книги не перечитываю, а порой даже нетвердо помню, что в них происходит, но иногда по запросу литературного агента или какого-то зарубежного издательства могу заглянуть, что-то проверить. Тогда читаю с интересом, как совершенно чужой текст.

— Возвращаетесь ли вы когда-нибудь к своим сюжетам и героям? Думаете: «Здесь надо бы переделать»?

— Скорее так: «Здесь надо было бы сделать иначе». Переделывание книг — занятие странное, какое-то не совсем честное. То, что я написала в возрасте тридцати лет, принадлежит перу совсем другого человека, чем та я, какой сейчас являюсь. Другие мысли, другие предпочтения, совершенно другие вкусы. Зачем же я буду уничтожать или исправлять себя же, какой я была тогда, тридцать лет назад? Все это моя жизнь, в развитии своей логики, причин и следствий…

«Типичный день писателя — это очень скучно»

— Вы, как и раньше, садитесь писать в три часа утра? Вы всегда были такая ранняя пташка? Расскажете немного о своем типичном дне?

— Да, я рано встаю, теперь уже и по возрасту. Не в три, конечно, но довольно рано. Ярко выраженный жаворонок. К сожалению, даже если очень поздно приходится лечь, просыпаюсь в свой «час петуха», проклиная вчерашний день и обстоятельства. А типичный день писателя — ой, это очень скучно. Поэты, художники, актеры — они гораздо веселее, интенсивнее живут. А прозаики — народ тяжелозадый, им, чтобы книгу написать, надо высидеть много часов на одном месте. Причем желательно на своем собственном рабочем месте. И желательно имея под рукой свою чашку с кофе.

— Вы любите начитывать свои книги. Как вы думаете, формат аудиокниги — это маленький театр? А у читателей он от лени или от чего другого?

— Я люблю начитывать свои книги, очень серьезно к этому отношусь и — простите за откровенность,— очень хорошо это делаю. И почему же это «маленький театр»? В зависимости от таланта исполнителя и качества текста это может быть вполне большой театр, а может быть и великий театр. Когда Валентин Гафт начитывает «Евгения Онегина» — это великий театр.

Обычно я начитываю свою новую книгу до того, как объявляют ее релиз, и тогда книга выходит сразу в трех форматах: в бумажном, электронном и звуковом. Это очень благожелательно по отношению к читателю, слушателю: электронные и аудиокниги стоят дешевле.

Думаю, это замечательно, что люди стали слушать книги; наша жизнь уплотнилась настолько, что выбирать спокойный уголок и спокойные часа три для чтения все труднее. Тогда ты едешь в машине или в метро, включив аудиозапись, и поглощаешь: роман, лекцию, урок по изучению иностранного языка. Кроме того, есть множество людей, которые прекрасно воспринимают книги именно на слух. Согласно недавнему исследованию, аудиокниги по уровню расширения интеллектуального горизонта, ничем не уступают книгам бумажным.

— Чья это была идея — участвовать в премии Rock&Book за лучшие аудиокниги, в том числе начитанные самими авторами?

— Моим продюсерам, студии «ВимБо», одной из лучших студий в стране. И не особо долго эта идея вызревала. В истории литературы вообще чрезвычайно мало авторов, которые хорошо читают собственные тексты. А таких, которые делают это гораздо лучше профессиональных актеров-чтецов, вероятно, один — это я, Рубина Дина Ильинична.

«Жить, подчиняясь внутреннему тихому голосу»

— Можно ли сказать, что в последние годы вы не умещаетесь в рамки одной книги и поэтому выходят трилогии? «Наполеонов обоз» ведь планировался как двухтомник...

— Он не планировался. Он постепенно писался, вырастал, и вырос в три книги. В последние годы действительно были написаны и трилогия «Русская канарейка», и трилогия «Наполеонов обоз». Но между ними вышла вполне компактная книга «Бабий ветер». Думаю, дело не в том, куда я вмещаюсь или не вмещаюсь, а в теме, в собранном материале, в задачах, которые встают по мере продвижения в работе.

— Как долго вы писали «Наполеонов обоз»?

— В целом — четыре года, но начатки замысла возникли давно и, как обычно это бывает, долго зрели, преображаясь и трансформируясь. Хотя интенсивной работы было — вот, четыре года.

— Ради того, чтобы закончить «Ангельский рожок», вы сбежали в деревню Дворяниново Тульской области. Чем был продиктован выбор места?

— А я вообще люблю те места. Рядом — имение-музей художника Поленова, а мы дружим с Наташей Поленовой, правнучкой Василия Дмитриевича. Там и Таруса близенько, литературный очень город. Не говоря уже о Ясной Поляне. А сам домик стоит на территории очень стильного заведения под названием «Болотов.Дача»,— там собирается продвинутая молодежь… И в то же время сама деревня — место тихое, много на заборах девичьего винограда, который багровеет к осени и так прекрасно оттеняет желтизну берез и темную зелень хвойных. Холмы, поля, луна высоко над прудом стоит. А в пруду три лебедя плавают: два белых, один бурый. Волшебное место…

— Сколько сюжетов живет в вас одновременно? Если ли у вас планы в профессии на пять и десять лет вперед?

— Слушайте, вы помните замечательное высказывание Раневской: «Есть люди, в которых живет Бог, есть люди, в которых живет дьявол, а есть те, в которых живут только глисты». Так что давайте не будем ставить вопрос так кардинально: «Тук-тук, кто в домике живет». Не будем подсчитывать сюжеты ненаписанных книг и, конечно, не станем выдвигать встречные планы пятилеток. Просто будем жить, подчиняясь какому-то внутреннему тихому голосу. А как его назвать, там разберемся.

— «На солнечной стороне улицы» недавно перевели на французский. Это стал 41-й язык перевода ваших книг. Какие чувства вы испытываете, когда видите свою фамилию на другом языке? Следите ли вы за переводами?

— Нет, на французском у меня уже вышли до того три книги, но такая вот огромная, внушительная — это приятно.

По поводу испытываемых чувств и своей фамилии. Французский язык — это еще вполне читаемое имя: Dina Rubina — как есть, так и пишется. Вот на голландском моя фамилия звучит малопристойно — Руебина, а на греческом вообще неузнаваемо: то ли Калиткина, то ли Пушкарева. Так что разные чувства, разные. А ведь я еще и на тайский переведена, и на корейский, и на китайский, и на турецкий… Страшно представить, если вдуматься в иероглифы.

С переводчиками я всегда очень нежна и предупредительна, тем более что языков никаких не знаю и потому всегда благоговею. Очень быстро отвечаю на письма, стараюсь соответствовать. Всегда бываю благодарна.

Политики? Ну их всех к черту

— Дом в понимании «место для души»: сейчас (и последние тридцать с лишним лет) для вас это Маале-Адумим? Есть какие-то вещи, которые вы возите с собой, чтобы одушевлять то жилье, где останавливаетесь?

— Учтите, что вы задаете эти странные вопросы человеку, который родился под знаком Девы. Загляните в гороскоп — там у меня ужас что понаписано: циник, скептик, сухарь… Что я могу с собой возить, кроме пары белья, чтобы с благодарностью думать о доме (о хорошей моей стиральной машине)? Насчет Маале-Адумим — это уже мое прошлое. Мы года четыре назад переехали в Иерусалимские горы, в деревню куда меньшей плотности населения. Но моя мечта (неисполнимая из-за дороговизны) — переехать туда, где бы жила только парочка глухонемых соседей.

— Как вы решились тогда, много лет назад, на переезд в Израиль? Сразу ли вы поняли, что это — ваше? Если смоделировать ситуацию, могли бы вы эмигрировать сейчас?

— Ради всех святых, спустя тридцать лет я уже просто не могу говорить на эту тему. Эту историю я рассказала примерно пятистам интервьюерам. Оставим уже в покое давнишние девяностые и не станем моделировать никаких ситуаций, ибо прошлое, как мы знаем, не имеет сослагательного ля-ля-ля.

Эмиграция — штука тяжелая, нешуточная, подчас смертельно тяжелая, и, оглядываясь назад, я вообще не понимаю, как я не то что там сиганула из СССР в иные земли, а как вообще из дому вышла и села в троллейбус. Сейчас для меня выезд на собственный концерт в Ашкелон — задача не из дешевых.

— Вы производите впечатление совершенно аполитичного человека, верно ли это?

— Я произвожу впечатление всегда ровно такое, которое намерена произвести, у меня для этого есть все резервы и возможности. Разумеется, я в курсе политических событий, а живя в Израиле, просто невозможно оставаться в стороне от политики. Но тех, кто эту политику вершит, я не люблю, и не люблю о них говорить, ну их всех к черту. Помните, чье-то высказывание: «Тому, кто любит колбасу и политику, лучше не знать, как делается то и это».

— Каким бы ни был ответ, смогли бы вы жить в современной России?

— Конечно. А почему нет? Жила бы точно так же, сидела за своим письменным столом, только за окном у меня была бы не пальма или алеппская сосна, а береза или что-то там. На Сейшелах или на Мальте тоже вполне бы нашла что делать. Главное, чтобы не очень холодно было. Я ведь пишу о людях, о чувствах — о вечном. Если что меня и интересует, так только история человеческого сердца.

«Я не бородатая девушка, чтобы удивлять “широкого читателя”»

— Вы действительно не помните и не узнаете лиц (как сказали в недавнем фильме о себе)? Есть какая-то черта в вас, о которой не знает широкий читатель и которая может его удивить?

— Ну я ведь не бородатая девушка, чтобы удивлять «широкого читателя». И кто он, собственно, этот самый «широкий»? Мне и узкий подходит. Человек, который прочитает мою книгу и потом будет какое-то время думать о ней,— это и есть мой читатель любого размера, и больше мне его удивить нечем.

— Девяносто или больше процентов вашей аудитории — женщины. Как вы думаете, почему?

— Ха! Откуда вы взяли эти процентики? Я не знаю такого книжного магазина, который продавал бы книги, вводя в компьютер гендерные сведения о покупателе. Во всяком случае в залах, где я выступаю, достаточно представителей сильного племени, да и письма на сайт мне приходят от очень разных людей.

Другое дело, что общемировая культурная тенденция ныне такова, что большая часть читателей, зрителей в театральных и выставочных залах,— это действительно женщины. Возможно, стоит исследовать этот социальный и культурный феномен.

— Почему такая яркая и выпуклая литература так средне переносится на экран? Ведь в экранизациях ваших произведений, IMHO, хороши актеры, сами же они уступают первоисточнику.

— Это как раз объяснимо. Сложные насыщенные тексты со сложными характерами, многоступенчатыми ассоциациями, и так далее… плохо переносят перемещение в зрительный план, всегда обедняются. Инсценировки качественной прозы редко когда бывают удачны. У меня, впрочем, есть два удачных опыта — это фильм «На Верхней Масловке» и фильм по рассказу «Любка».

— «Вообще приятно видеть, что будет, когда меня будут хоронить»,— сказали вы на презентации «Русской канарейки» в РГГУ. Как вы относитесь к смерти? Как долго вам хотелось бы прожить?

— Но ведь вы знаете все ответы на эти вопросы. Полагаю, именно на эти вопросы любой творческий человек ответит примерно одинаково: жить до того момента, пока управляешь своей жизнью, своим воображением и своим делом и не зависишь от посторонних; жить, пока еще можешь фамильярничать и шутить о матушке-Смерти.

вырезано

цикл: Наполеонов обоз
Рубина Дина — 01. Рябиновый клин (Рубина Дина) //ссылки: вырезано
Рубина Дина — 02. Белые лошади (Рубина Дина) //ссылки: вырезано

За девять месяцев 2019 продажи электронных книг увеличились на 94% в рублях и на 81,7% в натуральном эквиваленте по отношению к аналогичному периоду прошлого года. Основными драйверами роста российского рынка букридеров являются электронные библиотеки, мобильные приложения и сервис подписок, следует из отчёта «Ситилинка».



Самыми «читающими» городами стали Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород и Ростов-на-Дону. Средний чек в категории увеличился на 7% и составил 6633 рубля. Электронные книги часто покупают в качестве подарка, накануне отпускного сезона или для замены учебников их электронными версиями, чтобы существенно облегчить портфель современного школьника. В целом по стране наиболее значимый пик продаж в «Ситилинк» пришелся на канун Дня защитника отечества, конец мая и августа.

Александр Дедов, директор по маркетингу «Ситилинк»:

С 2015 года Роспотребнадзор стал больше внимания уделять нелегальному распространению авторского контента и литературы, в частности. В связи с этим, ожидалось, что закрытие бесплатных пиратских библиотек окажет значимое влияние на объемы продаж букридеров. Но на практике этого не произошло. Люди платят за безбумажные версии книг, поэтому с каждым годом уровень сервисов онлайн-библиотек, мобильных приложений, подписок только растет.

Популярность электронных изданий обусловлена также их возможностями — очень просто создать и иметь всегда под рукой свою собственную библиотеку из порядка 500−1000 книг. На практике, средний срок службы букридера составляет 4−5 лет, что превышает заявленные производителем стандартные 2 года, т.е. он становится весьма привлекательным девайсом в соотношении цена-качество. В «Ситилинк» прогнозируют, что покупательский интерес к электронным книгам на этом фоне сохранит стабильность.

По данным ВЦИОМ, более половины россиян любят читать книги. Наряду с этим покупка книг среди россиян более распространена, чем их чтение — 88% когда-либо покупали книги. По подсчетам «Эксмо-АСТ», почти четверть книг в России продается через интернет. В книжной рознице наблюдается падение, при этом растут продажи книг в федеральных книжных сетях. В прошлом году электронные книги показали рост около 50% во многом за счет замедления роста пиратства и популярности этого формата у молодежи. В будущем издатели делают ставки на рост продаж электронных и аудиокниг.

вырезано

Из доклада Главного контрольно-финансового управления США, 2016
вырезано