Tessa, 19.07.2011 23:37
—
развернуть
Фрилансер Билибин
Разговоры о том, что дизайн упаковки — не искусство, а инструмент продаж, ведутся уже больше столетия
Положа руку на сердце, что вас больше всего трогает в старинной упаковке? Её художественная ценность, мастерский дизайн, гармония цветов и линий — или ностальгический флёр, сопровождающий любой винтажный артефакт? Отечественную упаковку делали не гении, а крепкие ремесленники, и несколько золотых фамилий в её истории — исключение, лишь подтверждающее правило
Живописцы, графики и скульпторы, служившие большому искусству, зачастую относились к земным заказам от заводов и фабрик если не скептически, то настороженно. Однако высокое не всегда способно прокормить, вот и приходилось творцам соглашаться на сотрудничество с производителями пива, духов, сластей и папирос.
Сотрудничество это бывало и заказным (как бы сказали нынче, фрилансерским), и штатным — в зависимости от размаха производителя. Например, фабрика «Товарищества Абрикосова и сыновей» располагала собственным цехом по изготовлению коробок из жести и картона во главе с «креативным директором» — художником Фёдором Шемякиным. На «дизайнерскую» упаковку и рекламу уходила одна пятая всех расходов крупнейшей кондитерской компании того времени.
Собственную жестяную упаковку производили и на фабрике «Бликген и Робинсон»:
Пожалуй, самый яркий дореволюционный фрилансер — Иван Билибин. Он не только заменил привычные на тот момент строгие, с засечками шрифты на сложные, с завитками, напоминающие старославянские письмена, но и создал целую серию эскизов для упаковки в «русском стиле», которую в дальнейшем активно использовали многие кондитерские фабрики. По его макетам производились коробки для конфет, на которых в уже напечатанном рисунке предусматривалось место для имени производителя и названия изделия.
До наших дней сохранился рекламный плакат, созданный Билибиным для завода «Новая Бавария». Всё в том же «русском стиле» он изображает бояр у пивной бочки:
После революции сферу упаковки увлечённо осваивали Юон, Дейнека, Родченко, Маяковский. Последний проявил себя и как дизайнер, создав серию рисунков для обёрток карамели «Красноармейская звезда», и как копирайтер — автор текстов для обёрток карамели «Красная Москва»: «Нет буржуев, помещиков нет. Нами правит собственный совет»; «Слушай, Земля, голос Кремля»; «Сняли Скобелева, генералов вон. Нами правит собственный закон».
Если с «Красноармейской звездой» всё ясно, то авторство известной во всём мире красно-белой этикетки водки «Столичная» оспаривается. Называют двоих: Андрея Иогансона и Владимира Яковлева. Строго говоря, фактов, связанных с авторством Иогансона, практически нет — ну, кроме свидетельства его сына. А вот авторство Яковлева подтверждается чаще и посему более вероятно. Впрочем, авторами могли быть и оба художника, ведь и тот и другой много работали над рекламными плакатами пищевой продукции.
И всё же «Красная Москва» известна нам прежде всего как духи — кстати говоря, культовая марка советской эпохи и своеобразный эталон долгожительства бренда.
Этот флакон пережил почти весь советский период и здравствует до сих пор. Сам же парфюм появился несколько раньше, чем в стране заалели знамёна. Ещё в 1913 году предприниматель Александр Брокар, а точнее, его парфюмер Август Мишель создал духи, посвящённые вдовствующей императрице Марии Фёдоровне — жене Александра III. Мария Фёдоровна, в свою очередь, пожелала, чтобы они так и назывались — «Любимый букет императрицы» (любопытно, что через тридцать с лишним лет на советском парфюмерном рынке появится лот «Букет моей бабушки»).
После революции 1917 года Брокар покинул Россию, а создатель «Любимого букета императрицы» Август Мишель остался. В 1922 году он предложил — в духе нового времени — переименовать фабрику Брокара в «Новую зарю», и вскоре с его же подачи «императорский парфюм» превратился в «Красную Москву» и сменил дизайн. Новый флакон и коробку разработал художник Андрей Евсеев.
За годы существования бренда внешний вид упаковки корректировался, но всегда оставался узнаваемым. Остаётся и поныне.
Множество культовых и запоминающихся упаковок, нынче теребящих ностальгирующую душу постсоветского гражданина, появилось на свет во второй половине века. Взять, например, одеколон во флаконе в виде Спасской башни. Или духи, выпущенные к Олимпиаде 80-го года, во флаконе в виде олимпийского мишки, с горлышком под (или вместо) медвежьим хвостиком. Увы, имена разработчиков этих шедевров промдизайна затерялись в истории.
А вот об авторе флакона для одеколона «Северный» известно достаточно. Это Казимир Малевич, ещё не написавший свой знаменитый «Чёрный квадрат» и нуждающийся в деньгах. А заказчик — всё тот же Брокар, унаследовавший в 1900 году от отца парфюмерную фабрику «Брокар и К».
Флакон, созданный Малевичем, выглядел как ломаная ледяная глыба, как айсберг высотой почти 20 см. В роли пробки-крышки выступал стеклянный же белый медведь. Сначала флакон изготавливался из специального рифлёного стекла. Позже, в советский период, технология его производства упростилась: стекло изготавливалось прессованием, крышка стала латунной, а затем и вовсе пластмассовой. На дне флакона появилась маркировка «ТЖ», то есть трест «Жиркость» — советский гострест, объединивший в себе в 1920-е годы все парфюмерные производства Страны Советов, в том числе и фабрику Брокара.
Быть может, у кого-то и сейчас стоит на полке эта странная ёмкость, смоделированная теоретиком искусства, основателем супрематизма, да и просто художником с большой буквы — Казимиром Малевичем. Ведь именно такая упаковка-скульптура подолгу задерживается на полках вроде бы без надобности.
Источник
Разговоры о том, что дизайн упаковки — не искусство, а инструмент продаж, ведутся уже больше столетия
Положа руку на сердце, что вас больше всего трогает в старинной упаковке? Её художественная ценность, мастерский дизайн, гармония цветов и линий — или ностальгический флёр, сопровождающий любой винтажный артефакт? Отечественную упаковку делали не гении, а крепкие ремесленники, и несколько золотых фамилий в её истории — исключение, лишь подтверждающее правило
Живописцы, графики и скульпторы, служившие большому искусству, зачастую относились к земным заказам от заводов и фабрик если не скептически, то настороженно. Однако высокое не всегда способно прокормить, вот и приходилось творцам соглашаться на сотрудничество с производителями пива, духов, сластей и папирос.
Сотрудничество это бывало и заказным (как бы сказали нынче, фрилансерским), и штатным — в зависимости от размаха производителя. Например, фабрика «Товарищества Абрикосова и сыновей» располагала собственным цехом по изготовлению коробок из жести и картона во главе с «креативным директором» — художником Фёдором Шемякиным. На «дизайнерскую» упаковку и рекламу уходила одна пятая всех расходов крупнейшей кондитерской компании того времени.
Собственную жестяную упаковку производили и на фабрике «Бликген и Робинсон»:
Пожалуй, самый яркий дореволюционный фрилансер — Иван Билибин. Он не только заменил привычные на тот момент строгие, с засечками шрифты на сложные, с завитками, напоминающие старославянские письмена, но и создал целую серию эскизов для упаковки в «русском стиле», которую в дальнейшем активно использовали многие кондитерские фабрики. По его макетам производились коробки для конфет, на которых в уже напечатанном рисунке предусматривалось место для имени производителя и названия изделия.
До наших дней сохранился рекламный плакат, созданный Билибиным для завода «Новая Бавария». Всё в том же «русском стиле» он изображает бояр у пивной бочки:
После революции сферу упаковки увлечённо осваивали Юон, Дейнека, Родченко, Маяковский. Последний проявил себя и как дизайнер, создав серию рисунков для обёрток карамели «Красноармейская звезда», и как копирайтер — автор текстов для обёрток карамели «Красная Москва»: «Нет буржуев, помещиков нет. Нами правит собственный совет»; «Слушай, Земля, голос Кремля»; «Сняли Скобелева, генералов вон. Нами правит собственный закон».
Если с «Красноармейской звездой» всё ясно, то авторство известной во всём мире красно-белой этикетки водки «Столичная» оспаривается. Называют двоих: Андрея Иогансона и Владимира Яковлева. Строго говоря, фактов, связанных с авторством Иогансона, практически нет — ну, кроме свидетельства его сына. А вот авторство Яковлева подтверждается чаще и посему более вероятно. Впрочем, авторами могли быть и оба художника, ведь и тот и другой много работали над рекламными плакатами пищевой продукции.
И всё же «Красная Москва» известна нам прежде всего как духи — кстати говоря, культовая марка советской эпохи и своеобразный эталон долгожительства бренда.
Этот флакон пережил почти весь советский период и здравствует до сих пор. Сам же парфюм появился несколько раньше, чем в стране заалели знамёна. Ещё в 1913 году предприниматель Александр Брокар, а точнее, его парфюмер Август Мишель создал духи, посвящённые вдовствующей императрице Марии Фёдоровне — жене Александра III. Мария Фёдоровна, в свою очередь, пожелала, чтобы они так и назывались — «Любимый букет императрицы» (любопытно, что через тридцать с лишним лет на советском парфюмерном рынке появится лот «Букет моей бабушки»).
После революции 1917 года Брокар покинул Россию, а создатель «Любимого букета императрицы» Август Мишель остался. В 1922 году он предложил — в духе нового времени — переименовать фабрику Брокара в «Новую зарю», и вскоре с его же подачи «императорский парфюм» превратился в «Красную Москву» и сменил дизайн. Новый флакон и коробку разработал художник Андрей Евсеев.
За годы существования бренда внешний вид упаковки корректировался, но всегда оставался узнаваемым. Остаётся и поныне.
Множество культовых и запоминающихся упаковок, нынче теребящих ностальгирующую душу постсоветского гражданина, появилось на свет во второй половине века. Взять, например, одеколон во флаконе в виде Спасской башни. Или духи, выпущенные к Олимпиаде 80-го года, во флаконе в виде олимпийского мишки, с горлышком под (или вместо) медвежьим хвостиком. Увы, имена разработчиков этих шедевров промдизайна затерялись в истории.
А вот об авторе флакона для одеколона «Северный» известно достаточно. Это Казимир Малевич, ещё не написавший свой знаменитый «Чёрный квадрат» и нуждающийся в деньгах. А заказчик — всё тот же Брокар, унаследовавший в 1900 году от отца парфюмерную фабрику «Брокар и К».
Флакон, созданный Малевичем, выглядел как ломаная ледяная глыба, как айсберг высотой почти 20 см. В роли пробки-крышки выступал стеклянный же белый медведь. Сначала флакон изготавливался из специального рифлёного стекла. Позже, в советский период, технология его производства упростилась: стекло изготавливалось прессованием, крышка стала латунной, а затем и вовсе пластмассовой. На дне флакона появилась маркировка «ТЖ», то есть трест «Жиркость» — советский гострест, объединивший в себе в 1920-е годы все парфюмерные производства Страны Советов, в том числе и фабрику Брокара.
Быть может, у кого-то и сейчас стоит на полке эта странная ёмкость, смоделированная теоретиком искусства, основателем супрематизма, да и просто художником с большой буквы — Казимиром Малевичем. Ведь именно такая упаковка-скульптура подолгу задерживается на полках вроде бы без надобности.
Источник
Подробнее на форуме
