К гармонии через творчество, писатель Алексей Иванов встретился с оренбургскими читателями

Накануне в областной библиотеке им. Крупской известный российский писатель Алексей Иванов встретился с читателями. Оренбуржцы живо интересовались, как автору романов «Увидеть русский бунт», «Географ глобус пропил», «Сердце Пармы» и многих других произведений удается в мельчайших подробностях описать быт и традиции средневековья, умело пересказать на страницах этапы духовного становления героев-современников.

Лауреат литературных премий им. Мамина-Сибиряка и «Ясная Поляна» Алексей Иванов предложил провести встречу в формате диалога и готов был ответить на любые вопросы ценителей его творчества.



Оренбуржье – это особая идентичность

– Мне очень нравится ваш город и лестно принять участие в культурной жизни Оренбурга, – начал беседу писатель. – Я придерживаюсь такой точки зрения, что Россия является набором идентичностей так же, как Европа является набором стран. Мне больше всего интересны региональные идентичности, которых в России не так уж и много. Региональная идентичность зависит от способа освоения территории. Какой способ наиболее эффективный, такой и практикует социум, выстраивая иерархию ценностей. В России есть несколько региональных идентичностей. Центрально-русская – это крестьянская идентичность, потому что центральную Русь легче всего было осваивать посредством помещичьих хозяйств. Есть уральская идентичность, потому что Урал проще всего было осваивать при помощи горных заводов, поэтому это заводская, рабочая идентичность.

– Есть северорусская идентичность. Русский север, да и Сибирь было проще осваивать при помощи промысловых артелей, поэтому там идентичность промысловая. А есть южнорусская идентичность, к которой, на мой взгляд, относится и Оренбург. Это идентичность теплых рек и черноземов, она тоже крестьянская, но эти территории проще было осваивать в формате казачества. Во главе каждой идентичности есть определенная ценность, которая становится главной для этого региона. Например, человек уральской горнозаводской идентичности самореализовывался через труд, поэтому главным героем литературы всегда был мастер – человек труда. В центрально-русской идентичности главной ценностью была собственность и власть, и главный культурный герой – это богатырь, человек, который бережет крестьянскую общину, охраняет собственность и власть.

– В южнорусской казачьей идентичности главные ценности – это справедливость и равенство. Главный культурный герой – разбойник вроде Стеньки Разина, который восстанавливает социальную справедливость. Несмотря на то, что Оренбуржье близко к Уралу, Челябинску, который живет горнозаводской идентичностью, всё-таки ваш регион – это особая идентичность.

– Что является источником для исторических произведений?

– Источником для описания языческих традиций, шаманства и прочих обрядов в моих исторических произведениях являются этнографические труды наших ученых. Я просто делаю их более художественными и переношу в средние века. Так ли это было или нет, никому не известно. Основной способ в моих произведениях – это реконструкция по научным данным.

– Почему писатель-фантаст перешел на современную прозу и стоило ли оно того?

– Я свою писательскую карьеру начинал с фантастики, которую очень любил, но постепенно перерос это направление. Мне стала интересна фактура реальной жизни, реальной истории, это привлекало меня больше, чем выдуманные миры. Создавать новые миры – это не сложно, а вот восстановить какой-то ушедший мир – это гораздо более трудная, благородная и художественно-выразительная задача. А еще фантастика превратилось в своеобразное гетто, пусть и успешное, а жить в гетто мне никогда не хотелось, поэтому я и ушел из фантастики.

– Понравился ли вам фильм «Царь», снятый по вашему сценарию?

– Экранизацией очень не доволен и по многим причинам. Одна из них – не тот образ главного героя. Режиссер фильма Павел Лунгин заявил, что хочет сделать фильм о человеке эпохи Возрождения, о митрополите Филиппе, который противоречит Ивану Грозному. На мой взгляд, это категорически не верно, потому что эпоха Возрождения – это возрождение античности, то есть язычества. Не может быть православный святой человеком эпохи Возрождения. Православная вера – это вера в спасение, и если произведение об этом, то герои должны спасаться, если не физически, то хотя бы духовно, а в фильме «Царь» никто не спасается, все погибают, сгорая с треском и копотью. Сам митрополит Филипп фактически пожертвовал своей жизнью ради православных ценностей, а вовсе не спас свою душу и души тех, кто ему доверился. Митрополит Филипп в этом фильме – герой некий Советского Союза, а такая трактовка меня совершенно не устраивала, но Павел Семенович [Лунгин – прим. ред.] решил снять ту историю, которая ему ближе. Поэтому мне фильм не нравится.

– Как родилось название «Географ глобус пропил»? Был ли прототип у главного героя?

– Название не совсем даже мое. Я использовал выражение моего друга Вадима Чарикова. Меня отговаривали назвать роман таким образом, считали, что оно дискредитирует произведение, но название прижилось. Меня часть спрашивают, насколько автобиографичен главный герой, поэтому уже есть готовый ответ. Я всегда говорю, что если бы это был автобиографический герой, то я бы давно бутылки на помойке собирал или в курилке сидел, а не на встрече с читателями. Но тем не мене, в этого героя я очень многое вложил от себя.

– Отразил ли фильм идею вашей книги?

– Роман был написан 20 лет назад – в 1995 году. В книге мой герой формулирует свое кредо: хочу жить как святой – никому не быть залогом счастья и никого не иметь залогом счастья, но чтобы я любил людей и люди меня любили. «Иного примирения я не вижу», - говорит главный герой, то есть он искал примирения, гармонии. Роман писался в разгар 90-х, люди пытались понять, как им жить в этой диком мире, когда все разваливается и земля уходит из-под ног. Это был главный вопрос 90-х. Фильм же был снят о другом главном вопросе, который скорее свойственен для 2010-х годов: вопрос свободы, о том, как жить со свободой, как ею пользоваться. Герой, которого играет Константин Хабенский, умеет пользоваться своей свободой и говорит: «Я – счастливый человек». Пусть его внешние обстоятельства весьма не комфортны, но внутри у него уют и покой. Те, кто его окружает, пользоваться свободой не могут. Как говорил Достоевский, один из сложнейших вопросов русской души, кому отдать свою свободу. Об этом как раз фильм Александра Велединского, но не мой роман. В этом главное отличие, хотя все основные сюжетные линии и персонажи такие же, как мои.

Жизнь и творчество

– Как происходит процесс написания книг? Каков механизм?

– В моем творчестве ничего особенного нет. Я предпочитаю работать в полном одиночестве, выключив телефон, в закрытой комнате. Но эта технология ничего не объясняет. Каждый писателей придумывает для себя некую «фишку», которая якобы помогает создавать произведения. Например, Гюстав Флобер считал, что в произведении на странице не должно дважды повторятся одно слово. Ему казалось, что это путь к совершенству. Например, Сергей Довлатов считал, что в предложении все слова должны начинаться с разных букв, поэтому он даже стихи Пушкина правил, который их неправильно писал. Но это личные тараканы писателей, которые ни о чем не говорят.

– Что вы почувствовали, когда вышла ваша первая книга?

– Я чувствовал очень большую усталость, а не радость и восторг. Моя писательская судьба складывалась долго и туго, меня 12 лет не печатали. В 2003 году, наконец-то, мне повезло. Я встретил человека, который смог мне помочь. Выходу книг предшествовали 12 лет ожидания, поэтому не могу сказать, что я был в восторге. Вообще, когда берешь первый экземпляр книги в руки, чувствуешь легкую эйфорию, а потом думаешь, как долго еще ждать и работать до выхода следующего произведения и даже начинается легкая депрессия. Для писателя, которого публикуют, выход книги – это какая-то техническая радость, а вот когда ты дописал роман, наступает мощная релаксация.

– Насколько важен провинциальному писателю выход на столичный уровень?

– К сожалению, без выхода на столичный уровень ничего невозможно. Наша страна устроена так несправедливо, что провинция в культурном смысле не существует. Автор всегда должен быть переозвучен для провинции через столицу. Пробиться в столице гораздо проще, чем в провинции. Так парадоксально устроена наша культура, ее экономические механизмы.

– Изменилась ли внутренняя мотивация к творчеству с приходом известности?

– Пожалуй, нет. Известность изменила многое в моей обыденной жизни, но не изменила подлинной мотивации. Я всегда считал себя писателем, даже когда меня не публиковали, мне всегда хотелось писать романы и этим я продолжаю заниматься. Я никогда не искал славы, мне нравится сочинять и рассказывать истории. Я этим занимался раньше, занимаюсь сейчас и буду заниматься в ближайшем будущем.

– Как вы относитесь к пиратству?

– Очень плохо. Сам я никогда таким не занимаюсь: и фильмы с торрентов не скачиваю, и книги в интернете не читаю. Я понимаю, что люди у нас не богатые, что не всегда есть доступ к текстам, фильмам или музыке, но все равно пиратство – это неправильно. Если человек занимается пиратством, то должен понимать, что это не совсем верно. У каждого произведения есть свой автор, который должен решать судьбу. Например, я написал роман, а кто-то с пиратского ресурса скачал его и прочел. Да, я не лишился романа, он меня не обокрал, но можно рассуждать и иначе. Допустим, я сдал свою машину на мойку, а мойщик поехал кататься. Потом он подкрутил обратно счетчик, долил бензина, машину он не помял, не испортил, но ведь вы не разрешали ему так поступать со своей машиной, а значит он поступил плохо, неправильно. Так же и пираты: не лишают автора его произведения, но пользуется им так, как автор ему не разрешал. Может быть я выгляжу злобным жадиной, ну и пусть.

Культурный город

– Нравится ли вам Оренбург?

– Некоторые города сохраняют ощущение исторического времени. Это мне и нравится в Оренбурге. Когда идешь по городу, то видишь, что здесь 20 век, здесь – 18-й, а вот здесь уже 21-й. Понимаешь, что люди осознают, в какую эпоху они живут и что делают в наше время. Это чувство достаточно редкое для России. Далеко не в каждом городе его можно встретить у жителей. Я рад, что в Оренбурге это чувство сохранилось. Это чувство делает город не провинциальным в том отвратительном смысле, который обычно вкладывается в слово «провинция».

– Ваше отношение к библиотекам.

– Очень положительное. Библиотеки – это действительно храмы культуры, которые стоят посреди бурного житейского моря. Я многократно слышал о том, что чтение падает, библиотеки не востребованы. Может быть библиотек становится меньше, но они не становятся менее нужны. Замечательно, что многие библиотеки поддерживает власть. Я думаю, что с библиотеками как таковыми в ближайшее время ничего не случится. Естественно, они перейдут в какой-то новый формат работы с читателями, освоят новые формы хранения текстов и доступа к ним, но, тем не менее, библиотеки останутся. Это основа культуры.

Госархив Свердловской области предложил мне организовать публичный фонд, куда я сдам рукописи, фотографии, документы, куда я сдам все, что обо мне может быть интересно. Меня это очень заинтересовало, это здорово. Приятно передать материалы туда, где они сохранятся с гарантией, что их не затопят соседи или не съедят мыши, поэтому я принял предложение.

На пути к гармонии

– Как достигнуть гармонии с самим собой и достигли ли вы ее?

– Свое место в жизни я нашел, когда вышли мои первые книги в 2003 году. Я смог жить на писательские доходы. На гонорары прожить можно и вполне вероятно в современной России. Когда я смог заниматься тем, чем мне хочется и получать за это деньги, я стал близок к гармонии с самим собой. Абсолютной гармонии я не обрел, да это и невозможно.

– Я 12 лет писал и меня не публиковали. Жизнь при этом складывалась не совсем лучшим образом. Работал и сторожем и дворником, но еще был и гидом-проводником в турфирме. Часто водил в походы трудных подростков. Смотрел на этих ребят: они курят, пьют, матерятся, воруют, нюхают клей – просто отвратительные люди. При этом государство бесплатно отправляет их в поход, превосходное снаряжение, проводника, продукты и даже сигареты. Мне казалось несправедливым, что я учусь на искусствоведа, изучаю творчество Рембрандта и вынужден обслуживать таких людей? Это было чудовищно несправедливо и очень дисгармонично, но слава Богу этот период остался позади. Но несмотря даже на это я продолжал писать романы, пусть в стол, но с надеждой, что они когда-то будут опубликованы. Всегда считал, что нужно жить по принципу легионеров: делай, что должен, и будь, что будет. Это мой единственный совет.