Новый старый Хэм: “Праздник, который всегда с тобой”, вышел в оригинальном виде

Новый старый Хэм

“Праздник, который всегда с тобой” вышел в оригинальном виде

Автобиографические записки великого Эрнеста Хемингуэя о Париже мы знаем под названием “Праздник, который всегда с тобой”. Но мало кто знает, что это название писателю не принадлежит — Хемингуэй умер, не успев ни закончить, ни отредактировать свое произведение.



Рассказывает внук Хемингуэя, Шон: “В ноябре 1956 года администрация отеля “Ритц” в Париже убедила Эрнеста Хемингуэя забрать два маленьких сундука, которые он хранил там с марта 1928 года. В них лежали забытые вещи, оставшиеся от первых лет его пребывания в Париже: машинописные страницы прозы, блокноты с материалами для романа “И восходит солнце”, книги, газетные вырезки, старая одежда. Чтобы переправить этот ценный груз домой, в Финку на Кубе, Эрнест и его жена Мэри перед плаванием через Атлантику на “Иль-де-Франс” купили большой пароходный сундук фирмы “Луи Вюиттон”. Я видел этот сундук в нью-йоркской квартире моей крестной матери Мэри и до сих пор помню это элегантное кожаное сооружение с медными углами, броским логотипом и тиснеными золотыми инициалами “ЭХ”. Сундук был так велик, что я легко поместился бы в нем целиком, и, глядя на него, я дивился тому, какую великолепную, полную приключений жизнь прожил мой дед. Вполне возможно, что у Хемингуэя и раньше возникало желание написать о своих первых годах в Париже — например, во время долгого выздоровления после почти фатальных авиакатастроф в Африке в 1954 году, — но толчок работе дает повторное знакомство с этими материалами, “мемориальным посланием” из эпохи, когда он формировался как писатель. Летом 1957 года он начал работу над “Парижскими записками”, как он их называл”.

Записки вышли посмертно, но Хемингуэй считал их незаконченными. Редактировала рукопись Мэри. Она же дала название, взяв его из разговора мужа с Аароном Хотчнером: “Если тебе повезло в молодости жить в Париже, то, где бы ты ни очутился потом, он остается с тобой, потому что Париж — это переходящий праздник”. Существовало несколько вариантов рукописи, не было введения (то введение, которое мы знаем по советским изданиям, из разных фрагментов составила Мэри). Шон пишет: “Часть материала, который Хемингуэй намеревался включить в книгу, была исключена, а другой материал, который он написал для книги, но затем решил выбросить, был добавлен — в частности, глава под названием “Рождение новой школы”, значительная часть главы об Эзре Паунде”. То есть старик Хэм вовсе не хотел, чтобы мы читали эту главу.

Это издание книги, над которым трудились сын и внук писателя и которое вскоре выйдет в России, основано на самых последних рукописях с его пометками. В частности, в роман включена глава, никогда ранее не публиковавшаяся, но которую собирался напечатать сам писатель, — “Рыба-лоцман и богачи”. В ней, объясняет Шон, Хэм описывал свой разрыв с Хэдли и женитьбу на Полине Файфер. Хемингуэй решил не включать его в книгу, потому что рассматривал свои отношения с Полиной как начало, а не конец.

ЦИТАТА ИЗ НЕИЗВЕСТНОГО ХЕМИНГУЭЯ

“Зима была ужасная. До того как приехали эти богачи, к нам проник другой представитель их вида, воспользовавшись самым древним, наверное, приемом. Это когда незамужняя молодая женщина временно становится лучшей подругой замужней молодой женщины, поселяется с мужем и женой, а потом бессознательно, невинно и неотступно делает все, чтобы женить на себе мужа. Если муж писатель, трудится над книгой, большую часть времени занят и не может в течение дня составить компанию своей жене, такой расклад имеет свои преимущества — пока ты не понял, что из этого получается. Писатель закончил работу — и рядом с ним две привлекательные молодые женщины. Одна — новая и малознакомая, и, если ему не повезло, он теперь любит обеих. И тогда та, которая настойчива, побеждает. Выглядит это глупо. Но в самом деле любить двух женщин одновременно, по-настоящему любить — это самое страшное и разрушительное, что может приключиться с мужчиной, когда незамужняя решила выйти замуж. Жена об этом не догадывается и верит мужу. У них бывали трудные времена, они прошли через них вместе, в любви друг к другу, и она верит мужу безоговорочно и беззаветно. Новая говорит: ты не можешь любить ее в самом деле, если любишь и жену.

Сначала она этого не говорит. Это происходит позже, когда убийство уже совершилось. Это происходит, когда ты уже врешь всем подряд и только одно понимаешь: что ты правда любишь двух женщин. Все это время ты делаешь невозможные вещи; когда ты с одной, ты любишь ее, когда с другой — ее любишь, когда они вместе — любишь обеих. Ты нарушаешь все обещания, поступаешь так, как никогда не позволил бы себе поступить и не захотел бы. Настойчивая побеждает. Но в итоге побеждает проигравшая — и это самая большая удача в моей жизни. Вот какой получилась та последняя зима. Вот что я о ней помню.

…Может быть, все-таки легче сломать ногу, чем разбить сердце, хотя говорят, что теперь все ломается и разбивается, и иногда зажившее место становится потом еще крепче. Про это не знаю, но таким был Париж, когда мы были очень бедны и очень счастливы”.

Источник

 

Вышла авторская версия «Праздника, который всегда с тобой» Хемингуэя

На русском языке впервые опубликовано новое издание Эрнеста Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой». Книга вышла в издательстве АСТ.



«Миллионы читателей знакомы с ним по изданию 1964 года, опубликованному спустя три года после смерти писателя. До недавнего времени считалось, что эти записки о жизни Хемингуэя в Париже изданы именно в том варианте, в каком его хотел видеть сам автор. Однако внук и сын писателя Шон и Патрик восстановили подлинный текст рукописи в том виде, в каком он существовал на момент смерти Хемингуэя», – сообщили в издательстве.

Потомки писателя добавили главы, которых не было в прежнем издании, убрали редакторскую правку и введение, написанное Мэри Хемингуэй. Более того, опубликованы главы, от которых отказался сам Хемингуэй, когда готовил окончательный вариант книги.

Теперь российские читатели получат возможность ознакомиться с оригинальным текстом «Праздника, который всегда с тобой», заключили в АСТ.

Источник

Роман об утраченном рае

Эрнест Хемингуэй "Праздник, который всегда с тобой"

Всем известная книга Эрнеста Хемингуэя "Праздник, который всегда с тобой", изданная через 3 года после его смерти, в 1964 году, его четвертой женой Мери — это мемуары о прекрасном межвоенном Париже, городе художников и писателей — произносящих незабываемые фразы снобов, развратников, пьяниц, самоубийц, лгунов и безумцев. Их внимательно слушает и наблюдает рассказчик, всегда владеющий собой, всегда в трезвом уме, преданный своей жене Хедли и своей работе, которую он старается делать по-пуритански честно. Любители упрекать Хемингуэя эту непохожесть рассказчика на остальных персонажей называли позой морального превосходства.



Новое — "восстановленное", то есть отвечающее авторской воле — издание было в 2009 году выпущено внуком Хемингуэя от второго брака, Шоном Хемингуэем, и сейчас вышло по-русски в переводе Виктора Голышева. Прежний перевод (М. Брука, Л. Петрова и Ф. Розенталя, вышедший в 1966 году) не был плохим — может быть, чуть более литературным, чуть более многословным, чуть более тусклым, чем оригинал, но новый перевод просто идеален по простоте, краткости и интонационной точности. Так что для русского читателя уже одно это делает новый "Праздник" совершенно новой книгой.


Но и по-английски — это другая книга. Хотя изменения в прежний текст внесены не такие уж большие: часть материала издатель перенес из основного текста в приложение и в том же приложении поместил черновики и несколько законченных глав, не входившие в прежнее издание. То есть сам "Праздник" стал короче, зато можно прочесть много прежде не издававшихся материалов к нему.


И вот как раз в сокращенном виде "Праздник" действительно стал не мемуарами, а той самой беллетристикой, о которой Хемингуэй пишет в черновиках так и не дописанного вступления: "эта книга — сплошь беллетристика, а вымысел может пролить свет на то, что описано как факт". И там же он пишет, о чем собственно эта книга — "это даст вам представление о людях и местах в ту пору, когда Хедли и я считали себя неуязвимыми". То есть эта книга — об утраченном рае.


Этот рай был расположен в Париже, его населяли странные существа — те самые художники и писатели, а его главными обитателями были автор и его жена — счастливые, беспечные, слишком уверенные в своей неуязвимости. Ни о каком моральном превосходстве рассказчика над персонажами тут не может быть и речи, потому что они существуют в несравнимых планах. Хемингуэй и Хедли — вроде Адама и Евы перед грехопадением, а остальные герои — вроде райских животных, которым изгнание из рая не грозит, потому что они не могут пасть — они просто такие, какие есть, пусть и называются на обычном языке "лгунами" или "развратниками".


Чрезмерное счастье главных героев, их беспечность и самоуверенность, которые не могут не кончиться катастрофой, раз за разом упоминаются в конце глав, подготавливая трагический финал. Но сам финал, то есть рассказ о грехопадении (а именно так — не "несчастьем", не "ошибкой", а "величайшим грехом" своей жизни Хемингуэй называл свой уход от первой жены ко второй) вынесен за пределы книги, в приложение. Этот рассказ здесь дан гораздо полнее, чем в прежнем издании.



Сначала Хемингуэй оправдывается, как и положено Адаму после грехопадения: себя он изображает существом прежде всего страдательным, растерзанным, жертвой чужой настойчивости, а свою вторую жену — как вползшую в рай змею: "к нам проник другой представитель вида богачей, воспользовавшись самым древним, наверное, приемом — это когда незамужняя молодая женщина временно становится лучшей подругой замужней молодой женщины, поселяется с мужем и женой, а потом бессознательно, невинно и неотступно делает все, чтобы женить на себе мужа".


Но дальше он говорит о своем отчаянии, раскаянии, о ненависти к греху и о том, что он остался без сердца,— говорит без самооправданий и без всякой позы, без маски "мачо", которую он будто бы всегда носил, говорит так прямо, как, наверно, ни в какой другой своей книге. И эти его покаянные слова относятся не только к описываемому прошлому, но и ко времени самого писания: тогда у него отняли сердце, с тех пор он без сердца и живет. Именно поэтому Хемингуэй мог соединить в одной — риторически эффектной, но оттого не менее правдивой и страшной — фразе последствия электрошоковой терапии, которой его мучили в последние годы жизни, и последствия случившегося много лет назад разрыва с первой женой: "эта книга содержит материал из хранилищ моей памяти и моего сердца — пусть даже одну повредили, а другого не существует".


Эрнест Хемингуэй. Праздник, который всегда с тобой. Пер. Виктора Голышева. М.: АСТ; Астрель, 2011
Григорий Дашевский


Источник

Cafe noir с бронзовым маршалом

Опять случился «Праздник, который всегда с тобой». Исправленный и дополненный

Вышел заново «Праздник, который всегда с тобой» (М.: АСТ, Астрель, 2011). С начала 1960-х советская интеллигенция зачитывалась записками Хемингуэя о юности в Париже 1920-х. О празднике, который всегда без нас.

Но это издание существенно дополнено. Внук и сын писателя, Шон и Патрик, восстановили аутентичный текст «Праздника», убрав редакторскую правку Мэри Хемингуэй. Дополнили книгу главами, от которых когда-то отказался автор (они опубликованы в приложении). Перевод Виктора Голышева хорош, как всегда.

Как утренний Париж после ежедневного «балета дворников и садовников» с метлами и шлангами — там все засияло чуть по-другому: Гертруда Стайн с безгласной Алисой; история формулы «потерянное поколение»; Скотт Фицджеральд и Зельда на самой грани безумия, личная дружба автора с бронзовым маршалом Неем, поставленным в пышных и пыльных кустах сирени у «Клозери де Лила», над метромостом, на месте расстрела маршала; утренний промозглый туман на улице Кардинала Лемуана, что переходит в рю Муфтар и ближними переулками выводит к Люксембургскому саду; суровый рай аскетизма и упорства начинающего прозаика и сдержанная интонация: «В те дни мы не верили никому, кто не побывал на фронте, а полностью вообще никому не верили».

«Праздник» и с дополнениями остался лаконичен. По части «знаменитых современников»… что ж, в дополнительных записях ярче проступил Эзра Паунд, вспыхнул мгновенный портрет Осипа Цадкина на ночном Монпарнасе, а в скептически упомянутых «японских художниках» светского воспитания угадывается Леонард Фужита. Жестче и беспощадней к себе прописана история развода и нового брака Хемингуэя. Париж боксерских клубов, Париж отставного сержанта Тутена, мужа няни и учителя жизни маленького сына Хемингуэя, дополнили Париж литераторов и художников.

И самое существенное изменение контекста: теперь среднестатистический русский читатель «Праздника» сам видел бронзового Нея у «Клозери де Лила». А при минимальном желании отыскал за Пантеоном поворот влево, выводящий на рю Муфтар и улицу Кардинала Лемуана, на маленькую треугольную площадь с мемориальной доской: здесь Хемингуэй прожил первую, самую суровую и лучшую часть парижских 1920-х.

Но книга от этого не увяла. Перестав быть первым волшебным окном в закрытый для нашего брата город (и есть ли он, тот Париж? бог весть!), записки Хемингуэя сохранили ритм, сдержанное благородство интонации и очень сильный эффект присутствия.

Елена Дьякова


Источник

похоже, что уже нет. скорее вопрос - а был ли ТОТ Париж?

сам не был, но с десяток моих родственников и хорошо знакомых старшего поколения, того, для которого это праздник был "всегда без нас", остались разочарованными от современного города.

в том числе моя матушка, сколько помню с советского детства, воздыхающая на тему "увидеть Париж и умереть", хотела увидеть тот, хэмовский Париж.

нет, не то чтобы пожалела, что посетила этот очаровательный город.
но розовая мечта угасла, растворившись в современном Париже