Пастернак Евгений - Двенадцать вечеров с Пастернаком, читает Евгений Пастернак

Дослушал "12 вечеров с Пастернаком" - воспоминания Евгения Борисовича Пастернака об отце и собственной жизни, значительная часть которой была посвящена подготовке и изданию произведений Бориса Пастернака, разысканию материалов, изучению и публикации его творческого наследия.
Хотя творческая биография Пастернака известна довольно подробно, она здесь в ином ракурсе предстаёт и преподнесена интеллигентно, тактично, без описания несущественных для описания личности житейских подробностей, но и без фигур умолчания в принципиальных моментах. При том, что Пастернак ключевая фигура в российской поэзии, что уже в 20 годы было ясно, а в 30-е общепризнанно, при жизни опубликовано не так много - несколько сборников стихов, "Охранная грамота" и переводы. После официальной реакции на присуждение Нобелевской премии трудно было рассчитывать даже на сколько-нибудь представительные публикации. Евгений Борисович занимался этими вопросами, и решать их приходилось как раз с теми "кто поднял руку".
Жизнь отца и судьба его наследия занимает основное содержание "Вечеров", однако этим не ограничивается. Евгений Борисович прожил длинную и насыщенную событиями жизнь (на момент записи ему 86 лет), встречался и был знаком со многими известными людьми, его рассказ это свидетельство очевидца эпохи от заката НЭПа до наших дней.
Голос конечно старческий, но хорошо поставленный - чувствуется большой опыт преподавания и публичных выступлений. Манера изложения житейски-повествовательная, спокойная, без резких эмоциональных всплесков.
После прослушивания осталось приятное ощущение от знакомства с хорошим человеком и ненапрасно потраченного времени.

 

krokik, угу.
У Галича чёрно-белое изображение, а в этом случае, как и обычно в жизни, все цвета радуги присутствовали.
Сергей Смирнов ("Брестская крепость") вёл это заседание. Он похоже предметно не знал ситуацию и угрызался впоследствии сильно, что ввели в заблуждение. Помогал сохранить за родственниками дом в Переделкино, в котором они устроили музей.
Сурков еще в 30-е годы занимался интригами.
Самойлов (кажется) в Грузию уехал, и Слуцкого с собой звал, но тот отказался.
Слуцкий ниже достоинства посчитал смыться, Пастернак ему чужд был. Но первое, что он сделал, познакомившись с Бродским - объяснился по этому вопросу.
Фадеев и раньше говорил: "Я Борю люблю, но сделаю с ним всё, что скажут". Но и не ужился в конечном счёте с такой позицией.
Катаев прагматично отнёсся. Он "Юность" в это время раскручивал и даже в партию ради этого вступил. Не нужны были осложнения, да и к роману скептически относился.
Мартынов незадолго до этого в Москву перебрался, и видимо ему обещали кислород перекрыть.
Солоухин в 70-х кажется писал, что это в самом деле была его позиция.
Хрущёв в мемуарах написал, что его неправильно информировали, а Семисчастный и в 80-х годах цитировал Хрущёва, когда рачь о Пастернаке заходила (об этом тут Е.Б. говорит).

Валентин - ты веришь в то, что Смирнова ввели в заблуждение и Хрущева неправильно информировали? Только одному я здесь поверил - Солоухину.
Как считаешь, были ли у всех перечисленных какие-нибудь шансы вести себя по-другому? И вернуть все на место - неужели бы что-то изменилось? Я очень сильно сомневаюсь...

Про Смирнова Е. Пастернак поверил и к нему обратился, сразу после этого вопрос с дачей сняли, других факторов влияния не было. Насчёт голосования они не объяснялись, это он со стороны узнал.
Хрущёв вообще был склонен к скоропалительным решениям с брызаньем слюной. Ты его выступления не читал?
Думаю, подзавели его. Реакция вполне могла быть более умеренной. А жёсткость разборки его фраза задала.

Да нет, было там все исключительно одним цветом...

СТЕНОГРАММА ОБЩЕМОСКОВСКОГО СОБРАНИЯ ПИСАТЕЛЕЙ
31 октября 1958 года
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЕТ С.С. СМИРНОВ

Смирнов (которого ввели в залуждение ):
...Меня не очень сильно волнует во всем этом деле судьба самого Пастернака. Я, когда закрыл эту книгу, как-то невольно согласился со словами т. Семичастного, сказанными им на Пленуме ЦК комсомола. Может быть, это были несколько грубоватые слова и сравнения со свинством, но, по существу, это действительно так. Ведь 40 лет среди нас жил и кормился человек, который являлся нашим замаскированным врагом, носившим в себе ненависть и злобу. Так же, как доктор Живаго, он боялся открыто перебежать на сторону врага.
Мне особенно понравилась та вторая часть выступления т. Семичастного в его выступлении на Пленуме, когда он говорил о том, что мало превратить Пастернака из эмигранта внутреннего в эмигранта полноценного. Мне также кажется, что пусть он и фактически будет находиться в антисоветском лагере, пусть продолжает получать премии.
....Я вспоминаю, как норвежский народ казнил писателя Кнута Гамсуна, который перешел на сторону немцев в годы немецкой оккупации, когда в отгороженный забором его дом летели его сочинения! Народ показывал ему, что не желает держать в руках его книги.
Мне кажется, что достоин такой гражданской казни и Б. Пастернак, и кажется, что нам следует обратиться к правительству с просьбой лишить Пастернака советского гражданства! (Аплодисменты). И открыть ему дорогу в тот лагерь, в который он давно перебежал! Хочу остановиться еще на одном слухе, циркулирующем в последнее время и здесь, в литературной среде, и в зарубежной печати. Усиленно муссируются слухи, что якобы Б. Пастернак отказался от Нобелевской премии. Должен сказать, что ни в одной советской инстанции такого заявления нет, и мы ничего об этом официально не знаем. Должен сказать, что в иностранной печати нигде не появилась, а только комментируется телеграмма, якобы присланная в адрес Шведской Академии Пастернаком. Комментаторы пишут, что телеграмма эта такого содержания: «В связи с реакцией советского общества я вынужден отказаться от оказанной мне чести...»
Судите сами! Это еще более подлая провокация, которая продолжает ту же самую линию предательства. Думаю, что комментарии здесь излишни, — вы сами понимаете, что каждый акт в этом направлении является новым предательством со стороны Пастернака, новой подлостью.

Ошанин:
...Если этот человек не желает жить с нашим пародом, если он не хочет работать на коммунизм, не понимая того, что это единственное, что есть в мире, что может спасти человечество от того пути, на который его толкает империализм, если человек последние годы находил время возиться с боженькой, если этот человек держит все время нож, который все-таки всадил нам в спину, то не надо нам такого человека, такого члена ССП, не надо нам такого советского гражданина!...

Зелинский:
...Все люди во всем мире, на всех континентах — в Европе, Азии, Африке, — все взоры лучших людей обращены к нам. И вот в этой обстановке этот мерзостный, отвратительный случай, он нас сегодня лихорадит и идет вразрез тому, что происходит в мире.
Я совершенно согласен с тем, что мы должны сказать этому человеку, который перестал быть советским гражданином: «Иди, получай там свои 30 сребреников! Ты нам сегодня здесь не нужен, а мы будем строить тот мир, которому мы посвятили свою жизнь!» (Аплодисменты).

Безыменский:
...Вот тут-то и была настоящая овация молодости нашей страны, высокой, сущей и лучшей В этом духе я считаю нужно принять резолюцию. Решение, которое принято об исключении из Союза, правильно, но это решение должно быть дополнено. Русский народ правильно говорит: «Дурную траву — вон с поля!» (Аплодисменты).

Софронов:
...И нам нужно всем вместе и в СП развенчать эту легенду о Пастернаке, о «чистом искусстве» и развенчать эту легенду в сознании многих о Пастернаке как о замечательном поэте. Эту легенду мы должны с вами развеять. Я тоже сидел в спортзале в Лужниках и слышал речь Семичастного о Пастернаке. У нас двух мнений по поводу Пастернака не может быть. Не хотел быть советским человеком, советским писателем — вон из нашей страны! (Аплодисменты).

Антонов:
...И вот мне кажется, что то решение, которое мы приняли об исключении Пастернака из Союза писателей, — его приняли слишком поздно, как мне кажется. Можно было бы принять это решение год тому назад. Надо дополнить это решение — решением о том, чтобы Пастернак не был не только членом Союза писателей, но не был бы и советским гражданином. (Аплодисменты).

Слуцкий:
...Все, что делаем мы, писатели самых различных направлений, — прямо и откровенно направлено на торжество идей коммунизма во всем мире. Лауреат Нобелевской премии этого года почти официально именуется лауреатом Нобелевской премии против коммунизма. Стыдно носить такое звание человеку, выросшему на нашей земле. (Аплодисменты).

Солоухин:
...И вот Пастернак, когда станет настоящим эмигрантом, — он там не будет нужен. И нам он не нужен, и о нем скоро забудут. Когда какая-нибудь американская миллионерша попадет в автомобильную катастрофу, то будут о ней шуметь, а Пастернака совершенно забудут. Вот тут и будет для него настоящая казнь. Он там ничего не сможет рассказать интересного, и через месяц его выбросят как съеденное яйцо, как выжатый лимон. И тогда это будет настоящая казнь за предательство, которое он совершил.

Баруздин:
...Вот все, что есть советского в Пастернаке, только то, что он живет в России, где есть Советская власть. Пастернак об этом сам сказал, и наверняка это письмо будет известно за пределами нашего собрания. Что можно после этого требовать? Есть хорошая русская пословица: «Собачьего нрава не изменишь». Мне кажется, что самое правильное — убраться Пастернаку из нашей страны поскорее. (Аплодисменты).

Полевой:
...Генерала Власова советский суд расстрелял (с места: Повесил), и весь народ одобрил это дело, потому что, как тут правильно говорилось, — худую траву — и с поля вон. Я думаю, что изменника в холодной войне тоже должна постигнуть соответствующая и самая большая из всех возможных кар. Мы должны от имени советской общественности сказать ему: «Вон из нашей страны, господин Пастернак. Мы не хотим дышать с вами одним воздухом». (Аплодисменты).

http://antology.igrunov.ru/50-s/esse/1084533076.html