C МИРУ ПО НИТКЕ

Дмитрий Медведев: Чехов, Мураками и шведские триллеры

Президент России Дмитрий Медведев, как любой нормальный питерский интеллигент, читает много. Недавно у него появился iPad, и теперь он закачивает книжки туда. СМИ сообщали, что одно из новейших его приобретений - роман шведа Стига Ларссона «Девушка с татуировкой дракона». Тут Медведев в своем увлечении не одинок. Книги Ларссона разошлись тиражом в сорок миллионов экземпляров и стали главными европейскими бестселлерами 2000-х годов.

Шведский журналист собирался написать большую серию романов о приключениях своего вымышленного коллеги Микаэля Блумквиста и его подружки, припанкованной, нелюдимой и озлобленной на весь свет молодой хакерши Лисбет Саландер. Но Ларссон написал только три романа и умер от инфаркта на середине четвертого. Книги вышли в свет уже после смерти автора и раскрутились так, как не снилось ни одному его коллеге. В Британии, США и десятках других стран «Девушка с татуировкой дракона», «Девушка, которая играла с огнем» и «Девушка, которая взрывала воздушные замки» вскарабкались на вершины рейтингов. В России произошло то же самое.

Популярность романов Ларссона объяснить легко. Их герои (как бы повзрослевшие и перенесшиеся в реальность герои книг Астрид Линдгрен «Юный сыщик Калле Блумквист» и «Пеппи Длинныйчулок») очень обаятельны.

Но это Медведев читает в «айПаде» и на отдыхе. А так-то президент предпочитает русскую классику. Список его любимых авторов открывается Чеховым (которого, к слову, предпочитал всем другим писателям и Ельцин), Буниным и Достоевским. Читает Медведев и современных авторов - Пелевина и Харуки Мураками. И много исторических книг.

Владимир Путин: Ключевский, Витте и персидский поэт

Труды по истории и политике особенно любит и премьер Владимир Путин. Как-то по дороге на работу в машине он прослушал «Курс русской истории» Василия Ключевского. Любит Сергея Витте и философа Ивана Ильина и последнего иногда цитирует в своих речах. Между прочим, надгробия на могилах Ильина и писателя Ивана Шмелева, умерших в эмиграции и несколько лет назад перезахороненных в России, были установлены на личные средства Путина.

Самое неожиданное литературное пристрастие Путина - Омар Хайям: премьер не только читает четверостишия персидского поэта XI века, но и выписывает кое-что в блокнот. Его любимое:

Не оплакивай, смертный,
вчерашних потерь,
Дел сегодняшних
завтрашней меркой не мерь,
Ни былой, ни грядущей
минуте не верь,
Верь минуте текущей -
будь счастлив теперь.

Барак Обама: монстры, тигры и Марк Твен

Обама, один из самых интеллигентных американских президентов за последние полвека, вполне искренне увлекается литературой. В ответ на вопросы о любимых книгах он обычно выкатывает гигантские списки авторов, в которых и американские классики (Ральф Уолдо Эмерсон, Марк Твен, Герман Мелвилл, Эрнест Хемингуэй), и американские президенты (Томас Джефферсон, Авраам Линкольн), и более-менее современные писатели (Александр Солженицын с «Раковым корпусом», Филип Рот, нобелевские лауреатки Тони Моррисон и Дорис Лессинг)... А в детстве он очень любил книгу «Там, где чудища живут», написанную Морисом Сендаком, о непослушном мальчике, который во сне уплыл в страну монстров. В Америке и Англии целые поколения выросли на этой короткой сказке, а на русском она даже не издавалась.

Со своей дочерью Мишель Обама недавно прочел книгу Яна Мартела «Жизнь Пи» - тоже про мальчишку и чудище. Один из самых популярных романов 2000-х годов, удостоенный Букеровской премии, повествует об индийском пареньке с глупым именем Писин (по-французски «бассейн»), сыне директора зоопарка, чудом выжившем после кораблекрушения. Он оказывается в океане на лодке с несколькими зверями - гиеной, зеброй, орангутаном и свирепым огромным тигром - и пускается с ними в плавание длиною 227 дней. После долгих приключений он причаливает к суше вместе с тигром, который, несмотря на полуголодное существование, так его и не сожрал.

Впрочем, Обама наверняка подавился финалом книги, в котором Пи внезапно излагал альтернативную версию своих странствий - краткую, кровавую, жестокую и гораздо больше похожую на правду. Выходило, что красочный сюжет с дикими зверями и чудесами был лишь фантазией героя, переплавившего ужасающую реальность в сказку.

Так или иначе Обама написал Яну Мартелу письмо: «Моя дочь и я только что закончили читать «Жизнь Пи». Оба мы предпочли ту версию случившегося, где были животные. Это прелестная книга, где с грациозностью доказывается существование Бога и подтверждается, что искусно выстроенное повествование обладает огромной мощью. Спасибо».

Саркози сражается с французской классикой

Саркози не назовешь библиофилом. Он как-то все больше по части кино: уважает Сильвестра Сталлоне и французскую комедию «Веселые и загорелые». А книжки...

Ну он не призывает, конечно, их собрать и сжечь. Но прославился своей ненавистью к классическому роману мадам де Лафайетт «Принцесса Клевская», написанному в 1678 году (роман изучается на уроках литературы во французских школах). В 2006-м, еще не будучи президентом, Саркози неосторожно фыркнул: «Только садист или идиот на собеседовании может проверять знание «Принцессы Клевской» у людей, претендующих на должность соцработников!»

Для соцработников книга мадам де Лафайетт вроде бы действительно не предмет первой необходимости, однако за эту фразу уцепились, и вся Франция сплотилась в протесте против политика-манкурта. Продажи плесневевшей на складах «Принцессы Клевской» фантастически выросли. Влет уходили значки с надписью «Я читаю «Принцессу Клевскую»!» В 2009 году еженедельник «Телерама» попросил сто французских писателей назвать по десять их любимых романов, а потом составил сводный рейтинг - и «Принцесса Клевская» оказалась на третьем месте, сразу после книг Марселя Пруста и Джеймса Джойса.

Впрочем, после женитьбы на Карле Бруни (сразу занявшейся корректировкой его имиджа) Саркози подуспокоился и больше не атакует мадам де Лафайетт. Сейчас он официально объявил своей любимой книгой «Красное и черное» Стендаля. Еще он упоминает в интервью Луи-Фердинанда Селина и Жан-Поля Сартра, а недавно отобедал с одним из самых популярных французских писателей современности Мишелем Уэльбеком.

Дэвид Кэмерон погрузился в битву при Сомме

Любимая книга британского премьер-министра - «Простимся со всем этим», мемуары британского писателя и поэта Роберта Грейвза, вышедшие в 1929 году, когда Грейвзу было всего 33 года. Там он описывает свое детство, отрочество и главным образом Первую мировую войну. На фронт он пошел добровольцем в 19 лет и был очень тяжело ранен в битве при Сомме - считали, что он не выживет. Но он прожил еще семьдесят лет, написал много книг и стихотворений, выпустил детальную энциклопедию греческой мифологии. Правда, после Первой мировой войны он навсегда остался неврастеником, которого постоянно мучили кошмары.

Также Кэмерон очень уважает книгу Нассима Николаса Талеба «Черный лебедь» про то, что наш мир меняется и развивается в зависимости от непредсказуемых событий (вроде трагедии 11 сентября или хоть недавних лесных пожаров в России). Их можно сколько угодно объяснять задним числом, вписывая в традиционную человеческую картину мировосприятия, но это мировосприятие не позволит подготовиться к появлению очередного «черного лебедя» (как Талеб называет подобные события).

А В ЭТО ВРЕМЯ

Эта книга не станет любимой у Саркози

В Париже вышла книга «Карла - тайная жизнь», принадлежащая перу некоей Бесмы Лаури. Там подробно рассказано про любовные приключения первой леди Франции Карлы Бруни-Саркози. Как сообщает Daily Mail, она в этой книге описывается как «донжуан в юбке».

Среди ее любовников успели побывать Мик Джаггер и Эрик Клэптон. А вскоре после свадьбы с Николя Саркози Карла отправилась с ним на Ривьеру, чтобы провести выходные на шикарной вилле стоимостью в три с лишним миллиона долларов, и не забыла пригласить трех своих бывших бойфрендов, которым разбила сердце. По мнению автора книги, президент Франции не мог не почувствовать себя униженным.

Один из тех троих любовников Карлы - юрист Арно Кларсфельд -сообщил автору книги, что замужество нисколько не изменило характер Карлы: «Она настоящая тигрица».

Среди прочих секретов Бруни -то, что она регулярно прибегает к услугам некоего парижского пластического хирурга, с которым ее около двадцати лет связывают «личные отношения»: он ей регулярно вкалывает ботокс. (Напомним, сама Карла категорически отрицает, что делала пластические операции.)

Страница статьи

Вышел «Бесшабашный» Корнелии Функе – роман мастера фантастического реализма с очередным провалом героев сквозь зеркало в мир смешения эпох, королев, каменных людей , карликов, русалок и фей, очень человечных в коварстве, жесткости и любви.



Последний роман немецкой (числящейся по ведомству детской литературы) писательницы Корнелии Функе («Чернильное сердце», «Король воров», «Повелитель драконов») несколько мрачноват. Дежурное издательское сравнение с Джоан Роулинг кажется совсем уж диким. Совпадения со сталкерской зоной Стругацких – очевидны, но случайны. Воспоминания об Арканарском королевстве и аллюзии трудного божеского бытия – на читательской совести.

Функе можно сравнивать только с самой Функе.

И отметить, что мир ее в последнем романе лишился ярких красок и веселья обреченных в «Повелителе драконов», и воспаленной готики «чернильной» трилогии. При всех колокольчиках, дивном цветении роз и сиянии драгоценных камней – он сер и каменеет на глазах сюжетом и персонажами вполне в духе авторских иллюстраций, выполненных в колорите изъеденного временем бетона.

«Бесшабашный» – книга для семейного чтения. Для начала ее хорошо бы прочесть взрослым. Дети – потом. Не «Винни Пух» с «Карлсоном», прочитанные ребенку на ночь и оцененные в глубине своей выросшими взрослыми.

Но Конан Дойль и Гофман, ставшие детскими поневоле и не напрасно.

Сюжет с бродилкой в поисках феи для снятия заклятья с каменеющего на глазах брата главного героя Джейкоба, по недоразумению провалившегося в зазеркалье, – все одно, что золушки с королями в философских притчах Шварца. Плюс война миров, в которой с землянами рубятся пришельцы не из космоса, а из некоего подземного царства, где в сиянье фонарей в благоустройстве и роскоши дворцов, выложенных полудрагоценными булыжниками, живут иные люди с кожей из оникса и яшмы. Пришельцы пытаются и почти уже завоевывают царство королевы аустрийской – в котором все, на первый взгляд, такое из плоти и крови.

Все затеяно, чтобы поговорить о природе людей.

И, как не следовало от сказки ожидать, но вполне прилично в современной фантастике, беззащитная королева оказывается не менее жестока и каменна, чем самые каменные люди из подземелья. И не ждите ясности в плохих и хороших парнях, бьющихся за честь и жизнь прекрасной королевы. Нет их у Функе, и в таких книжках не может быть.

Иномир, созданный Корнелией Функе за плоскостью современного зеркала, – он, как и полагается, странный. О происхождении королевства Аустрийского, ведущего войну на поражение своих воинов с подземным народом, в которой смерть не так страшна, как ранение от когтей истуканов, после чего живое человеческое тело покрывается камнем вместо кожи, – в романе не говорится ничего.

А между тем загадка его самая занятная.

Землянский аустрийский народ с королевой и подданными и сам-то вроде пришельца в некоей сказочной сталкерской зоне, сплошь и рядом засыпанной всевозможными чудесными штучками внеземного происхождения. Люди пришли на развалины сказочной цивилизации и пользуются ее плодами, не становясь ни лучше, ни счастливей. Платками носовыми, из которых можно добывать талеры. Слизью улиток, что делает человека невидимым. Или таким волоском, который, если потрешь его, превращается в самозакидывающийся куда надо канат, по которому легко пробираться в замок всесильной, но враждебной феи.

Многое читается меж строк и слов в нашем прошлом и будущем.

И жесткость средневековых европейских войн. И браки королевских дочерей с нелюдью, чтобы остановить нашествие варваров. И придворные фавориты, и интриги. И готовность послать во спасение короны на смерть героя, чтобы потом отправить его в ссылку. И такие человеческие коварство, предательство, благородство и низость в стране, где эльфова пыльца дарит сон, похожий на смерть, водяные утаскивают девушек в подводные пещеры, а спасти брата можно, только заключив сделку с Темной Феей, ценой своей жизни и при помощи золотого мяча.

Погружение в Средневековье стирает с посланцев современной цивилизации налет душевной тонкости.

Фанатичное желание Джейкоба спасти от окаменения душу и тело брата, к которому во время постоянных детских своих убегов в королевство Аустрийское он был довольно равнодушен, объяснимо лишь необходимостью рыцарского поклонения кому-нибудь или чему-нибудь. В данном случае несколько неестественной любви к брату. Можно укрупнить: авантюрист и сталкер Джейкоб по итогам романа открывает, что любовь к брату своему – единственное стоящее в этом сволочном сказочном мире.

Мифы и сказки вечны. Написанные по их мотивам фэнтези – быстротечны с продлением жизни в доходных экранизациях.
По-настоящему яркие и глубокие вещи удаются лишь тому, кто умеет творить живые и причудливые миры, такие отличные и так напоминающие наш собственный, как в последнем романе Корнелии Функе.

Источник новости

Профессор Кит Джеффри (Keith Jeffery) из университета Квинс (Queen’s University), Великобритания, изучив архивы британской секретной службы MI6 с 1909 по 1949 год, обнаружил прототип знаменитого агента Джеймса Бонда (James Bond) и написал о нем в книге под названием «MI6, история секретной разведывательной службы» (MI6, the History of the Secret Intelligence Service), сообщает Daily Telegraph.



В конце Первой мировой войны коммандер Уилфред Дандердэйл (Wilfred Dunderdale) был известен среди офицеров военно-морских сил Великобритании своим умением боксировать. Судя по фотографии на фальшивом удостоверении личности, он не отличался красивой внешностью Джеймса Бонда, тем не менее, по слухам он узнавал себя в историях Яна Флеминга (Ian Fleming) и был его хорошим другом. «Очень обаятельный и находчивый, в пожилом возрасте он любил рассказывать байки. С удовольствием рассказывал историю, как когда ему еще не было 19-ти лет, он переводил для белого русского генерала и в какой-то момент обнаружил, что переводит в железнодорожном купе, где генерал и его британская любовница соблазняли друг друга», – поведал профессор Джеффри. Когда Уилфред Дандердэйл возглавлял отделение секретной службы в Париже в 30-е годы, он был большим любителем хорошеньких женщин и быстрых машин.

Согласно книге, Уилфред Дандердэйл был сыном британского морского инженера, базировавшегося в Одессе, свободно говорил по-русски и начал выполнять задания для разведывательного управления в Севастополе в 1919 году. Одним из первых важных заданий были переговоры с секретарем политбюро, помощником Сталина, в 1923 году. В 1928 году этот секретарь бежал, его переправили в Париж к Дандертэйлу, и после того, как последний получил от него всю необходимую информацию, уже бывшего секретаря перевезли в Лондон. Во время Второй мировой войны Дандертэйлу самому пришлось бежать, –: из Парижа в Лондон, –: где он занялся переправкой агентов в оккупированную Францию.

Впрочем, и другие агенты привнесли свое в образ Джеймса Бонда. Так, Питер Тазелаар (Pieter Tazelaar) в 1940 году опустился с парашютом в одном из нидерландских городов. Сразу после приземления он избавился от защитного костюма и, оставшись в вечернем костюме, слегка сбрызнутом коньяком для аутентичности, проник в приморское казино. А Клод Ламирол (Claude Lamirault), один из агентов Дандердэйла, когда местное шпионское отделение было раскрыто, приехал туда и смог спасти 6 агентов. Сэр Джон Скарлетт (John Scarlett), бывший глава MI6, разрешивший написание этой книги, рассказал, что мифы, подобные мифу про Джеймса Бонда, крайне живучи, но эта книга может расставить некоторые вещи по местам и позволить узнать больше о деятельности разведывательного управления.

Напомним, что первую книгу о своем герое Флеминг написал в 1952 году. Всего он создал четырнадцать книг об агенте 007, которые проданы тиражом более 100 млн экземпляров по всему миру. Произведения были неоднократно экранизированы. Роль Джеймса Бонда в разное время играли такие актеры, как Шон Коннери (1962–1967; 1971), Джордж Лэзенби (1969), Роджер Мур (1973–1985), Тимоти Далтон (1987–1989), Пирс Броснан (1995–2002) и Дэниэл Крэйг (2006).

Страница новости

В нашем установившемся обиходе часто используется определение «бумагоподобный». Это относится к устройствам, которые появились на свет благодаря экранам E-Ink. Эти экраны, по крайней мере, пытаются имитировать свойства схожие с бумагой. Белая подложка и черные буквы. Чуть позже на свет появляются такие же по свойствам экраны SiPix, но с отставанием на несколько поколений от развития технологий E-Ink. Устройства, использующие «бумагоподобные» экраны, как и в случае с обычной бумагой, не имеют встроенной подсветки и это конструктивно в данный момент невозможно. Есть и были, только попытки сделать поверхностное освещение над экраном, любым способом. Это была встроенная подсветка в модели Sony PRS-700 или внешние лампочки, которые все равно проигрывали по качеству и равномерности освещения экрана обычной настольной лампе.

Но когда мы говорим «бумагоподобное» устройство, мы видим, как потребители, или создаем устройства, как производители, по своей сути, больше похожие на лист бумаги. В свое время такие устройства были названы «костяными». Существующие устройства – это дощечка, с кнопками или сенсорным экраном, на которой отображается текст. Тем самым мы находимся на достаточно примитивном уровне развития, будто только что вылезли из пещеры и держим в руках, как Моисей, первые заповеди Бога.

История повторяется много раз и по любым причинам. Слишком раннее появление в бизнесе хороших идей, часто схоже, с попыткой бежать впереди поезда. Так было с компаниями SoftBook и NuvoMedia, которых по праву, можно назвать основоположниками целой индустрии электронного чтения. У них было всё – хорошие устройства, на то время и комплексный подход к распространению контента. Но ранее появление на коммерческом рынке оказалось невостребованным. Это закончилось плачевно для потребителей в 2003 году. Компании самоликвидировались.

Но сегодня вспомнил о них в другой связи. Именно компания SoftBook создала первое устройство в мире, открытие обложки, которой, приводило к автоматическому включению устройства. И наоборот. Это было так естественно и до сих пор никем не повторено, да и не востребовано, по большому счету. Мы открываем мир электронных книг заново, где акцент нужно поставить на слове «книга». Именно в бумажной книге, есть естественная возможность воспользоваться тем, что так привычно – открыть обложку и сразу окунуться в мир фантазий и грез, созданный для нас авторами произведений.

Мы прошли первую стадию в развитии электронных устройств для чтения, и настало время перейти от «бумагоподобных» к «книгоподобным» устройствам. Об этом и речь.

Мало кто знает, а кто знал – уже просто не помнит, что с появлением первой американской версии Sony Reader PRS-500, появилось первое отечественное устройство LBook v8. В том же 2005 году господином Левченко, основателем компании LBook, была разработана книжная концепция устройства, которую все эти годы мне приходилось скрывать в надежде, что устройство, подобного класса, все-таки когда-нибудь выйдет в свет. Пять долгих лет… Сейчас, с любезного разрешения Владимира Левченко публикую часть этой разработки, исключая чертежи и схемотехнику.



Разработка «книгоподобного» устройства интересна тем, что заставляет электронное устройство больше походить на привычные очертания книги. Должны быть скопированы и адаптированы все основные функции книги и способы ее использования.

Наличие обложки с автоматическим включением устройства, форма книги, а не дощечки, даже способ вложения в книгу закладки. Это ведь так естественно и привычно, просто положить закладку между «бумагоподобным» листом экрана и обложкой, с характерными признаками обычной книги, чтобы сама закладка дала команду на установление в этом месте специального маркера «закладка». Опять же, абсолютно естественно, когда на «золотом обрезе» «книгоподобного» устройства есть имитация «индексного указателя», аналогичного в словарях и справочниках. Подобное мы видим также в бумажной Библии.

Такие свойства бумажной книги можно перечислять долго, но необходимо разрабатывать заново для электронного устройства. Вынашивая данную статью в себе, проговаривая ее заранее, сталкивался с общественным мнением об абсурдности такой идеи. Доводов приводилось множество, а самым распространенным мнением было стандартное сочетание слов «а зачем?».

Затем… что электронные устройства волей или неволей становятся сложнее. Добавляются новые функции, кнопки, жесты для управления экраном, но все это, на практике, выработка иного нового, менее естественного подхода в управлении электронным устройством, которое мы пытаемся называть книгой. Сложное управление лишает нас возможности расширить границы возрастного сегмента использования… книг. Потребитель может часами стоять у витрины магазина, соизмеряя свои технически возможности с предполагаемой сложностью управления устройством. Пока на свете много людей получивших образование по бумажным учебникам, для которых умение пользоваться книгой абсолютно естественно и не требует обучения и даже адаптации при использовании обычной книги.

Именно поэтому, наша нынешняя сверхзадача – создавать устройства, которые копируют не столько свойства бумаги, сколько свойства книги. У нас изначально наметился перекос в представлении, что для нас ценно в устройстве. Бумага – да, книга – почему-то нет. А налицо лишь увеличение количества простых и сложных устройств в продаже, которые по своей сути различаются только внешним видом глинобитной дощечки. И сейчас речь не о программном обеспечении, которое также, по сути, копирует возможности устройств ближайших конкурентов, а не бумажной книги. Некоторые устройства, оказывается на практике, даже не знают, что необходимо устройству иметь функции: «закладка», «оглавление», «сноски» или актуальную для русского языка автоматическую операцию «переноса слов по слогам». Почему-то считается, что достаточно просто отдуплиться, выпустив собственное устройство с оригинальным внешним видом на рынок, а потом удивляться, почему место на полке магазина занято, а устройство не продается… ведь оно не хуже других.

И еще одно ключевое слово – «не хуже других». Давайте говорить о том – «чем лучше». Только тогда окажется, что на самом деле, только внешним видом устройства.

Так часто говорю слово «устройство», что надоедает самому. Устройство, устройство, устройство… Мы не называем устройство книгой, а слово «ebook» с английского переводим длинным словосочетанием «устройство для чтения электронных книг», ибо нет в нашем электронном лексиконе слова… книга.

Вот такие мысли родились с 5 до 6 утра по местному времени, с видом на пихтовую рощу около берега моря. Именно в это время обычно в Москве 7 часов утра и именно в это время выходит субботняя «редакторская колонка».

Доброе утро! Где бы Вы сейчас ни были (можно написать – не были, это не так страшно) – думаю было бы хорошо, чтобы у Вас была, подчеркиваю – «была» возможность подумать, что мы сделали с книгой, превратив ее просто в костяное устройство с хрупким экраном. Где одно другому, на самом деле, противоречит.

Украина, Ялта… замерз с утра на балконе, но это питает меня вечностью от моря и тех букашек, что всю ночь… орали за окном. Но только здесь работает Wi-Fi. Просыпайтесь, у нас много дел сегодня и всегда!

Страница новости

Жюри французской литературной премии Жана Джионо (Prix Jean Giono) опубликовало список претендентов на награду сезона 2010 года. Как сообщает информационная лента «Actualitté.com», имя лауреата станет известно 14 октября — им станет автор произведения, созданного в духе и стиле известного французского писателя и сценариста.



Отборочный список включает в себя восемь произведений:

Филипп Клодель. Расследование (Philippe Claudel. L’enquête), изд. «Stock»

Филипп Форе. Век облаков (Philippe Forest Le siècle des nuages), изд. «Gallimard»

Фабрис Габриэль. Норфолк (Fabrice Gabriel. Norfolk), изд. «Seuil»

Жан Жерреши. Беляр и Луиза (Jean Gerreschi. Belard et Loïse), изд. «Gallimard»

Жан-Батист Аранг. Наши храбрые сердца, (Jean-Baptiste. Harang Nos cœurs vaillants), изд. «Grasset»

Александр Лакруа. L’ortografe (Alexandre Lacroix), изд. «Flammarion»

Энтони Палу. Фрукты и овощи (Antony Palou. Fruits et légumes), изд. «Albin Michel»

Оливия Розенталь. Что делают северные олени после Рождества? (Olivia Rosenthal. Que font les rennes après Noël?), изд. «Verticales».

Страница новости

вырезано

22 сентября в Парке культуры и чтения «Буквоед» прошла презентация новой книги Макса Фрая «Обжора-хохотун» (Хроники Ехо - 6). Поклонники творчества Фрая с радостью встретили Светлану Мартынчик , которая много лет назад в соавторстве с Игорем Стёпиным создала этого писателя. Несмотря на то, что организаторы планировали провести презентацию книги, Светлана, предпочла, ничего не рассказывая о своем произведении, сразу перейти к вопросам и автограф-сессии.



«Почему такое странное название?» — спросил один из читателей.

«Прочитайте — узнаете», — коротко и ясно ответила Светлана. — Я вообще люблю играть с приемом обманутого ожидания. Такое название обещает читателю легкомысленную историю, однако, на мой взгляд, это одна из самых глубоких и интересных книг».

«Некоторые продавцы ставят ваши книги на полку фэнтези, — заметил следующий гость. — Как вы к этому относитесь?»

«Ну, ставят, ну и что с этим поделаешь. Некоторые ставят их на полку с иностранной литературой. Да автор сам виноват, — признала Светлана. — Он всех запутал, у него черт знает какое иностранное имя, пишет книги, которые обладают внешними атрибутами фэнтези».

«Ваши книги построены на обманах и загадках. Почему?» — прозвучал еще один вопрос из зала.

«Человека вообще очень легко обмануть. Стоит лишь показать ему палец, всю остальную работу он сделает сам», — ответила писательница и пояснила: «Все мы рано или поздно приходим к пониманию того, что обман — это путь приобретения личной свободы. Это вполне обычный способ взаимоотношения человека с миром. Со временем я поняла, что, чем больше ты описываешь правду, чем достовернее обрисовываешь события, тем меньше тебе верят. Вот, пожалуй, и все, что я знаю на сегодняшний момент о правде и лжи».

Одна из читательниц хотела узнать, почему герои романов Фрая всегда помещены в мир, где не существует материальных проблем.

«Человек, находящийся в трудной ситуации, в нужде — понятно какой, его легко описывать, такие люди одинаковы», — прозвучал ответ. — Самое интересное для меня описывать людей, у которых отпадает необходимость обеспечивать свое выживание, необходимость ежедневно ходить на работу, необходимость кого-то слушать и под кого-то подстраиваться. И тут наступает она — долгожданная свобода. И только редкий, счастливейший человек может этим насаждаться, все остальные попадают просто в ад».

«Светлана, скажите, откуда у вас такая любовь к кофе?» — задал вопрос один из гостей.

«Моя страстная любовь к кофе началась со страшной ненависти к нему. Вы готовы услышать страшную историю об этом? — спросила Светлана Мартынчик у собравшихся в зале. «Конечно, конечно», — послышалось и тут и там. «Было мне лет 7 или 8, — начала она свой рассказ. — Жили мы тогда в Берлине, мой папа был военный. У нас там были вечера дружбы, т.е. русские дети ездили в гости к немецким детям в школы, обменивались подарками, ели и разъезжались. Как-то раз поехали мы в немецкую школу. Там было очень душно и мне хотелось пить, очень хотелось пить, очень-очень. И вот нас, наконец, привели к столу. На столе стояли чашки наполненные жидкостью. Цвет жидкости меня к тому времени уже не смущал. Я подумала, что это какой-то лимонад. Я сделала несколько глотков и понял, что это какая-то горькая дрянь. Я потом долго полоскала рот в туалете. И вот, прошло несколько лет, мы с сестрой пришли в кафе, она пила кофе и уговорила меня попробовать. Я, в конце концов, согласилась, у нее он оказался вкусный: со сливками, с сахаром. И для меня это был такой контраст, я же ожидала чего-то ужасного. С тех пор я люблю кофе за то, что он оказался не так ужасен каким мне запомнился».

Свою любовь к кофе Светлана Мартынчик в очередной раз доказала накануне, встретившись с журналистами и читателями в Музее кофе на набережной Робеспьера, 14. На очереди — Москва, где встречи пройдут в магазине «Додо» и Московском доме книги.

Страница интервью

Сервис для покупки и чтения электронных книг востребован в значительно большей степени, нежели Facebook и Twitter.



Планшетник iPad появился в продаже в Великобритании в конце весны. Как сообщает журнал The Bookseller, несмотря на многофункциональность новинки Apple, большинство из тех, кто его приобрел, используют устройство не в последнюю очередь для работы с электронными книгами. Сервис TabletTracker, запущенный компанией YouGov для сбора информации о том, как iPad будет приживаться в Великобритании, обнародовал первые результаты исследований. В опросах принимали участие 703 владельца планшетника. 78% владельцев iPad (wi-fi/3G) и 69% iPad (wi-fi) загрузили приложение iBooks для работы с ритейлером iBookstore и электронными книгами. Тем самым, iBooks удалось серьезно обогнать по популярности приложения для работы с социальной сетью Facebook (52% – wi-fi/3G, 48% – wi-fi) и сервисом микроблогов Twitter (31% – wi-fi/3G, 29% – wi-fi). По востребованности с лидером среди приложений способны потягаться только игры.

Несмотря на то, что пользователи имеют доступ к другим приложениям для работы с электронными книгами, те из пользователей iPad, кто загрузил iBooks, используют преимущественно этот сервис. Около половины владельцев планшетника обращаются к этому приложению как минимум три раза в неделю, примерно четверть пользуются iBooks ежедневно.

В ходе опросов выяснилось также, что 66% пользователей iPad в Британии – мужчины, 34% – женщины. Возраст большинства пользователей iPad (63%) превышает 35 лет, что на данном этапе связано в первую очередь с его довольно высокой ценой, не опускавшейся ниже 429 фунтов.

Страница новости

В середине лета издатели презентовали первую электронную книгу с элементами встроенного видео. Книжный бизнес начинает ощущать всеобщий тренд "мультимедийности". О том, какое будущее ждет бумажные книги, рассуждает Сергей Меднов, руководитель блока "Информационные технологии" "Альфа-Банка".

Поклонники книги о мальчике-маге Гарри Поттере наверняка помнят один из волшебных артефактов, описанных в книге Джоан Роулинг. Это газета для волшебников с двигающимися, "живыми" картинками. Похоже, книжное издательство Penguin, выпустившее летом первую электронную книгу для iPad, эпическую сагу о событиях 12-го столетия с видеовставками из поставленного по книге телесериала, решило пойти по аналогичному пути. В издательстве надеются, что потребители, привлеченные новшеством, будут готовы платить за книгу 13 долл. вместо обычных для этого рынка 10 долл.

Медленно, но верно новые технологии видоизменяют один из самых "традиционных" секторов бизнеса, книжный. В августе компания Amazon.com сообщила о том, что ей впервые удалось продать 1 млн копий электронных книг для устройства Amazon Kindle, принадлежащих, извините за анахронизм, перу одного писателя. Счастливчиком стал швед Стиг Ларссон, написавший детективную трилогию "Миллениум". Почти 900 тыс. электронных книг для Amazon Kindle удалось продать и другому автору детективов, Джеймсу Паттерсону. Удивительно, но в последнем квартале Amazon.com удавалось сбывать в полтора раза больше электронных, чем старых, добрых "бумажных" книг!

Похороны "бумаги" начались

Некоторые издательства уже спешат "похоронить" свой бумажный бизнес. Так, в начале августа крупное американское издательство Dorchester Publishing, специализирующееся на издании массовой литературы, сообщило о том, что полностью переходит на "электронный формат". В прошлом году продажи бумажных книг сократились у него на 25%. В то же время, по прогнозам исследовательской фирмы Forrester research, сообщает Reuters, в 2010 г. американские потребители потратят на электронные книги 966 млн долл., а в 2015 году эта сумма может вырасти уже до 2,8 млрд долл. В России, понятное дело, этот тренд не так очевиден, но, как сообщает gazeta.ru, доля "электронных" копий некоторых авторов уже доходит до 5% от их "бумажных" тиражей. Правда, согласно расчетам издания, о миллионах копий речи не идет: максимальные цифры составляют около 20 тыс.

Однако те, кто пытается предсказать скорую смерть "рукописей", скорее всего все-таки ошибаются. Во-первых, как известно, "рукописи не горят". Ну а во вторых, рынок расширяется, а не перераспределяется в пользу книг электронных. Так, на Amazon.com вместе с феноменальным ростом продаж электронных книг отмечают, что продажи традиционных книг отнюдь не сократились. Если не говорить о "безумных процентах роста", сами общие цифры продаж пока в десятки раз меньше аналогичных показателей для традиционных книг. Так, тот же Ларссон в "бумажном виде" продался тиражом уже в 40 млн экземпляров.

Мультимедийность как тренд

Думаю, что речь идет все же о тренде мультимедийности, проникающем во все новые и новые области. В том смысле, что существовавшие до сих пор различные категории развлечений, имитирующих реальность – кино, литература, компьютерные игры и т.д. – интегрируются все больше, заимствуя друг у друга различные приманки для потребителей. Они могут и выступать "единым фронтом", чтобы получить максимальную отдачу от "отработки" одного произведения и добраться до покупателя если не фильмом, так сделанной по нему компьютерной игрой. Например, та самая электронная книга с видеовставками, о которой мы говорили вначале, сага "Земные колонны", использует нововведение для вполне практической цели: телевизионный сериал по этой книге также вышел на экраны в конце июля, так что лишняя реклама явно не помешает фильму, на который было потрачено 40 млн долл.

Куда ведет нас этот тренд? Получим ли мы в итоге в будущем некий супергибрид, в котором уже не окажется деления на слово, визуальный ряд, субъект и объект, а будет лишь некая иная реальность, в которую человек погрузится путем подключения мозга к сети? Теоретически такое, конечно же, можно представить, однако, скорее, все будет происходить как раз наоборот. Чем на большее число "кусочков" удастся растащить тот или иной креативный проект, тем выше будет финансовая отдача на вложенную в него прибыль, тем больше компаний и людей смогут на нем заработать. А это, в свою очередь, отражает ключевую особенность человеческой природы: у каждого из нас свои предпочтения в методах познания реальности.
вырезано

22 сентября 2010 года исполнилось 110 лет со дня рождения Сергея Ожегова - одного из крупнейших русских лингвистов, составителя знаменитого «Толкового словаря русского языка» под редакцией Николая Ушакова.



Сергей Иванович Ожегов родился 22 сентября (9 сентября по старому стилю) 1900 г. в поселке Каменное (ныне Кувшиново) Новоторжского уезда Тверской губернии.

В канун первой мировой войны семья Сергея Ожегова переехала в Петроград (ныне Санкт-Петербург).

В 1917 г., окончив гимназию, Ожегов поступил на факультет языкознания материальной культуры Петроградского университета. В конце 1918 г. оставил университет и зачислился вольноопределяющимся в Красную Армию. Участвовал в боях под Нарвой, Псковом и Ригой, на Карельском перешейке, затем на Украине, на врангелевском фронте.

После окончания военных действий в 1922 г. Ожегову предложили путевку в военную академию, но он отказался, был демобилизован и вернулся в Петроградский университет.

Еще учась в университете, он начал преподавать русский язык.

В 1926 г. Ожегов окончил обучение и по представлению своих учителей Виктора Виноградова, Льва Щербы и Бориса Ляпунова был рекомендован в аспирантуру Института истории литератур и языков Запада и Востока при Ленинградском государственном университете.

Ожегов серьезно занимался исследованием истории русского литературного языка, исторической грамматики, лексикологии, орфоэпии (нормы произношения) языка русских писателей, орфографии и фразеологии. Основным объектом его научных трудов стала разговорная русская речь во всех её проявлениях.

Кроме научной работы, он еще преподавал в Государственном институте истории искусств, педагогическом институте им. А. И. Герцена.

С конца 1920-х гг. Сергей Иванович начал работу над "Толковым словарем русского языка", редактором которого был Дмитрий Ушаков.

В 1936 г. Ожегов переехал в Москву, где продолжил работу со словарем, вошедшим в историю русской культуры как "Словарь Ушакова". Первый том вышел в 1935 г., а в 1940 г. вышел последний 4-й том. Это было настоящим событием в научной жизни.
В 1937-1941 гг. Сергей Иванович преподавал в Московском институте философии, литературы и искусства.

С 1939 г. он был научным сотрудником Института языка и письменности.

Во время Великой Отечественной войны Ожегов остался в Москве, исполнял обязанности директора Института языка и письменности до возвращения из эвакуации прежнего руководства. Он разработал курс русской палеографии и преподавал его студентам пединститута в военные годы. Желая хоть в чем-то быть полезным стране, вместе с другими оставшимися коллегами он организовал языковедческое научное общество, изучал язык военного времени.

Еще накануне Великой Отечественной войны Ожегов начал работу над "Словарем русского языка". Он задумал создать краткий словарь популярного типа. В подготовке первого издания участвовали профессор Григорий Винокур, а также академик Сергей Обнорский как главный редактор. 1-е издание словаря вышло в 1949 г. и сразу же обратило на себя внимание читателей, ученых и критиков. С 1949 г. словарь переиздавался 8 раз. Ожегов почти до конца жизни работал над словарем: вносил доработки, совершенствовал его структуру.

В настоящее время "Словарь русского языка" занимает особое место среди других толковых словарей русского языка. Это единственный относительно полный однотомный словарь (80000 слов и выражений), который последовательно, от издания к изданию отражает изменения в русской литературной лексике.

В 1952 г. Сергей Иванович стал основателем и первым заведующим сектора культуры речи Института русского языка АН СССР, одним из центральных направлений которого стали изучение и пропаганда родной речи. Он и его сотрудники выступали по радио, консультировали дикторов и театральных работников, заметки Сергей Ожегова нередко появлялись в периодической печати, он был постоянным участником литературных вечеров в Доме ученых, приглашая для сотрудничества в Сектор таких корифеев писательского дела, как Корней Чуковский, Лев Успенский, Федор Гладков, ученых, деятелей искусства. Тогда же начали выходить под его редакцией и в соавторстве знаменитые словари произносительных норм, к которым прислушивались, которые знали и изучали даже в далеком зарубежье: "Орфографический словарь русского языка" (1956, 1963), "Русское литературное произношение и ударение" (1955), "Правильность русской речи" (1962) и др.

По инициативе Ожегова в 1958 г. в Институте русского языка была создана Справочная служба русского языка, отвечающая на запросы организаций и частных лиц, касающихся правильности русской речи.

Сергей Иванович Ожегов стал организатором и вдохновителем научно-популярной серии "Вопросы культуры речи" (1955-1965), в которой проходили апробацию работы молодых коллег и учеников Сергея Ивановича, ставших затем известными русистами-нормативистами: Юлия Бельчикова, Людмилы Граудиной, Виталия Костомарова, Льва Скворцова, Бориса Шварцкопфа и многих других.

Еще одним делом жизни Ожегова (наряду с изданием "Словаря русского языка") стала подготовка нового научного журнала "Русская речь" (первый номер вышел после смерти лингвиста в 1967 г.), одного из самых многотиражных академических журналов, пользующегося успехом и заслуженным уважением и сейчас.

Являясь глубоким академическим специалистом и ведя большую преподавательскую деятельность (он многие годы работал в МГУ), Сергей Иванович Ожегов не был кабинетным ученым и живо откликался с присущей ему доброй иронией на те изменения в языке, которые начинали входить в словарь рядового человека в космическую эпоху.

Он лояльно относился к "словесным проказам" молодежи, прислушивался к ней, хорошо знал и мог оценить литературный, применяемый в особых случаях, жаргон. Примером тому может служить составлявшаяся им совместно с другим знаменитым ученым, Александром Реформатским, картотека русского мата - не собрание нецензурных выражений в "словари", а научно обоснованное и художественно оформленное исследование социологии языкового обихода городского населения - то, что является столь популярным и актуальным в настоящие дни.

Ожегов был членом Комиссии Моссовета по наименованию учреждений и улиц Москвы, Предметной комиссии по русскому языку Министерства просвещения РСФСР, заместителем председателя Комиссии Академии наук по упорядочению написания и произношения иноязычных собственных и географических наименований, научным консультантом Всероссийского театрального общества, Гостелерадио; членом Орфографической комиссии АН, готовившей "Правила русской орфографии и пунктуации", 1956, и т.п.).

Сергей Иванович Ожегов скончался в Москве 15 декабря 1964 г.. Урна с его прахом хранится в стене некрополя Новодевичьего кладбища.

Страница новости