C МИРУ ПО НИТКЕ

Такой список опубликовал медиа-портал NPR.

В голосовании приняло участие более 60 тысяч человек, которые в общей сложности назвали около пяти тысяч книг. В итоге получился список, по мнению работников NPR, представляющий собой «интригующее сочетание классических и современных названий». Окончательный результат был составлен с учётом мнения специальной комиссии, состоящей из составителя «Энциклопедии сайшс-фикшн» и «Энциклопедии фэнтези» Джона Клюта, преподавателя литературы Фары Мендельсон и критика Гэри Вулфа.

Первое место в списке занял довольно предсказуемый претендент - трилогия «Властелин колец» Джона Рональда Руэла Толкина. Сразу за ним следуют «Автостопом по Галактике» Дугласа Адамса, «Игра Эндера» Орсона Скотта Карда, «Хроники Дюны» Фрэнка Герберта и «Песнь Льда и Огня» Джона Рэймонда Ричарда Мартина. Среди мест с пятого по десятое оказались три наиболее знаменитые в мировой литературе антиутопии - «1984» Джорджа Оруэлла, «451 по Фаренгейту» Рэя Бредбери и «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. Из графических новелл самую высокую строчку занимают «Хранители» Алана Мура, попавшие на пятнадцатую позицию. Также в списке можно обнаружить, в частности, три книги Айзека Азимова.

С полным списком можно ознакомиться на сайте NPR.
вырезано

Источник

Не так много в российском книжном бизнесе людей, которые способны удивлять не только читателей, но и профессионалов. Удивлять, поражать своим мастерством, заставляя завидовать по-хорошему и покупать, покупать, покупать книги… влюбиться в КНИГУ, в профессию издателя. И сегодня главным гостем журнала стал один из таких профессионалов – человек, у которого идей больше чем планов, а планов больше чем денег, что, тем не менее, не мешает ему инициировать всё новые и новые тренды книжного рынка. «Книжная Индустрия» с удовольствием представляет Вадима Юрьевича Мещерякова. Встречайте!



— Издательскому Дому Мещерякова в этом году исполняется 6 лет. Можно сказать, Ваше издательство стало инициатором нынешнего тренда рынка детских книг – выпуск неизвестных/забытых российских авторов с оригинальным иллюстративным оформлением. Почему Вы решили специализироваться именно в этом направлении?

— У меня не было цели издавать детские книги, я шел от обратного. На тот момент я больше 15 лет проработал юристом в крупной компании и понял, что ничего не создаю, а занимаюсь сферой услуг, довольно циничной, связанной с юриспруденцией. Мне же хотелось, чтобы мой бизнес преобразовывал окружающий меня мир в лучшую, на мой взгляд, сторону. Книги, как выяснилось, – это самый короткий путь к достижению данной цели.

Когда я только начинал, со всеми знакомился, меня воспринимали как «городского сумасшедшего», у которого есть лишние деньги и он не знает, что с ними делать. Меня многие спрашивали: «Это хобби? Когда ты успокоишься?». Все думали: 2-3 книги будут и я успокоюсь. Нет, у меня изначально был интерес. Я изначально знал, что это мое дело. Не бизнес, а дело. Это разные вещи, на мой взгляд. Дело – несколько шире, ты должен вкладываться в него и получать не только деньги, но и капитализацию личности. Для меня издатель – это не посредник между иллюстратором, автором и читателем, а абсолютно равноправный участник процесса.

— Вы сказали, что изначально не думали об издании детских книг. Но выбранная Вами ниша сейчас стала неким трендом ИД Мещерякова. Как Вы пришли к этому направлению?

— Начинал издавать книги я совершенно неправильно, у издательства не было «лица», не было команды. И результаты продаж мне показали: «Парень, не туда пошел». В итоге я начал думать не как самому великим стать, а как сделать хорошие книги и для кого. Обратил внимание на собственную дочь, которая в свои семь лет ничего не читала. Посмотрел, проанализировал и пришел к выводу, что нет, на мой взгляд, интересных детских книг на рынке. Да, по контенту, например, А. Барто – как к ней не относись – хорошие стихи для детей. Но самого участия издательства в книгах нет. Не получается живого организма – всё на продажу. И поэтому, подумалось, что, во-первых, здесь есть, где применить свои силы как издателю, во-вторых, социальный аспект – воспитание любви к чтению у человека с того момента, когда он только начинает читать, – тоже интересен. Поэтому решил детские книги издавать.

Все благоприятствовало тому, чтобы исполнять ту задачу, которую я себе поставил, сами кубики складывались. Я не ставил перед собой цель зарабатывать на детских книгах, не просчитывал рынок. Так получилось, что это растущий сейчас тренд, по крайней мере, не падающий. И мне хочется надеяться, что я тоже какое-то отношение к этому имею. Мне приятно от осознания этого. Это не самодовольство, не гордыня, мне просто приятно от этого. Мне приятно, что появляется все больше и больше издательств, да и крупные издательства стали хорошие книги для детей делать. Они тоже перестраиваются. И это здорово. Я не хочу стать великим на этом рынке. Просто понимаю, что я уже какую-то роль выполнил в преобразовании себя и окружающего меня пространства, не зря прожил последние шесть лет. Это уже здорово. Когда мне приходят отклики читателей – мне тоже очень приятно. Я выбрал, как оказалось, самый сложный бизнес. По обороту он совершенно небольшой, но по сложности и многообразию процессов и перегруженности падающего сегодня рынка – это самый сложный, наверное, бизнес, который только можно было выбрать.

— Помимо проверенных авторов и художников планируете ли Вы открывать что-то новое для читателей?

— Не знаю. Наверное, планирую. Мне это интересно, я люблю удивлять. Но в России, на самом деле, я вижу не так много новых авторов. Ко мне каждый день приходят около 10 рукописей, но за два года мы отобрали лишь 3-4, которые готовим сейчас к изданию. Тут во мне уже бизнесмен включается. Я человек довольно таки здравомыслящий, при всей своей кажущейся авантюрности. Я понимаю, что еще не дозрел до открытия новых имен. Почему? Потому что нового автора я могу издать без проблем, но я его продать не смогу. Да, хочу новых авторов открывать и продвигать – это действительно очень здорово, интересно и полезно, но при этом я должен понимать, что не загублю проект. Ведь можно издать и загубить проект, и потом на автора никто не обратит внимания. Шесть лет – это тот период, когда я должен нормально, в том числе и финансово, закрепиться на рынке. Мне нужно «встать на ноги», время входить в новые проекты для меня еще не настало. Занимаюсь последнее время как раз укреплением реализации книг. Мне это очень интересно.

— Средний тираж изданий ИД Мещерякова 2-3 тыс. экземпляров, подарочных вариантов – 1 тыс. экземпляров. За какой период времени реализуется тираж на рынке?

— У меня за последний год вышло около 100 наименований, может быть чуть больше, если включить открытки. Тираж продается в среднем за 5-6 месяцев. Но тиражи маленькие. Если бы я тираж в 7 тыс. экземпляров продавал за 5-6 месяцев – это да. А если я продаю 2-3 тысячи за 5-6 месяцев, это нормально с учетом «падающего» рынка, но не более того.

— Достаточно много упреков по поводу цены на книги. Как Вы относитесь к этому?

— Раньше психовал, хотелось объяснить людям, что не бывает хорошая вещь за так. В Советском Союзе книга была на дотациях, поэтому и выходила в хорошем качестве, но по цене в 2 копейки. Сейчас ко мне никто не приходит от Сеславинского и не говорит: «Вот тебе миллион рублей, сделай, пожалуйста, хорошие книги». Ну не приходят же, что поделаешь. На 1-2 книги в год денег дадут, и на том спасибо.

— Для Москвы, Питера, для крупных городов ценовой барьер возможно и не столь значим, но как быть в регионах? Вы не рассматривали возможность сделать одну книгу в нескольких вариантах?

— Да, плохо они расходятся из-за цены. Но я не хочу делать плохие книги. И возможность нескольких вариантов рассматривал. Ну и что? Вот Братья Гримм… Книга с историей у меня продалась семитысячным тиражом по 1300-1500 рублей. Я повторил издание с этими же иллюстрациями в интересном оформлении, но в ценовой нише 350-400 рублей. В итоге трехтысячный тираж у меня никак продаться не может. Тут нет прямой зависимости. Не помогает это в регионах. В регионах и 350 рублей – это дорого. В регионах люди, которые любят книги, и 1500 рублей заплатят за хорошую книгу, просто откажут себе в чем-то другом. А остальная масса вообще никаких книг не купит, либо просто купит за 50 рублей книгу ребенку.

— Продукт ИДМ изначально ориентирован на материальность, ощущения, с задачей подчеркнуть вещественную форму книги. Но как Вы оцениваете желание и стремление многих издателей «застолбить позиции» на рынке электронных книг? Вы уже делаете какие-то шаги в этом направлении, экспериментируете?

— Экспериментируем. Но ридер исключен для моих книг – это абсолютно точно. Сейчас мы очень крупный проект затеваем с нашими партнерами. Мы хотим создать мир, который будет базироваться на бумажной книге, электронной книге, на электронных заданиях, играх, на настольных играх, игрушках. Все будет в цепочке, но не линейно, а по принципу Википедии - каждое будет дополнять другое и пересекаться. Мы все договорились и уже стартовали. У нас уже иллюстратор, компьютерщики начали усилено работать и тексты пишем интересные.

— Это будет сделано на базе уже изданных книг?

— Это новый проект. Но с темой этого проекта я ношусь уже 3 года. Я не знал, как его сделать, а сейчас понял, что вариант создания мира будет отличным. Там не будет упора на текст, будет акцент на иллюстрации, на развитие, на познавательность. Это будет развлечение. Это будет мир, связанный с русским детским фольклором. Стартуем в ноябре – выпустим книгу, открытки и сделаем сайт. Предполагается, что в проекте будет три интерфейса, но iPad будет чуть позже.

— Это очень интересно. Но пока в этом плане мы отстаем от той же Европы.

— Мы не отстаем. Если мы этот проект сделаем, то опередим их. Сейчас все этим занимаются, все в поиске, все ищут какие-то новые формы. Компания Apple делала аналогичный проект, но провалилась в продажах. И не факт, что у нас получится. Но я собрал хорошую команду, договорился с сильным партнером в электронной составляющей. И думаю, наши шансы на успех повышаются благодаря тому, что над проектом работают профессионально-компетентные люди.

— Возвращаясь к текущим продажам, какие каналы реализации Вы считаете для себя основными – независимые книжные магазины, сетевые, собственную «Лавочку»?

— Мой подход – работать со всеми в равных условиях. Мои нынешние возможности позволяют мне в основном работать с центральными независимыми магазинами Москвы, Питера, интернет-порталами («Озон», «Лабиринт») и оптовиками, которых, к сожалению, у нас нет. Я работаю с «Книжным Клубом 36,6», но они – логисты, а не оптовики. Я открыл издательство в Германии и знаю, как там организована оптовая торговля. Там опт разделен на две четкие составляющие – логистическая компания (одна или две на всю страну) и дистрибуторы, которые разделены по региональному принципу. Они очень активно работают с продвижением книг, с магазинами, плюс абсолютно прозрачная система ценообразования. Платеж у меня только от одного человека – от логиста, у меня больше ни с кем нет товарно-денежных отношений.

В России же я не могу, например, заставить «Озон» повысить наценку, если они решили делать её мизерной. Они пользуются своим монопольным положением, раньше заработали много и теперь могут себе это позволить. На все претензии со стороны других книготорговцев, я говорю – напишите в антимонопольный комитет и пусть с ними разбираются компетентные органы, если вы ими не довольны. Получается, что я наценку повышаю, а они снижают. Это бред, хаос.

— И издательствам приходится самим продвигать свои книги в регионы, исполняя роль дистрибуторов. Кстати, кто является собственником сети «Лавочек»?

— Собственником «Лавочек» являюсь я с партнером (50 х 50). Я понял, что мне легче продвигать книги в регионы через собственную сеть. Изначально идея «Лавочки детских книг» - продвижение в регионы через Интернет-пространство и магазины. Но магазины я собираюсь открывать как show-room, они должны стать центрами дистрибуции на регион. Но если у тебя нет нормального человека с нормальной отлаженной логистикой и складом, которые предполагаются при открытии «Лавочки детских книг», то с местными дистрибуторами договориться очень сложно. Приходится идти в «Книжный Клуб 36,6», а уж чего они там кому отдадут – я не знаю. Выстраивая свои магазины в регионах, я хочу превратить их в центры дистрибуции для продвижения и собственных книг, и книг других детских издательств, если они разрешат мне этим заниматься, при условии, конечно, если я докажу, что могу эффективнее работать, чем «Книжный Клуб 36,6».

- Сейчас у Вас в прайс-листе порядка шести издательств детских представлено…

— Пока они работают с нами как с магазином, с ретейлером. Но не факт, что они все на дистрибуцию согласятся, так как условия будут другие. Я не смогу работать по ценам магазина, поскольку затраты будут больше. Сегодня «Лавочка детских книг» (4 магазина по 100 и даже меньше кв. м и интернет-магазин) в совокупности приносит мне по обороту больше чем три центральных магазина – МДК на Арбате, «Библио-Глобус» и ТДК «Москва» – вместе взятые.

— Иными словами, нужно открывать в регионах свои магазины...

— Я боюсь «широко загрести», у меня неизбежно будут возникать кассовые разрывы. Это риск, а мне сейчас нельзя входить в рискованные проекты. Мне нужно вкладывать деньги прежде всего в реализацию, поскольку государство в этом плане совсем не помогает.

— Возвращаясь к «Лавочке детских книг». По каким критериям Вы отбираете книги издательств для продажи в своем магазине? Есть ли какие-то вкусовые критерии?

— Вкусовых критериев точно нет, это очень страшная вещь. Мы продаем профессионально сделанные книги и книги, которые не воздействуют неправильно на психику ребенка, в том числе сделанные на дурной полиграфии, потому что они отбивают у ребенка любовь к чтению. Я продаю в «Лавочке» книги издательств «Махаон», «Эксмо» и ничего в этом плохого не вижу. Но если книги сделаны «на поток» - я их продажей не занимаюсь. У нас в магазине присутствуют только качественные книги. И люди, когда приходят в наш магазин, выбирают не между плохим и хорошим, а между понравилось и не понравилось.

— Насколько я знаю, в Ростове-на-Дону открылся магазин по франшизе. Планируете ли Вы развивать это направление?

— Очень планируем. Но, к сожалению, в нашей стране люди франшизу воспринимают не так, как она воспринимается в других странах. Если так, как в Ростове, – то не планирую. Мне легче самому магазин открыть. Франшиза – это участие на свой страх и риск в бизнесе при моей помощи в виде предоставления информационного брендирования и всё. А люди по франшизе говорят: это мой бизнес, но деньги на этот бизнес мне дашь ты. Когда дело подходит к открытию, они говорят: «Дай мне книг на 10 млн. рублей в кредит». Но за эти же деньги, я могу открыть магазин сам. Почему, когда ты открываешь собственный бизнес, ты не хочешь в него вкладываться финансово? Такая франшиза точно не нужна. Сейчас очень много людей по франшизе. Это фанаты книг, но совершенно не понимающие, что делать с продажами книг. Свой бренд я губить не хочу. Мне легче самому потихоньку открывать магазины или найти хорошего партнера.

— Вот, например, Куприянов активно продвигает идею интеллектуальных магазинов, достаточно успешно делится своим опытом.

— Я тоже делюсь опытом. Только никто не хочет. Когда начинаешь говорить про финансовые объемы вложений, про то, что норма прибыли у нас в книготорговле небольшая, у всех к франшизе пропадает интерес. Нет культуры франшизы в книжной торговле. Идея очень хорошая. Но она пока не работает. Может время мало прошло, может я что-то не доделал.

— В мае 2011 года запущена новая партнерская программа по продажам книг ИДМ. Расскажите о ней подробнее. Насколько перспективен, на Ваш взгляд, этот проект?

— Очень перспективен. Из месяца в месяц растет объем продаж. И это гораздо интереснее, чем франшиза. Я предлагаю просто открыть сайт, который стоит копейки, собрать людей, без предоплаты отправляю за свой счет книги, а затем получаю от организаторов деньги за проданные экземпляры. И это начало работать. Потому что в этом проекте финансовых мозгов и никаких вложений не нужно. Здесь просто надо проявить активность и любовь к книгам, чего очень много в людях, которые ко мне обращаются. И для них это как раз тот формат, который им максимально подходит. Для них это франшиза, собственно говоря. И я это использую и сразу удачно стартовал. Они у меня скоро по объемам обгонят «Книжный Клуб 36,6». Для меня это гораздо выгоднее, потому что я в деньги работаю и с меньшей скидкой.

— Скажите, Вы работаете напрямую с крупными региональными ретейл-сетями?

— Да не хотят они со мной работать. Они не знают, что с моими книгами делать. Я пытался работать с «ПродаЛитом». Там продажи шли на 10 тысяч в месяц. Здесь, в этой комнатке я продаю книг на 500 тысяч в месяц. Зачем я буду утруждать свою бухгалтерию оформлением документов, звонить в Иркутск, когда там мизерная выручка от моих книг? Инерционность в регионах дикая, они еще не понимают, что скоро лафа закончится на продажах «донцовых», что уже надо думать как работать дальше. То же самое «Новый книжный».

Я закончил работать с «Новым книжным» просто потому, что эта сеть – непонятная для меня структура. Они умеют продавать «поток», а с книгами работать не умеют. Прошло три года нашего сотрудничества, а выручки у меня в семь раз меньше, чем в «Лавочке». Оборот по «Новому книжному» составляет меньше 0,5% оборота ИД Мещерякова. При этом дебиторку они создают просто немыслимую, полностью забивая свои склады. У меня оборачиваемость по «Новому книжному» 2,5 года. Я их кредитую на такие сроки. На мой взгляд, брать надо ровно на столько, на сколько продаете: продаете на 100 тысяч – берите на 150 тысяч. А если вы на 100 тысяч продаете, а берете на 2,5 миллиона – зачем мне это надо? Мне есть, где продавать книги.

— Насколько успешно Ваше издательство в Германии?

— Оно у меня финансово совершенно не успешно, но и не убыточно. Германия – это Россия, помноженная на десятикратную инерционность. Там все «прозрачно», но при этом что-то новое воспринимается очень тяжело, тем более, с «русскими корнями». Я жду, когда ко мне привыкнут. И мне нравится, как все происходит. У меня, во-первых, есть договоренность со всеми дистрибуторами. Это важный шаг. Они все со мной согласились работать. Во-вторых, продажи постоянно увеличиваются – это здорово. Мне иногда присылают ролики с баварского телевидения, где в списке рекомендуемых лучших детских книг одна – моя. А в одном из магазинов Вены без нашего ведома делают целый стенд из книг нашего издательства.

Я считаю, что еще нужно какое-то время подождать, чтобы к нашим книгам привыкли. Мало того, что идет привыкание, в Австрии совсем по-другому организовано книгоиздание. Если австрийское издательство существует три года и постоянно выпускает интересные книги, государство начинает оказывать этому издательству серьезную финансовую помощь. Я делаю книги на немецком языке для Австрии, для немецкой публики. Да, я - русский, но делаю для немцев, и им это интересно, они это читают, а государство оказывает очень серьезную помощь, не то, что у нас.

— Сколько лет уже существует Ваше издательство в Германии?

— Два года. Я выпускаю где-то 15 книг в год. На третий год я хочу серьезно увеличиваться в объемах при помощи государства и собственных дополнительных вложений. Три года достаточно для того, чтобы тебя узнали, привыкли. И я этого жду, плюс команду улучшаю за это время. Там же очень тяжело создавать книги, когда ты здесь. Хотя свои книги я в России мало печатаю, в основном в Германии, в Латвии, но проблемы в корректорах, редакторах – это ведь немцы должны быть со знанием русского языка. Сейчас уже сложилась хорошая команда. У меня в Германии в основном русские авторы продаются. Есть у нас серия «Отражение», которая всем очень нравится. Я издавал Горького, Чехова, Михееву и т.д., успешные какие-то проекты туда переношу, они очень хорошо транслируются. Сейчас издал «Питера Пэна» на немецком языке.

— А какие там тиражи?

— 3000 экземпляров. Это много, пока можно меньше, но у меня нет возвратов. Там настолько маржа выше, что не надо гнаться за тиражами. Там любая книга стоит 20-25 евро. А полиграфия мне обходится одинаково с Россией, ведь я печатаю в одной типографии. Но здесь я книгу за 25 евро продать не могу. Поэтому, там книги продавать выгоднее. Это нормально. Немецкие издательства все очень консервативны, очень боязливы к чему-то новому, впрочем, как и издательства в России. Я же не боюсь экспериментировать и радуюсь, когда у меня начинают что-то копировать. Я сейчас начал издавать открытки и все «ломанулись» открытки издавать.

Собственно, всё это идет на улучшение моего имиджа. Первичное всегда запоминают, а вторичное работает на первичное. И я этого не боюсь. Если мои идеи транслируют – значит, они удачные, рынок развивается. Хотя чисто по-человечески мне надоело, что все мои идеи копируют.

Вот сейчас я придумал новый проект. Я не знаю, будет ли он финансово успешным или нет, но, мне кажется, это интересно. Я решил отойти от фальца и предложил делать книги в формате свитка длиной 1,5 метра. Здесь будут рисунки, и родители с ребенком могут читать и рассматривать его, а затем использовать в качестве гравюры с иллюстрациями, со сказками японскими или русскими в интерьере детской комнаты. Если красиво сделать – это будет прекрасный подарок.

А недавно я одному крупному издательству предложил сделать совместный проект «Книжная блинная». На возражение, что книги будут грязными, я отвечаю: во-первых, салфетки давно придумали, во-вторых, можно пойти помыть, а, в-третьих, совершенно необязательно есть блин и одновременно читать книгу. Можно сначала покушать, а потом вместе с кофе почитать книгу. Но здесь цель совершенно другая. Я на «Лавочке детских книг» почувствовал одну вещь – когда в замкнутом пространстве собирается много хороших книг – это волей-неволей создает особую атмосферу, оттуда уходить не хочется. Я в «Лавочке» иногда по 1,5 часа сижу и не могу уйти, потому что мне там хорошо. А «Книжная блинная» – это многообразие меню и возможность проводить замечательные мероприятия. У меня в Нижнем Новгороде в «Лавочке» люди уже начинают записываться. Они приходят с одним и тем же вопросом: «А можно мы у Вас проведем день рождения? Мы готовы заплатить Вам за аренду, мы не будем здесь пить, мы просто хотим здесь походить, почитать книги». Т.е. настолько атмосфера привлекает, а все эти детские клоуны уже настолько надоели, что хочется какого-то разнообразия. Самое главное – чтобы были хорошие книги.

На самом деле идей у меня гораздо больше, чем денег. И какие-то проекты я не могу один проводить. Я хочу сейчас создать музей детской книги – это обязательная программа, только пока не знаю где, в Питере или в Москве. В Питере, по крайней мере, я договорился с людьми, которые могут просто за «так» предоставить площадку для этого. Я бы, конечно, в Москве хотел. Но время опять-таки еще не пришло. Много чего хорошего можно делать. Плюс я начинаю потихоньку наших людей с деньгами раскручивать на спонсирование. Вот «Мурзилка» ко мне обратился. Этот журнал даже включили в книгу рекордов Гинесса, как самый старейший детский журнал (существует с 1924 г.). Я нашел деньги у богатых людей на издание 5-тысячным тиражом альбома истории «Мурзилки» со всеми иллюстраторами. Продать такой альбом невозможно, но его можно подарить библиотекам. Этот проект точно пойдет на пользу рынку и для спонсоров это будет хорошо. Я пытаюсь им это объяснять. Но потенциальные спонсоры пока дальше записных книжек на Новый год или приборов, которые делают в Китае за бешеные деньги, не мыслят. И обратная связь от читателей, которым нравятся книги, очень поддерживает. Я уверен, что у меня не хватило бы сил, если бы не было этой поддержки. Если ты вкладываешь положительную энергию, то она обязательно возвращается, причем в больших объемах.

— И, напоследок, традиционный вопрос журнала. Ваш прогноз развития книжного рынка. Понятно, что сейчас все говорят, что рынок на спаде и реально все в минусе по всем направлениям. Как Вы оцениваете тенденции?

— Я считаю, что «дно» еще не настало. Рынок будет продолжать падать – это точно. И уже никогда не вернется в свое предыдущее состояние в силу того, что хотя бы вся «проходная» литература уйдет в ридеры, которые будут стоить дешевле, становиться интереснее, легче. Хотя я, такой фанат, что все равно буду читать бумажные книги. Но таких, как я, дураков, на самом деле не много. Многие просто более практично подходят к этой ситуации. Хорошие книги, конечно, и через 15-20 лет останутся, но не в прежних объемах.

Сложнее всего придется крупным компаниям. Им надо либо просто спасать свои деньги, вытаскивать их, чтобы они не закончились в какой-то момент (а это резкое сокращение производства), либо быстро переориентироваться на что-то другое. Но здесь, во-первых, непонятно на что переориентироваться, во-вторых, не представляю, как такую структуру можно быстро переориентировать. Поэтому им сложнее всего. Но и совсем маленьким компаниям будет тяжело, потому что число магазинов будет сокращаться в силу сращивания с крупными сетями, а они «чужих» книг брать не будут. Сейчас «АСТ» открыто говорит, что в «Букву» никого брать не будет. «Новый книжный» еще продолжает заигрывать. Но на моем примере я могу сказать, что это только заигрывание. «Топ-книгу» сейчас «разбомбят» между «АСТ» и «Эксмо». Остальное умрет. И всё.

Но, с другой стороны, самые маленькие особо ничего не потеряют. Они просто либо еще более свернутся, либо перерыв сделают. Я сейчас перестраиваюсь. Мне очень интересна около книжная сфера с теми же тактильными ощущениями. Я сейчас начал замечательный проект «Открытки» и собираюсь его развивать серьезными темпами. Делаю интересные, креативные блокноты. Я даже зарегистрировал бренд-название «Шай флай». Это дико успешные продажи. И тут команда у меня настолько креативно-дизайнерски заточена, что мы можем делать разные блокноты. Это направление гораздо дольше не умрет. Потому что записная книжка очень популярна у молодежи. А открытки – это просто дешево и интересно. И опять же набор открыток обладает свойством, что вроде тебе и не нужно, но начинаешь перелистывать и покупаешь. Их и молодежь покупает. Это необъяснимая вещь. Наверное, если нанять психологов, то они смогли бы это объяснить. Но я сам для себя этого объяснить не могу. У меня все были против открыток. Но, когда они увидели, как открытки продаются, насколько они сами по себе интересные, все сказали – молодец.

— Действительно, околокнижных форматов очень много…

— Да. Самое главное, чтобы «голова варила». На этом и стоит ИД Мещерякова. Мы не занимаемся массовым выпуском книг. Хотя, я ничего не вижу плохого в том, чтобы сделать массово хорошую книгу. Просто я сейчас этого сделать не могу, не смогу ее продать и разорюсь, а в итоге и вообще не смогу делать никакие книги. Я вообще очень авантюрный человек, но даже здесь есть придел моей невменяемости. Я все равно пытаюсь себя как-то ограничивать, просчитывать все. Вот хочу сделать детское радио в Интернете. В июле мы этот проект хотим запустить. Не знаю, что получится. Это такой стартап. Это очень интересно. И я считаю, что этого не хватает. У нас много радио для взрослых о детской литературе. Но я хочу сделать так, чтобы в качестве интервьюеров выступали не журналисты, а люди, смыслящие в детской литературе.

Например, я с удовольствие мог бы вести какие-то спорные дискуссии с издателями, книготорговцами, иллюстраторами. В июне мы запускаем пилотную двухчасовую программу два раза в неделю в интернете. Если что-то получится, то с сентября хочу перевести на те же два раза в неделю, но в прямой эфир. Тогда уже интерактив появится, мне интересно, чтобы люди вопросы задавали. Если дальше все будет развиваться, то буду искать партнера. Если нет… Я не волнуюсь: не получится, значит – не получится. Что-нибудь ещё придумаем. Главное не распылять себя и работать на одну цель, т.е. яхты или пылесосы я не хочу делать.

Чтение для меня очень интимный процесс. Я не могу читать, когда мне кто-то мешает. И сейчас, когда домашние укладываются спать, я могу читать в свое удовольствие. Я действительно много читаю. И здесь тяжело сказать, что мне нравится, а что – нет. Я очень люблю детективы и не боюсь в этом признаться, правда, выбираю те, которые не столько сюжетно, сколько художественно интересны. Ну, например, мне нравится Фред Варгас. «Песнь моряка» Кизи прочитал с огромным удовольствием. Очень нравится «Золотой храм» Мисимы. Я могу на самом деле даже Шпенглера прочитать «Закат Европы», чтобы голову загрузить полностью и, ничего не поняв, уснуть. Тоже интересно. «Закат Европы», я считаю, просто идеальная книга для сна. Просто супер-вещь. Но больше, конечно же, художественную литературу люблю. И именно западную. Очень люблю Драйзера. Из последнего, меня поразил «Нежный бар» Морингера. Стефани Майэр не читаю, хотя было желание прочесть. Хёга обожаю. Единственное, я не люблю юмор и фантастику. Люблю перечитывать, особенно Федора Михайловича. У меня вообще все очень просто во вкусах. Мой любимых художник – Ван Гог, а любимый писатель – Достоевский. Примитивно, но это так. И я не хочу говорить, что мне нравится самый великий роман XX века, который я начинал 5 раз и 5 раз на 30 странице заканчивал – «Улисс». Ну не нравится он мне.

Источник

см. также:
Topic Link: Интервью Вадима Мещерякова журналу «Опора кредит»

Большая часть оборота крупнейшего российского интернет-ретейлера по-прежнему приходится на книжную продукцию.



Пресс-служба Ozon.ru сообщила о некоторых итогах работы онлайн-гипермаркета за первые шесть месяцев 2011 года. Общий оборот ретейлера вырос на 36% по сравнению с аналогичным периодом 2010 года и составил 2,4 миллиарда рублей. Клиенты за это время получили 1,07 миллиона заказов, в которых содержалось 4,4 миллиона товаров. Доставка и выдача заказов в регионах России осуществляется в 939 пунктах в 200 городах – сеть агентов в этом году была расширена.

Наиболее востребованной категорией остается книжная продукция, занимающая 37% от общего оборота (30% – электроника, 33% – другие категории). Всего по итогам первого полугодия Ozon продал более 2,6 миллиона книг, рост по сравнению с первым полугодием 2010 года составил 19%, для заказа доступно 735 тысяч наименований книжной продукции (всего в ассортименте представлено более 1,6 миллионов наименований товаров).

В базе покупателей зарегистрировано более 5,2 миллиона интернет-пользователей. Каждый месяц 10 миллионов уникальных посетителей заходят на сайт и осуществляют около 80 миллионов просмотров страниц.

Наконец, с августа онлайн-гипермаркет обновил слоган, который теперь звучит как «OZON.ru. Покупки и немного больше». По словам представителей ретейлера, «данный слоган отражает наше стремление не только предоставлять клиентам самый широкий ассортимент товаров в Рунете, но и всегда предлагать немного больше, чем покупатель ожидает. Онлайн-шопинг должен быть простым и приносить удовольствие покупателю».

Источник

Сравнить:
Topic Link: Ozon.ru продал книг на 1,5 миллиарда рублей в 2010 году

Состоялся круглый стол, в рамках которого издатели, книгораспространители и эксперты книжного рынка обсудили эффективность и перспективы SMM-мероприятий для книжного бизнеса.

5 августа в зале презентаций «Библио-Глобуса» состоялся первый круглый стол «Книжный SMM маркетинг: правила эффективности и безопасности», посвященный вопросам маркетинга в социальных медиа. Мероприятие было организовано при участии ТД «Библио-Глобус», Гильдии Книжников и журнала «Университетская книга».

За круглым столом собрались специалисты разных профилей: книгораспространители (Борис Семенович Есенькин, Мария Назамутдинова, Шаши Мартынова, Сергей Зятицкий, Дмитрий Васильев), библиотечные блоггеры (Елена Линдеман, Александр Пурник, Галина Кисловская), издатели (Рифат Саразетдинов, Александр Лиманский, Любовь Казаченкова, Александр Касьяненко, Елена Бейлина), эксперты (Никита Орфенов, Владимир Харитонов, Иван Засурский).

Начало беседы положил Никита Орфенов (SMM агентство «Айкумен ИБС»), озвучив основы маркетинга в социальных медиа и наглядно продемонстрировав, что бывает с компаниями, пренебрегающими информацией, распространяющейся в сети Интернет.

Владимир Харитонов (Ассоциация интернет-издателей) выразил свое мнение о современной тенденции сокращения тиражей изданий при сохранении числа наименований: нельзя довольствоваться устаревшей тактикой заполнения книжных полок огромными тиражами, сегодня главнейшую роль в вопросе распространения играет коммуникация с читателями. И здесь необходимо опираться на маркетинг в социальных медиа.

Эту идею развил Александр Касьяненко (Авторская книга – проект litclub.ru), поделившись со всеми собравшимися информацией о том, как авторы самостоятельно распространяют свои книги с помощью интернет-блогов, сообществ, творческих и необычных подходов.

Интересную точку зрения на возможности развития собственных SMM-каналов представил Иван Засурский (онлайн газета «Частный корреспондент»): в основе любого социально-ориентированного маркетингового подхода должна лежать настоящая идея: интересная, полезная и просто необходимая множеству людей. Именно реальная составляющая обуславливает успех SMM-кампаний, в противном случае, неподкрепленная активность превращается в обыденный PR.

В свою очередь, Александр Пурник (Российская Государственная Библиотека для Молодежи) высказался за аккуратное использование возможностей социального маркетинга, акцентировав внимание присутствующих на том, что социальные медиа – это зеркало компании, которое часто показывает то, что есть, а не что хочется видеть. Нужно аккуратно использовать ресурсы Интернета, ведь ошибки случаются в работе любых организаций. Но ошибка, допущенная в офлайне – это небольшое упущение, тогда как ошибка, попавшая в сеть Интернет – это серьёзный убыток.

Своим опытом общения с интернет-сообществом поделился Александр Лиманский («Альпина-Паблишерз»). В обстановке падения интереса к чтению и возросшего увлечения всем электронным и цифровым, издательствам важно создать свой «информационный фронт» в самых активных сообществах: Livejournal, Twitter, Facebook, Вконтакте, Одноклассники и т.д. – и с помощью него совершать «ковровые бомбардировки». Каждый такой канал SMM дает всего лишь небольшой процент заинтересованности, тогда как совместная «бомбардировка» приносит ощутимый результат.

Позицию развития компании сразу по всем возможным интернет-направлениям поддержала Мария Назамутдинова (Ozon.ru), рассказав, как интернет-магазин Ozon уже давно общается со своими клиентами через Интернет, привлекая для этого опыт профессионалов. Мониторинг сети, публикация сообщений в блогах, ответы на вопросы пользователей – это малая часть ежедневной работы, целью которой являются отнюдь не продажи, а сами клиенты, их мнение и лояльность.

Проблемы библиотечного дела в России осветила Елена Линдеман (Государственная публичная научно-техническая библиотека России), поведав собравшимся о нежелании молодой аудитории социальных сетей интересоваться литературой и книгами. Современная библиотека не всегда получает отдачу от своей деятельности. Теряя позиции культурного центра, библиотеки все чаще играют роль информационного консультанта, который помогает быстро найти необходимое. Ведь скорость поставки информации сегодня имеет высокую цену. Поэтому эффективность работы современной библиотеки определяется качеством и проработанностью информационной логистики.

Участники так же обсудили вопросы поиска кадров, привлечения ресурсов, моральные и индивидуальные особенности ведения интернет-блогов, а так же способы измерения эффективности маркетинговых коммуникаций.

Итоги круглого стола подвел Президент Торгового Дома «Библио-Глобус» Борис Семенович Есенькин, предложив участникам и впредь собираться в «Библио-Глобусе» для обсуждения маркетинга в социальных медиа и его применения на книжном рынке.

Источник

Двухтомная биография Альберта Эйнштейна, которая появилась в продаже в июне этого года, вызвала шквал недовольства со стороны читателей.

Как сообщает ИТАР-ТАСС со ссылкой на японскую газету Yomiuri, в Японии приключился скандал из-за халтурного перевода биографии Альберта Эйнштейна, написанной известным американским журналистом и бизнес-деятелем Уолтером Айзексоном (Walter Isaacson). Двухтомник, вышедший в США в 2007 году под названием Einstein: His Life and Universe, в июне этого года в переводе на японский язык был выпущен издательством Takeda Random House Japan тиражом пять тысяч экземпляров.



Вскоре в Интернете начались оживленные обсуждения этой книги. Читатели отмечали, что отдельные главы биографии, похоже, представляют собой текст, автоматически переведенный с помощью компьютерной программы и выпущенный издательством без какой-либо редакторской правки. Жалобы подкреплялись конкретными примерами того, как английский текст оригинала превратился после перевода в бессмысленный набор слов. Вскоре возмущенные покупатели принялись «штурмовать» издательство, требуя вернуть им деньги. Когда жалобы приняли массовый характер, представители Takeda Random House Japan принесли извинения и объявили, что в ближайшее время в продаже появится новый, исправленный вариант перевода, а нынешний будет отозван из магазинов и пущен на макулатуру.

Японские писатели и ученые периодически жалуются, в том числе в печати, на низкое качество переводной литературы. Однако настолько красноречивый издательский ляп, как в случае с переводом книги Айзексона, все же является скорее исключением.

Источник

Денис Домарев: «Литературное сообщество, о создании которого мы мечтали, в Самаре появилось»

Чего не хватает современной молодежной литературе региона? Как помочь начинающему автору развить талант? Какие новые литературные проекты ожидают губернию в ближайшие месяцы? На эти и другие вопросы отвечает руководитель молодежного отделения Самарской областной писательской организации и Самарской областной организации молодых литераторов Денис Домарев.



- Какие события литературной жизни Самары и области за прошедший год ты бы мог отметить?

- Молодежная литература в губернии, отчасти благодаря деятельности нашей организации, выходит на новый качественный уровень. Как один из положительных результатов нашей работы хочу отметить, что журнал «Молодежная волна», который является важной площадкой для публикации молодых талантливых авторов, благодаря поддержке министерства культуры Самарской области и Самарской областной универсальной научной библиотеки, обрел периодичность и выходит теперь четыре раза в год. Он распространяется по библиотекам, учебным заведениям, то есть живет своей полноценной жизнью. А еще при нем есть электронное приложение. Оно включает электронную версию «Молодежной волны», «Русского эха» и теперь содержит в аудиоформате тексты интересных прозаиков, членов Союза писателей, таких как Андрей Грачев, Александр Громов, Иван Никульшин, Анатолий Улунов и других. Вообще мы планируем использовать электронную версию «Молодежной волны» для того, чтобы представлять книги молодых авторов, потому что не всегда их творчество на бумажном носителе доходит до своего читателя в силу малочисленности тиражей. Думаю, в следующем номере «Молодежной волны» мы сможем разместить интересную аудиокнигу Константина Потапова «Вслух!».

Каждый год все большее число людей привлекают те проекты, которые мы делаем совместно с областной библиотекой. В этом году мы проводили III Областной литературный турнир «Библиотека открывает таланты» для ребят от 14 до 25 лет. Отбор участников для него проходил не только в Самаре на базе вузов, но и в районах: в Тольятти, Новокуйбышевске, Кинель-Черкассах, Отрадном, Сызрани в муниципальных библиотеках. Там мы нашли немало интересных авторов, и именно там данное мероприятие вызвало наибольший интерес.

С думой г.о.Самара и департаментом образования мы среди школьников города провели литературоведческий конкурс «Самара – город моей судьбы», приуроченный к 425-летию со дня основания города. Дети писали о поэтах и прозаиках, чья биография связана с Самарой и губернией. Мы боялись, что ребята пришлют школьные сочинения и вообще думали, что критика с литературоведением сейчас не востребована. Но конкурс показал, что это не так. Есть, например, Максим Башаркин, который в свои 14 уже несколько лет целенаправленно исследует творчество Сергея Аксакова. По итогам конкурса также вышел сборник. Конечно, публикация – значимая вещь, но не итог. Главное, что ребята развиваются, что их творчество востребовано. Я думаю, что литературное сообщество, о создании которого мы мечтали, в Самаре есть. Оно состоит из школьников, студентов и выпускников вузов, которые активно участвуют в проводимых нами мероприятиях, не останавливаются на достигнутом, постоянно совершенствуются.

- Появились ли за это время новые имена?

- Из тех, кто уже зарекомендовал себя в молодежной литературе, это прозаик Алексей Сыромятников, поэты Виктория и Дмитрий Ревякины, Андрей Хитев. Достаточно известен в молодежной среде 15-летний вундеркинд Амаль Имангулов. Он интересен и как харизматичная личность, и как автор оригинальных стихов. Из тех имен, которые я для себя открыл за последнее время, – Екатерина Погорелец. Я познакомился с ней и ее творчеством еще три года назад, когда ездил в Тольятти и выступал в музыкальном училище в рамках проекта «Молодые литераторы Самары – читателям губернии». Она зачитала свои произведения, и хотя в них было много штампов, ошибок, они содержали поэтическую мысль. А это всегда очень важно для литературного произведения. Катя приезжала в Союз писателей, посещала молодежную студию, где ее творчество разбирали и критиковали. Прошло время. По выступлению на литературном турнире было ясно, что девушка работала над собой, занималась самообразованием, и ее литературный уровень заметно вырос. Еще один литератор с необычным поэтическим мировоззрением – Елена Вавина. Вообще, могу подписаться под именем каждого автора, представленного в «Молодежной волне».

Полный текст

Библиотека Конгресса США определила поэта-лауреата 2011 года: им стал 83-летний Филип Левин (Philip Levine), прославившийся своими гимнами рабочему классу Детройта. Об этом сообщает The New York Times.

​Академик и директор Библиотеки Конгресса США Джеймс Биллингтон, выбравший Левина из длинного списка номинантов, заявил, что находит новоиспеченного лауреата «подлинным открытием, человеком, открывшим глаза на целый мир, ранее с поэзией не ассоциировавшийся».



Уроженец Детройта, Филип Левин — автор более 20 сборников стихотворений и лауреат Пулитцеровской премии 1995 года за книгу «The Simple Truth».

Вот уже много лет основные темы творчества как городского поэта Левина остаются неизменными, со временем, становясь все более прозрачными и простыми. В телефонном разговоре с корреспондентом The New York Times по случаю присуждения звания поэта-лауреата, Филип Левин, однако, признался в том, что сам симпатию питает только к своим ранним стихотворениям.

В качестве традиционного «специального проекта поэта-лауреата» Левин собирается устроить соцопрос населения о том, какое самое бездарное стихотворение им приходилось слышать. По словам поэта, подобную провокационную тему он выбрал намеренно, чтобы «побудить людей не относиться к стихам слишком серьезно».

Также Левин собирается устроить на радио чтения произведений забытых американских поэтов, на которые в разные годы он случайно наталкивался.

В США звание поэта-лауреата было учреждено законодательным актом Конгресса в 1985 году, до этого аналогичная должность называлась «консультантом по поэзии». Главные обязанности американского поэта-лауреата — выступать с лекциями и публичными чтениями, консультировать Библиотеку Конгресса по ее литературным программам и рекомендовать новых поэтов, достойных внесения в архив Библиотеки.

Обладатель этого звания также получает стипендию в размере $35 тысяч в год. В отличие от звания поэт-лауреата в Великобритании, где оно присуждается пожизненно, в США это звание присваивается на ограниченный срок, обычно на год или два.

Источник

«Реванш подмастерьев» — только что написанный дебютный роман Леонида Бершидского, известного нам прежде в своих более прагматичных ипостасях: первого главного редактора «Ведомостей»; человека, стоявшего у истоков русского Newsweek; главного редактора SmartMoney и, наконец, директора отдела деловой и учебной литературы издательства «ЭКСМО». Сюжет вертится вокруг Рембрандта, точнее, вокруг одной его картины — «Буря на море Галилейском», украденной из Музея Изабеллы Гарднер в Бостоне в 1990 году — и так и не найденной. Москва, Нью-Йорк, Бостон, Амстердам, Свердловск, ограбление века, итальянские гангстеры; русский банкир, учившийся на художника; замминистра финансов, получающий политическое убежище в США; не постаревшая за тридцать с лишним лет любовь; история жизни самого Рембрандта — в общем, примерно все, что должно быть в современной остросюжетной прозе. По роману чувствуется, что это дебют, — автор только к середине, кажется, уверяется в том, что у него, в общем, получается; иногда темп неоправданно замедляется, а собственно главы о Рембрандте — наименее удавшаяся часть книги — требовали существенно большего погружения в эпоху, чем автор, видимо, мог себе позволить. В целом, однако, «Реванш подмастерьев» — энергичная, увлекательная и местами (там, где речь идет, к примеру, о российских девяностых) очень наблюдательная книга. Роман будет опубликован издательством «ЭКСМО» в начале октября.


Фрагмент картины Рембрандта «Буря на море Галилейском»

1. НЕПРОСТОЙ ЗАММИНИСТРА. Москва, 2012


— Если бы не семья, был бы интеллигентным человеком, — Валерий Константинович Федяев произносит это без улыбки, как выстраданную мудрость. — Желание содержать семью и детей сгубило больше мужчин, чем алкоголь и шлюхи, вместе взятые. Не знаете, кто это сказал?
— По-моему, это народное, — пожимает плечами Иван.
— Вы согласны? Сами-то вы человек семейный?

Ивану неуютно: Федяева он видит в первый раз в жизни, а разговор как-то очень легко перепрыгнул на личные темы. Склонный краснеть, как все рыжие и веснушчатые, Иван начинает чувствовать покалывание в щеках.

— У меня дочь, ей тринадцать, но она живет отдельно.
— Так даже обиднее: семьи как бы и нет, а все равно вы, как честный человек, обязаны ее содержать. То на море отправить, то страховку медицинскую купить, верно?
Ну, хватит.
— Валерий Константинович, давайте лучше обсудим вашу коллекцию. Нам с вами надо решить, в каком направлении будем работать.

Ивану Штарку все время приходится иметь дело с коллекционерами. Еще какие-то десять лет назад они не стеснялись признаться, что одержимы страстью: если уж любят Шагала, то готовы отдать последнее за очередную летающую корову или скрипача-оборванца, если собирают мейсенский фарфор — то румяными пастушками занят каждый квадратный сантиметр и дома, и в кабинете. Теперь страсть не в моде: ее победил рационализм. Коллекция может и должна быть прибыльным предприятием: каждую вещь надо выбирать с таким расчетом, чтобы со временем она дорожала и приносила владельцу ежегодный процент, как вклад в банке. Хобби серьезного человека — это не слабость, а выход для творческой энергии, которая всегда созидательна, а значит, не может приносить убытка.

Работа Ивана — помогать серьезным людям в постановке страстей на рациональные рельсы, превращать мимолетные прихоти в бизнес-предприятия всем на зависть, показывать, что меценатство и подвижничество — всего лишь маски дальновидности.

Недавно один клиент попросил Ивана проработать шоколадный магазин в Шайи-ан-Бьер с собственным производством. Оказался там случайно, проездом из долины Луары в Париж, купил конфеты для дочки, и теперь она их все время просит. Но кондитер отказывался доставлять бонбоны в Москву, утверждая, что они плохо переносят полеты. Клиент поборол первый импульс просто запустить в упрямца деньгами и купить лавку и попросил Ивана собрать информацию: какие у лавки прямые конкуренты в округе, не мешает ли ей соседний «Карфур», не падает ли спрос на шоколад в дальних пригородах Парижа. И представить расчет справедливой цены. Кондитер торговался страстно, но внял доводам рассудка и со слезами на глазах подписал бумаги.

Другой клиент сходил с ума по тибетским иконам тангка. Но сделал над собой усилие, сохранил рассудок и отправил Ивана в Непал, где много тибетских эмигрантов, а русскому не требуется спецразрешение на визит, как в Тибете. Иван должен был найти мастерскую по производству тангка, которая не только гордилась бы качеством своей работы, но и обладала отлаженной системой сбыта. И, конечно, обеспечивала владельцу искомый уровень прибыли. Штарк подошел к делу добросовестно и вернулся через месяц. Пока клиент изучал подробный отчет о рынке тангка и варианты приобретений, Иван перебирал четки и бормотал «Ом мани падме хум». В Бхаратпуре, увидев в центре тангка петуха, змею и свинью, образующих круг то ли взаимного пожирания, то ли взаимного порождения, Штарк поинтересовался смыслом аллегории и узнал про три яда: неудержимое желание, агрессию и невежество. Будь все его клиенты буддистами, Иван объяснял бы им, что его функция — поиск противоядия от всех трех.

Но клиенты Штарка — не буддисты. В последние пять лет они в основном из чиновничьего сословия, сменившего на вершинах московских холмов и бандитов, и «честных бизнесменов».

Вот и господин Федяев — замминистра финансов, даром что известнейший в Москве коллекционер. Он сидит напротив Ивана в маленькой кофейне на Покровке, где всего пять стульев, и оставшиеся три заняты сейчас семьей с начинающим капризничать грудничком. У Федяева мешки под глазами, угрюмая щетина и слишком длинные сальные волосы с проседью. Он желт лицом, а пальцы слегка дрожат: замминистра с трудом бросает курить. Явно купленный в магазине костюм топорщится на плечах, из галстука торчат тонкие ниточки, а забрызганные грязью ботинки на резиновом ходу Федяев и не пытается прятать под столом. Впечатлять кого-либо роскошью платья ему незачем: все, что на нем, стоит примерно как серебряные запонки Штарка. Иван работает в банке и одет строго по дресс-коду. Что, впрочем, не мешает ему в свои тридцать девять выглядеть студентом: длинный, сутулый, неуклюжий, светло-серые близорукие глаза за толстыми стеклами очков в роговой оправе.

— Я, собственно, о коллекции и начал. — Федяев нисколько не смущен тем, как строго Иван вернул его к разговору о деле. — Коллекцию затеяла жена, вы, возможно, знаете ее, если любите балет. Елена Федяева.
— Прима Мариинки? — Иван не связывал своего нового клиента со знаменитой балериной: про них обоих писали в газетах, но про первого — в деловых новостях, а про вторую — на максимально удаленной от них полосе «Культура».
— Да, и большая любительница живописи. Особенно голландцев. Что вы, кстати, скажете про них?
— Про голландцев? Смотря про каких. Мондриан вот приносит четырнадцать процентов годового дохода, прогноз на ближайшие десять лет позитивный. — Иван, однако, догадывается, что услышит в ответ.
— Это пока его кафелем не начали сортиры выкладывать, — морщится Федяев. — Только раннего как-то еще можно рассматривать, но он ведь доходности такой не приносит? Хоть в этом и ужасно признаваться по нынешним временам, мы с Леной не понимаем абстракций. И даже к импрессионистам относимся спокойно.
— Ну, это, может, и правильно: они переоценены. Моне, например, в последнее время приносит отрицательную доходность.
— Вот видите, — кивает Федяев. — Мы стараемся не уклоняться слишком сильно от темы старых мастеров. Дело в том, что... Вот спросите меня, откуда у меня деньги?

Иван снова чувствует, что начинает краснеть, и опускает глаза. Ничего подобного он не станет спрашивать принципиально: это было бы нарушением всех профессиональных правил. Кроме того, он не хочет знать, откуда у Федяева деньги.

— Вы покраснели. Как трогательно. Я так не умею. Но, возможно, даже мои дети будут краснеть, если им зададут этот бестактный вопрос. А внуки, я надеюсь, уже не будут. Так что у нас, так сказать, очень длинный инвестиционный горизонт. Мы с Леной верим в искусство, прошедшее проверку временем: значит, еще пара поколений ему точно не повредит.
— С точки зрения вложения средств, — произносит Иван сухо, все еще пытаясь вернуть разговор в профессиональное русло, — старые голландцы — это не лучший вариант. Рембрандт, например, это всего процентов восемь годовых. И он еще — из самых динамичных.

Чтобы было легче перестраивать мозги клиентов с коллекционерского подхода на деловой, Иван выучил наизусть список первых пятидесяти художников по рыночной капитализации. То есть по сумме цен, по которым их работы продавались на аукционах за новейшую историю арт-бизнеса. На первом месте — дьявольски плодовитый Пикассо, чьим наследием наторговали на миллиард семьсот миллионов долларов. В конце списка — Микеланджело, не потому, что он хуже или не такой модный, — просто его лучшие произведения украшают стены итальянских церквей и никогда не попадут на рынок. А то, что попало, продалось в сумме всего на тридцать пять миллионов долларов.

— Рембрандт, — повторяет за Иваном Федяев. — Собственно, к Рембрандту у меня сейчас особый интерес. — И, без всякой логической связки: — Вы мне нравитесь, Иван, вы выглядите как человек искренний, хотя стараетесь казаться хладнокровным и не сентиментальным. Кроме того, у вас отличные рекомендации. Виталий Коган говорит, что не повышает вас только потому, что ему вас некем заменить.

С Виталей Коганом Иван учился на одном курсе в Финансовом институте. Коган быстро выбился в люди и к середине двухтысячных выстроил свой АА-Банк, самый быстрорастущий в тридцатке крупнейших в России. Даже кризис 2008 года не выбил Когана из седла. Иван в АА-Банке — рядовой сотрудник: у него нет подчиненных. И почти никто не знает, что у них с Коганом одинаковые татуировки: у председателя правления крылатая свинья на левом плече, у аналитика по нетрадиционным инвестициям — на правом. Смысл в том, что свиньи обычно не летают — но, если очень надо, в принципе могут. В начале двадцатого века такой лорд Брабазон, пионер английской авиации, на спор посадил свинью в корзину и протащил ее над землей своим «вуазеном». Свинья выжила и ничего не поняла, как и подобает свинье в буддийской традиции. Коган и Штарк когда-то решили быть брабазонами: делать так, чтобы свиньи летали. Татуировок не видно под костюмами, но никуда они, конечно, не делись.

— Я просто предпочитаю не смешивать личное и профессиональное, — говорит Штарк клиенту.
— Так не всегда получается, вы в этом убедитесь по ходу нашей с вами работы. Рембрандт, который меня сейчас интересует, — довольно известное полотно. «Христос в бурю на море Галилейском» — его единственная марина. До 1990 года эта картина была в коллекции Музея Изабеллы Стюарт Гарднер в Бостоне. Вы знаете ее историю?
Штарк знает, но на секунду потерял дар речи.
— Вы имеете в виду «Бурю на море Галилейском», которую украли из музея и до сих пор ищут?
— Да, именно ее. Эта картина, кажется, всплыла. На днях я виделся с дамой, которая ищет на нее покупателя. Вы удивитесь, но эта дама вам знакома. Собственно, обратиться к вам меня побудило именно это обстоятельство, а не ваша блестящая репутация как специалиста по инвестициям в искусство.

Как раз в этот момент грудничок, мирно спавший на руках у матери, пока остальные четыре посетителя кофейни беседовали о своем, включает сирену. Отец тщетно делает ему козу, а мать пытается заткнуть орущий ротик пустышкой и виновато смотрит в сторону Федяева со Штарком. «Это у них явно первый ребенок», — думает Иван. И не успевает задать Федяеву очевидный вопрос, что же это за дама такая. Потому что непростой замминистра поднимается, запахивает присыпанное перхотью пальтецо, бросает через плечо: «Я скоро позвоню» — и выходит под мокрый снег. Под аккомпанемент детского рева Штарк расплачивается за кофе.

В банк возвращаться нет смысла — уже почти семь вечера. В такси по дороге домой, на проспект Мира, Иван перебирает в уме знакомых женщин, имеющих отношение к арт-рынку. Корнеева? Но зачем ей рисковать только что вошедшей в моду галереей? Никольская? Выгонят взашей из Sotheby’s, если прознают про такой побочный бизнес. Ну, то есть понятно, почему покупателя ищут в Москве: где еще такой заповедник для людей с деньгами, павлиньим самолюбием и хорошо развитым умением «решать вопросы»? Разве что параллельно прощупывают и богатых арабов. Но риск все равно огромен. Штарк всю жизнь старается держаться подальше от людей, склонных к неразумному риску, и уж тем более от криминала. Кого же Федяев имеет в виду? Говорил он очень уверенно, но Иван начинает подозревать, что замминистра его с кем-то путает.

На автомате Иван ставит чайник и задает сухой корм коту. Корниш-рекс Фима — единственный сосед Штарка по трешке на седьмом этаже сталинского дома с колоннами. По строго соблюдаемой молчаливой договоренности они не мешают друг другу.

Заварив себе зеленого чая, Штарк включает компьютер в поисках Нового завета. Бумажной Библии в квартире не водится. «И поднялась великая буря; волны били в лодку, так что она уже наполнялась водою. А Он спал на корме на возглавии. Его будят и говорят Ему: Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем? И, встав, Он запретил ветру и сказал морю: умолкни, перестань. И ветер утих, и сделалась великая тишина. И сказал им: что вы так боязливы? как у вас нет веры? И убоялись страхом великим и говорили между собою: кто же Сей, что и ветер и море повинуются Ему?»

Штарк находит рембрандтовскую «Бурю» в приличном разрешении и долго разглядывает ее на своем тридцатидюймовом мониторе. На озере Киннерет — так его называют теперь в Израиле — Рембрандт никогда не был. Штарк был. Говорят, там и вправду бывают сильные штормы, но Ивану открылось спокойное большое озеро в окружении невысоких гор. Кажется, берег виден с любой его точки. На картине темень и волны, будто это Северное море в десятке миль от голландских берегов. Четырнадцать человек в утлой лодке. Одного, на корме, грубо растолкали, и он явно еще не понял, чего хотят от него эти люди, а только вспоминает, кто они. Времени на это у него мало. Пятеро пытаются справиться с двумя вышедшими из-под контроля парусами, но явно проигрывают ветру. Шестой изо всех сил вцепился в руль, но что толку, если баркас вот-вот перевернется? Седьмого рвет, и, кажется, сейчас он вывалится за борт.

Будят учителя аж двое, потому что на него теперь вся надежда. Остальные просто до смерти напуганы или отчаялись и готовятся к смерти — кроме одного; держась за натянутый канат, он смотрит не на вспученные паруса, не на Христа, не на рвущих жилы товарищей и не под ноги в ожидании конца. Он смотрит на Ивана, и лицо его Ивану знакомо. Да это же Рембрандт, собственной персоной!

Все-таки мания величия у художников — отдельная тема.

Источник

На Западе разразился финансовый кризис, подобных которому еще не было. Американский доллар потерял треть своей стоимости. Паника на финансовых рынках привела к обрушению стоимости крупнейших западных компаний. Мировые рейтинговые агентства понижают степень надежности финансовых бумаг казначейства США. Все взоры обращены на Китай, который становится локомотивом мировой экономики.

Звучит знакомо, не правда ли? То ли отголоски 2008 года, то ли первые полосы сегодняшних газет. Госдолг США зашкаливает за все разумные пределы, Италия и Испания на грани коллапса, старый мир разваливается, но что придет ему на смену?



В конце июля, аккурат к американскому долговому кризису вышел английский перевод фантастического романа китайского писателя Чан Кунчунга (Чэнь Гуанчжуна) – «Тучные годы» («Fat years»). На китайском книга вышла еще в 2009 году и наделала много шума, несмотря (а может быть, и благодаря) на запрет властей на ее продажу в самом Китае. Чан описывает Китай в 2013, спустя два года после очередного глобального экономического катаклизма – там живут счастливые люди, которые не помнят прошлого и смотрят в будущее с оптимизмом, граничащим с эйфорией.

Фантастика Чан Кунчунга настолько похожа на реальность, что всю первую половину романа подозреваешь какой-то подвох. Пекин наполнен людьми, которых все устраивает. Среди них бродят несколько отщепенцев, пытающихся понять, что же произошло и почему никто не помнит «пропавший месяц» – 28 дней волнений, арестов и голода в промежутке между началом кризиса на Западе и официальным провозглашением «Эры подъема Китая».

Собственно, от реальности 2011 года «Китай 2013 года» отличается лишь мелкими деталями. Starbucks стал китайским и в нем продают латте со вкусом личи. Но после того, как китайской стала IBM, подобная судьба Starbucks вряд ли кому-то покажется удивительной. Почти все второстепенные герои преисполнены гордостью за достижения КНР и не хотят вспоминать про «культурную революцию» или события на площади Тяньаньмэнь. В интернете бесчинствуют цензоры и проплаченные сторонники режима. Книги на скользкие темы исчезли с полок магазинов.

Сам Чан называет себя критиком режима, но для настоящего критика он подозрительно успешен. Интервью он предпочитает давать на веранде своей роскошной квартиры в престижном районе Пекина. Да и в самом романе все эти несвободы становятся платой за экономическое процветание и китайское доминирование по всему миру, с которой смиряется большинство населения. «Мы не заставляли их забыть негативные моменты прошлого, они сами захотели все это забыть», – говорит один из героев книги, высокопоставленный партийный функционер.

По словам самого писателя, его знакомые китайские чиновники говорили ему, что он смог сформулировать и выразить основные планы и сложности, стоящие перед китайским руководством. Скажем, семь дней хаоса после начала кризиса были сознательным решением партии и правительства, которые хотели показать населению, что будет в Китае без коммунистов. В результате, когда на восьмой день в китайские города вошли войска, их встречали цветами и аплодисментами. «Относительно успешное общество всегда предпочтет диктатуру хаосу», – убежденно говорит партийный бонза.

Не менее лихо книжные коммунисты решили и проблему роста внутреннего потребления: треть всех китайских депозитов была переведена в ваучеры, которые было необходимо потратить внутри Китая в течение трех месяцев. Даже удивительно, что до этого еще не додумались реальные китайские власти.

Ближе к концу книги, правда, выясняется, что всеобщая эйфория вызвана не совсем естественными причинами. Китайские власти подмешивают во все продукты питания и воду слабый раствор на основе экстази, не имеющий побочных эффектов, но приводящий людей в состоянии легкого и постоянного кайфа. Сначала так хотели смягчить для населения последствия от «месяца хаоса», но потом решили оставить на неопределенное время. «Разве плохо, когда люди постоянно в приподнятом настроении и любят друг друга?»

Сами руководители партии и правительства, впрочем, питаются только иностранными продуктами. Им важно сохранять трезвость мыслей посреди праздника жизни, по-своему нелегкая ноша, которую им приходится нести во имя всеобщего кайфа. Назвать это счастьем все-таки язык не поворачивается.

Несмотря на то, что сам автор скорее сочувствует «несогласным», единственным вариантом для них остается побег от счастливого общества. Герои книги уезжают на дикий юго-запад Китая, где почти не чувствуется эффект от экстази.

Также в безопасности можно оказаться за пределами Китая, экспортировать свое наркосчастье здесь не собираются, что даже немного жаль – LSD-мониторы китайского производства решили бы немало социальных проблем в других странах. «Мы провели исследования и выяснили, что люди «под химией» танцуют и любят друг друга, тогда как пьяные начинают буянить и крушить все вокруг», – поясняет высокопоставленный китайский чиновник.

Китайские таблетки надо бы в бедные районы Лондона...

Источник

Филадельфия решила бороться с хулиганами комендантским часом

В Филадельфии ужесточен комендантский час для детей и подростков. Об этом сообщает CNN.

Согласно распоряжению мэра города Майкла Нуттера (Michael Nutter), детям до 13 лет отныне запрещено находиться на улице после 22:00. В свою очередь тинейджерам в возрасте от 13 до 18 лет следует быть дома не позднее полуночи.

Вышеуказанные ограничения распространяются на будние дни. В некоторых районах города в выходные будут действовать еще более жесткие ограничения. Например, лицам младше 18 лет запрещено гулять в центре города после девяти вечера в пятницу и субботу.

Нарушителей будут наказывать штрафом в 150 долларов. Родителем рецидивистов придется уплатить в городскую казну 500 долларов.

Необходимость в ужесточении комендантского часа обусловлена возросшим уровнем уличной преступности в ряде районов города. В частности, в деловом, центральном и клубном районах Филадельфии участились нападения на молодых людей. В полиции города предполагают, что за избиениями стоят представители уличных банд.

Например, 29 июля в центре города были избиты несколько человек. Прибывшие на место полицейские задержали нескольких участников нападений. В их числе оказался 11-летний ребенок.

Philadelphia Daily News добавляет, что на улицы города также будут выведены дополнительные силы полиции. Дополнительные меры по борьбе с уличной преступностью только за эти выходные обойдутся Филадельфии в 56 тысяч долларов.

Следует отметить, что в Филадельфии, как и во многих других городах США, и так действовали ограничения для подростков на пребывание на улице в поздние часы. Например, подросткам 13-17 лет запрещалось гулять на улице в будни после 22:30. На выходных несовершеннолетним полагалось быть дома не позже полуночи.

Источник.