C МИРУ ПО НИТКЕ

ЛИПЕЦК — библиотечная столица России!

С 20 по 23 июня в Липецке пройдут пятые Липецкие библиотечные чтения. На этот раз будет обсуждаться тема «Информационные ресурсы муниципальных библиотек как потенциал развития города. Опыт и инновации».




Организаторами Чтений выступили администрация Липецка, городской департамент культуры, Российская библиотечная ассоциация, муниципальное учреждение «Централизованная библиотечная система Липецка». Главные социальные партнеры – Липецкое региональное отделение ВПП «Единая Россия», Липецкий городской Совет депутатов, Общественная палата Липецка.

В библиотечном форуме примут участие свыше 150 человек, в том числе специалисты из Москвы, Санкт-Петербурга, Воронежа, Тамбова, Твери, Рязани, Тольятти и других регионов России, а также Украины и Азербайджана. 20 июня в 12.00 в Центральной городской библиотеке пройдет встреча читателей, с известной российской писательницей Полиной Дашковой.

Официальное открытие форума состоится 21 июня в 10.00 в большом зале администрации города Липецка. Глава Липецка, секретарь регионального Политсовета партии «Единая Россия» Михаил Гулевский и депутат Госдумы Михаил Тарасенко наградят победителей городского конкурса профессионального мастерства библиотечных специалистов муниципальных, школьных, вузовских и других ведомственных библиотек.

В рамках Чтений будут организованы мастер-классы, круглые столы, видеомост с представителями библиотечных систем Эстонии, Беларуси и Казахстана, а также интернет-конференция со специалистами публичных библиотек Болгарии и Германии.

Кроме того, встречи с писателями Анной Берсеневой и Владимиром Сотниковым пройдут в Центральной городской библиотеке им. Есенина, Центральной городской детской библиотеке имени Пришвина, библиотечно-информационном центре «Социальный».

Пятые Липецкие библиотечные чтения призваны поднять на более высокий уровень проблемы библиотечного сообщества, привлечь внимание властных структур и широкой общественности к решению общегосударственной задачи – развитию и поддержке чтения в масштабах всех регионов России, сообщает пресс-служба мэрии.

Источник

Большая война маленькой женщины

К 200-летию со дня рождения Гарриет Бичер-Стоу

Роман «Хижина дяди Тома» вышел в свет весной 1852 года. Книгу сразу перевели на французский, и знаменитая Жорж Санд воздала автору высочайшую хвалу: «Честь и слава вам, миссис Стоу! Наступит день, и награда, уже запечатлённая на небесных скрижалях, придёт к вам и в этом мире».



Гарриет Бичер родилась 14 июня 1811 года в американском городке Личфилд. Её отец-пастор был горячим сторонником всех освободительных движений, но детей воспитывал деспотически, запрещая читать «светскую литературу». Он, однако, делал исключение для Байрона. Дело в том, что пастор считал его «падшим ангелом» и, доведись им встретиться, он обязательно «вернул бы его Богу».

Возглавив духовную семинарию, Бичер пригласил в преподаватели профессора Кэлвина Стоу, противника рабства. В 1836 году Гарриет вышла за него замуж и начала заниматься литературным трудом. В её характере причудливо сочетались такие, казалось бы, противоположные черты, как «витание в облаках» и практическая хватка. Профессора мало волновали домашние заботы, а так как супруги часто переезжали, то Гарриет приходилось обустраивать новое жилище, нанимать плотников, кровельщиков и вникать в повседневные нужды. К тому же она сама учила шестерых детей, а заодно и цветных ребятишек, живших по соседству.

Сначала она очень надеялась, что Север и Юг Америки вместе восстанут против рабовладения, но вскоре поняла тщетность своих надежд. И вот именно тогда пришло письмо от жены брата, которая её упрекнула: «Владей я пером как ты, я бы всему миру показала, что рабство – это проклятье». Один из сыновей Гарриет Стоу, Чарльз, её будущий биограф, вспоминал: «Она прочла письмо нам, детям, скомкала его в руке, встала, выпрямившись во весь свой маленький рост, и сказала: «Буду жива – напишу…»

Она не собиралась сочинять «настоящий роман», а хотела просто написать несколько рассказов из жизни чёрных рабов, и первым таким «эпизодом» стала сцена мученической смерти дяди Тома. На уголке кухонного стола (письменного не было) Гарриет её записала. Первыми слушателями были старшие сыновья, Генри и Фредерик. Они заплакали, и один из мальчиков сказал: «Да, мама, на свете нет ничего хуже рабства». И потребовали продолжения.

Создавался роман на величайшем духовном подъёме. Гарриет потом твердила, что он «сам себя сотворил: замысел настойчиво требовал воплощения и не терпел никакого отлагательства». К этому времени Стоу обладала достаточными профессиональными навыками: ей были свойственны наблюдательность, прекрасное владение диалогом, меткий юмор. Повествованию иногда вредила чрезмерная сентиментальность: автор знала склонность своих читателей к мело­драме и вполне удовлетворяла её. И всё-таки дело тут было прежде всего в умении соответственно настроить читателя, искусно ведя его от эпизода к эпизоду со всё возрастающим эмоциональным напряжением.

«Хижина дяди Тома» сразу же завоевала европейскую известность. Если в Америке за два года (1852–1853) было выпущено 305 000 экземпляров романа, то в Англии и по всей Европе – 2 500 000. Баснословная цифра, и не только по тем временам. Через шесть лет слава Бичер-Стоу (так она подписывалась по настоянию мужа) достигла России. Редактор «Современника» Н.А. Некрасов разослал подписчикам перевод романа, и он оказал огромное влияние на умонастроения в обществе накануне отмены крепостного права.

Став знаменитой, Г. Бичер-Стоу совершает триумфальные поездки в Европу. В Англии она познакомилась с вдовой великого поэта, перед которым преклонялась с детства, – леди Анной Изабеллой Байрон. В литературных кругах Англии и Америки её считали взбалмошной, истеричной ханжой. Защитница «униженных и оскорблённых» Бичер-Стоу, ближе узнав умную, гордую и несчастную женщину, прониклась живейшей симпатией к леди «Аннабелле», а та рассказала ей о трагической причине разрыва с мужем – его «греховной близости» со сводной сестрой Августой.

После смерти леди Анны Изабеллы были опубликованы неуважительные к её памяти «Воспоминания о Байроне» его последней возлюбленной графини Терезы Гвиччиоли. Подождав, не появится ли ответ, опровергающий «недостойные клеветнические слухи», Бичер-Стоу решила сама вступиться за честь умершего друга. Так появилась её статья «Оправдание леди Байрон», опубликованная в американском журнале «Атлантик Мансли» (1869). Она вызвала бурную полемику в прессе, и год спустя увидела свет хорошо документированная книга Бичер-Стоу «История разногласий по поводу Байрона» (1870). Сюда она включила, в частности, читательское письмо, которое заканчивалось словами: «Я желаю выразить мою огромную благодарность миссис Стоу за то, что она выступила в защиту человека, которого очень неверно представляют» (в виду имелась леди Байрон).

Когда Гарриет Бичер-Стоу, автора «Хижины дяди Тома», представили президенту Линкольну, он шутливо сказал: «Так вот та маленькая женщина, которая развязала такую большую войну». И она всю жизнь гордилась тем, что её роман освободил от рабства «треть народа». Но познала она и горечь страшных потерь. Утонул, купаясь в реке, её сын Генри. Несколько лет спустя Фредерик, принявший участие в Гражданской войне Севера и Юга, был ранен в голову и, страдая потерей памяти, пропал без вести.

Умерла Бичер-Стоу в 1896 году, успев написать ещё немало произведений, главным образом «из «обычной, как вода» жизни провинциальной Америки. Они не пользовались большим успехом – в противоположность знаменитой «Хижине», прославившей свою создательницу во всём мире. Между прочим, сама писательница была скромного мнения о художественных достоинствах романа. Её главной целью было выразить то жгучее моральное негодование, что некогда звучало в проповедях отца, обличавшего «язву рабовладения». Ей это удалось. Недаром Лев Толстой, отмечая «всемирное значение» романа, назвал его в числе «высших образцов искусства», главная черта которых – «любовь к ближнему».

Майя ТУГУШЕВА

Источник

Борис Куприянов: «Восстановить коммуникацию между человеком и книгой»

Вернуть чтение в повседневную жизнь, восстановить утраченные сегодня коммуникации между человеком и книгой — не простые слова. Для Бориса Куприянова и команды книжного магазина «Фаланстер» это главное дело жизни. Здесь одни из самых низких наценок на книги при цене аренды 6500 евро в месяц за 110 кв. м, а к посетителям относятся прежде всего как к союзникам и учителям.



Девятилетний опыт «Фаланстера» доказал, что при всех сложностях развития существование нормального книжного магазина в России возможно. Главное, чтобы таких книжных становилось больше в нашей огромной стране.

О своём отношении к книге Куприянов рассказывает с любовью напополам с сожалением. Он им предан, и он перед ними в долгу.

— Я начал много читать так, чтоб взахлёб, очень поздно — в классе седьмом школы. Когда мои сверстники читали, я занимался чёрт знает чем. Целый пласт литературы оказался мной не прочитан вовремя. Затем, как и всё моё поколение, после окончания Московского авиационного института понял, что нужно заниматься бизнесом, и делал это с переменным успехом. В кризис 1998 года бизнес мой закончился весьма плачевно. И я считаю, что это Божий промысел. Выйдя из ситуации достаточно драматично, я всё-таки понял, что есть несколько вещей, которые я люблю в жизни. Одна из самых важных — книги. В 1999 году я просто пришёл и устроился продавцом в книжный магазин «Гилея». Проработал там три года. У меня не было никаких амбиций, мне просто нравилось находиться рядом с книгами, они меня изменили.

Я сейчас читаю не так много, как раньше, что самое обидное — «кусочно», мало какие книги дочитываю. Мне сложно сказать о своих предпочтениях, люблю научно-популярную литературу, с большим удовольствием читаю прозу, читаю стихи. Книга Цибермана «Паразиты», вышедшая в издательстве «Альпина нон-фикшн», меня поразила. Книга о Второй мировой войне «Скрытая перспектива» великого фотографа Альберта Капы стала одним из сильнейших переживаний последнего времени. Книга Фишера «Капиталистический реализм» пришлась как нельзя кстати, как и «Макдональдизация общества 5» Джорджа Ритцера. Книга Льва Данилкина «Гагарин» произвела неизгладимое впечатление. С удовольствием перечитал «Самодержца пустыни» Леонида Юзефовича. Читаю стихи, люблю очень многих поэтов. Десятки фамилий. Кого не люблю, сказать проще.

Книги занимают всё моё время. В этом смысле могу сказать, что я устроился лучше всех. Не смотрю почти кино, совершенно ничего не понимаю в музыке. Стараюсь читать.

— «Фаланстер» в России сегодня — фактически символ интеллектуального книжного магазина. Расскажите, как всё начиналось, насколько рискованно было открывать магазин в самом центре?

— В 2002 году мы — все, кто хотел организовать «Фаланстер», — работали в маленьких книжных магазинах. На тот момент их было много: «Гилея», Ad Marginem, «Летний сад», «Графоман», «Эйдос», «ОГИ», причём все были очень активны. Но были две вещи, которые нас не очень устраивали. Это, во-первых, определённый диктат хозяина, когда исключительно его вкус определял ассортимент магазина. И, во-вторых, абсолютно некоммерческая история этих маленьких магазинов. Они все существовали на дружественной аренде. Кто-то платил смешную цену в 50 долларов, а кто-то вообще не платил аренду.

— Те времена позволяли находить такие помещения? Сегодня невероятно слышать о такой низкой стоимости аренды.

— Например, богатый меценат, бывший политик, пустил «Гилею» в помещение на Садовой за символическую плату. Та же история у магазина «Графоман». И вот две эти вещи, которые нам казались не очень верными, мы решили исправить: избежать диктата хозяев, руководствуясь своим вкусом и ощущениями, но при этом заказывать даже те книги, которые нам не нравятся.

Была масса дискуссий, но тем не менее, если мы считали, что это КНИГА, мы её брали без всяких вопросов. И мы нашли помещение с не очень дорогой, но коммерческой арендой, хотя коллеги смотрели на нас как на сумасшедших. Мы совершили огромное количество ошибок, чудовищное. Начиная с того, что название, которым мы очень гордимся, никто не понимал. Мы фактически вернули слово в оборот. Затем совершенно неправильно была построена рекламная кампания. Мы шли от противного, пытались кому-то что-то доказать, странная история… У нас практически и не было никакой рекламы, а та, что была, скорее дала отрицательный результат. Но худо-бедно за два года мы смогли встать на ноги. Через год мы стали окупаться, спасибо большое, нам помогло огромное количество народа. И наш расчёт, что магазин должен быть основан на коммерческой аренде, оправдался. Какой бы ни был меценат из 1990-х, в 2000-х уже была другая ментальность, другая история, и магазины закрывались. «Графоман», Аd Marginem, «Лавка исторической книги» закрылись, «Билингва» находилась в тяжёлой ситуации, «ОГИ» то открывался, то исчезал. В какой-то момент мы остались фактически одни, не считая магазинов «Старый свет» в Литинституте, «Гилея» в ИНИОНе, и «Нина», который недавно открылся.

Так как мы всегда заявляли о своей политической позиции, то у нас были определённые сложности, начиная с обысков и санкций со стороны Госнаркоконтроля, потому что мы дружили с издательством «Ультра.Культура» Ильи Кормильцева. Илья продолжал бороться на этом фронте, так вышло, что мы боролись вместе с ним, даже если не всегда этого хотели. А закончилось всё пожаром на нашем предыдущем месте в Большом Козихинском переулке. В 2005 году мы переехали в нынешнее помещение, большое спасибо нашим друзьям, читателям, покупателям, клиентам, которые помогли морально и материально.

— Какая торговая площадь у «Фаланстера»?

— Сейчас 110 кв. м — недавно открылся ещё один зал. И так как на 2005 год мы были фактически единственным магазином интеллектуальной литературы, то добились больше, чем должны были бы, добились тех пределов, которых не ожидали. Стали таким магазином, который знают почти все в городе, многие в стране и за границей. Так как мы относимся к продаже книг не только как к бизнесу, а как к способу существования, это стало приносить свои флешбэки. В нашей стране ценятся люди, которые чего-то достигли. Окружающие решили, что мы являемся успешными, хотя мы таковыми не являемся. Нас записали в успешные предприятия, мы с этим периодически спорим, но отказываться глупо. В итоге получилась, что, когда у магазина Ad Marginem были плохи дела, они позвали нас помочь. Когда сложилась критическая ситуация на Московском международном открытом книжном фестивале: некому было им заниматься из-за различных конфликтов, — пригласили нас. Когда собирались открывать магазин в «Гараже» — обратились к нам. Я считаю, что там мы сделали очень хороший магазин. И нас стали причислять к «книжному истеблишменту». Хотя мы не сильно к этому стремились, это больше угнетает, чем помогает.

— Магазинов, которые формируют ассортимент на базе собственных вкусовых предпочтений, совсем немного…

— Независимых магазинов очень мало. Сегодня становится чуть больше, но все их действительно можно пересчитать по пальцам: «Москва», «Гилея», «Старый свет», «Библио-Глобус», «Нина», может быть, один крупный магазин в Питере, «Книжный окоп», «Порядок слов». Остальные — ангажированные магазины. Даже многие независимые магазины ангажированы издательскими монстрами, сети ангажированы.

— Степень независимости тоже разная, один из главных критериев, на мой взгляд, — это выбор ассортимента. По каким критериям вы отбираете книги для магазина «Фаланстер»?

— У нас анархический принцип: все сотрудники участвуют в формировании ассортимента. Наша организация достаточно сложная, но любой человек, который у нас работает, имеет право голоса, имеет право делать то, что считает нужным, заказывать те книги, которые он считает нужными. Можно дискутировать, ругаться, но это закон. Мы советуемся между собой. Допустим, у нас есть Вадим, профессиональный историк. Когда возникают вопросы по истории, которых я не знаю, советуюсь с ним. У нас есть Иван, по современной философии советуюсь с ним. Если говорить об архитектуре и искусстве, то, скорее всего, советуются со мной. По теме кино советуются с Алексеем. Все заказы делаются коллективно. И критерий заказа книг очень прост: мы отбираем то, что считаем литературой, и то, что способствует развитию.

— В одном из интервью вы говорили, что Дина Рубина в «Циолковском» — некий предел по современной прозе для вас.


— Магазин «Циолковский», конечно, другой породы. При уважительном отношении к Дине Рубиной, в «Фаланстере» её книг не будет, потому что этот магазин другого формата. У нас есть литература, но немножко другая — литература, которая находится на острие каких-то важных явлений и тенденций. Если Дина Рубина напишет книгу, которая будет предельно важна, современна, тогда, конечно, она окажется у нас.

— А что касается экземпляров — это один-два или вы заказываете больше?

— Нет, по одному-двум экземплярам мы не берём никогда. У нас есть склад. Мы работаем с огромным количеством издательств, которые находятся за пределами Москвы, за пределами страны. Стараемся работать с московскими издательствами почти без склада, но тоже не получается. Обороты у нас достаточно большие.

— Вы упрекали регионалов в высоком уровне наценки на книги. Если не секрет, какова наценка в вашем магазине?

— Не скажу, но в магазине «Фаланстер» наценка одна из самых маленьких в стране. Книжки у нас дешевле, чем в «Озоне», несмотря на их постоянные скидки. Мы гордимся этим, и нам, конечно, непросто сохранять такую низкую наценку, постоянно есть соблазн...

— Плюс очень высокая арендная ставка.

— Да, аренда высокая — 6,5 тыс. евро в месяц за помещение площадью 110 кв. м. Но, несмотря на кризис и какие-то подводные камни, мы находимся в уверенном положении. Мы окупаемся.

— Видимо, за счёт того, что у магазина есть постоянный покупатель?

— Вообще у нас не столько покупатели, сколько союзники. Они советуют нам, мы прислушиваемся, если что-то им не нравится, стараемся это исправить или, наоборот, объясняем, почему мы не хотим это исправлять. На самом деле всё, чему я научился, я научился здесь, в этом магазине, потому что к нам приходят уникальные люди. Я выполняю только техническую функцию — продаю книги. Но при этом я могу контрафактно, без какого-либо разрешения и вступительных экзаменов слушать и общаться с этими людьми. Для меня это очень ценно, и для каждого, кто здесь работает. За девять лет все мы — Максим, Алексей, Ольга, я — очень сильно изменились. Я считаю, что изменение произошло за счёт того, что я читал книги и общался с людьми, которые приходят. Они скорее мои учителя, чем клиенты.

— Я заметила, что в торговом зале нет традиционных тематических указателей…

— Сейчас перестановку делаем, потому что этот зал только появился. Но у нас есть несколько вещей, которые мы стараемся не делать при любых обстоятельствах. Мы стараемся не выставлять книжки по темам и по алфавиту. Стараемся ставить по тематике, по настроению и т.д. Если это философия, то левая философия отдельно, французская философия, немецкая, то, что связано с аналитической философией, — отдельно. Антропология в другом месте. То, что связано с экономикой, — в третьем и т.д. Искусство — по времени, по стилю, по направлениям. Это для нас важно.

— Расскажите поподробнее о филиале на «Винзаводе», о «Гараже».

— Мы очень не хотели и сейчас не хотим открывать филиалы. И считаем, что клонировать магазин, превращать его в сеть — это неверный подход, потому что магазином надо жить, надо его чувствовать, находиться в нём. Я не так часто бываю в магазине, наверно, 3—4 полных дня в неделю, постоянно бегаю. И я замечаю, что какие-то вещи пропускаю. Магазин — это как живой организм, поэтому делать клоны, филиалы, расплываться мыслью по древу, делать из этого коммерческое предприятие нам не хотелось. Это противоречит нашей идее. Магазином надо жить.

На «Винзаводе» история немножко другая. Это не клон, там другая ценовая и ассортиментная политика. Пересечение по ассортименту — процентов 60—70, там больше книг по искусству, с визуальными какими-то вещами. Максим, который работал с нами с самого начала, решил взяться за этот проект самостоятельно. И сегодня это магазин, в котором «живёт» Максим. Он единомышленник, участник всего процесса, но магазин на «Винзаводе» другой, там другой внутри домовой. Если домовой есть, то «фаланстеров» может быть миллион. Главное, чтобы был человек, который готов там жить, делать, что он считает нужным, ошибаться и исправлять свои ошибки.

Я искренне дорожу сотрудничеством с Дашей Жуковой — это был необыкновенный, неоценимый опыт для нас, там ставились очень интересные задачи. Дарья Жукова и Юлия Шахновская хотели сделать в «Гараже» настоящий европейский магазин. Надо сказать, что на тот момент я не особо понимал, как устроен европейский магазин. Благодаря контактам Дарьи я познакомился с лучшим торговцем книгами по искусству в Европе Вальтером Кёнингом, понял, как эти магазины работают за границей.

Когда два года назад родилась идея создания магазина в Политехническом музее, нацеленного на модернизацию, магазина, посвящённого научной теме, мы за неё ухватились с бешеным энтузиазмом. Спасибо огромное Политехническому музею за понимание и энтузиазм наших задач. Мы пытаемся создать совершенно уникальную историю, пытаемся создать средний магазин площадью 300 кв. м, который не является лавкой, но и не превратился ещё в супермаркет. Мы хотим просто сделать хороший магазин среднего формата, магазин, который, с одной стороны, предназначен для всей семьи, для универсального читателя, а с другой — посвящён идеям просвещения. Литература подбирается достаточно качественно, там есть и фантастика, и комиксы, технические и естественно-научные книги.

— Какие мероприятия вы проводите в магазинах?

— В «Фаланстере» проходят лекции и встречи с авторами. В «Циолковском» их больше, так как площадь позволяет. Там будет совершенно уникальная программа, её готовит Таня Рябухина, руководитель детской части Московского международного открытого книжного фестиваля, детской программы на non/fiction, она действительно суперпрофессионал. Для взрослых была замечательная лекция, посвящённая дню рождения Ленина. В ближайшее время будет лекция о Циолковском и его космизме, состоится показ фильма о поведении обезьян в обезьяньем социуме. Мероприятий будет много, и чтение стихов, и встречи с авторами…

У нас в «Фаланстере», в магазине на «Винзаводе» просто несколько другое отношение к посетителям. Мы считаем, что люди, которые к нам приходят, значительно умнее, интереснее и образованнее, чем мы сами. Мы не хотим играть на понижении, мы хотим учиться чему-то у них, поэтому и программа в «Циолковском», детская и взрослая, будет очень серьёзная. Пока первые опыты показывают необыкновенный интерес ко всему.

— Наверное, приятно, когда ваш опыт пытаются клонировать в регионах?

— Я бы не назвал это клонированием, просто в регионах создаются нормальные магазины. К примеру, «Пиотровский». Было много каких-то региональных размышлений о магазине, в том числе и в Перми. Но в решающий момент мы получили письмо от ребят, которые совершенно идеологически совпадают с нами, похожи на нас, у них такие же взгляды на жизнь. Мы им сказали, что магазин делать не будем, но всячески поможем. Чем могли — помогли. Но если мы находимся в глубоком тылу в Москве, то ребята — реально на передовой, и я за них безумно рад. Рад, что они за год работы стали окупаться, появилась какая-то прибыль, совершенно нормально работают. И это пример как раз того, что возможно всё. Получилось то же самое и в магазине «Впереплёте» в Пензе. Нам постоянно вешают лапшу на уши, что люди не читают, что им ничего не нужно и сетевых магазинов вполне достаточно. Но опыт «Пиотровского», «Впереплёте» показывает — это всё ерунда. Возможно в России существовать нормально книжному магазину! В Москве магазины тоже открываются. При всех наших расхождениях с форматом Саши Гаврилова, мы искренне рады, что магазин открылся. Это хорошо. Мы рады, что открываются «Лавочки детских книг» в Москве и других городах.

— Когда Рубцов, директор магазина «Впереплёте», выступал на нашем круглом столе, то обронил фразу об ограниченности потенциала развития таких магазинов в городе. Насколько вы согласны с этим?

— Конечно, у города с населением 200 тыс. человек есть определённая граница потенциала. Но помимо того что мы книги продаём, мы ещё и воспитываем читателей. Для меня, для нас всех большая радость, когда человек совершенно из другого мира вдруг начинает читать книжки. Я знаю совершенно классические примеры на эту тему. То же самое будет и в Пензе. Прежде всего мы должны восстановить ту коммуникацию между книгой и человеком, которая была абсолютно утеряна.

В Америке цифровая копия стоит от 9 до 11 долларов, покет — 10 долларов, переплёт — 30 долларов. Я бы как раз выступал за бесплатные цифровые тексты. Мы сейчас должны думать не о том, как деньги заработать, а о том, чтобы хоть как-то восстановить коммуникацию между человеком и книгой. Если человек прочитал книгу в электронном виде и она ему понравилась, он может её купить в бумажном варианте. Никто в ридеры не ушёл, просто люди меньше читают. А почему меньше читают? Мы все — продавцы, издатели, критики — приложили к этому руку. На протяжении 15 лет мы так или иначе убивали читателя. И сейчас мы как бы находимся «в реанимации», капельницы ставим, производим дефибрилляцию. И энтузиасты в регионах, которые сознательно пошли на уменьшение своих доходов, для того чтобы изменить свой город, изменить себя и своё окружение, ещё есть — значит, не всё ещё потеряно. К нам приходят люди и говорят: «Как жаль, что в советские годы таких магазинов не было…» Проблема в том, что и сейчас таких магазинов нет по всей России. Я ридеров и контрафактных текстов не боюсь, и мои коллеги, которых я уважаю и отношусь к ним с пиететом, не боятся. Мы теряем само чтение как факт, и это гораздо важнее. Может, мы и страдаем от того, что книжки в интернете контрафактны, но мы выигрываем во многом большем — и наши непосредственные коммерческие страдания ничего не стоят. Я считаю, неважно, на каких носителях человек читает, лишь бы он читал.

— А как можно решить колоссальную проблему дистрибуции книг в регионах? Много хороших книг просто не доходит до читателя…

— Я понимаю, но здесь нет проблемы номер один. Мы считали года 3—4 назад, что всё плохо, потому что магазинов нет. Вот магазины появятся, и всё будет прекрасно, и маленькие издательства смогут выпускать и распространять свои книги. Сейчас появляются магазины, но маленькие издательства начинают предъявлять претензии, что им мало платят. Как может много платить магазин, который открылся только вчера? Всё должно рассматриваться в комплексе, начиная с отношений между издательствами и заканчивая завышенными ценами в книжных магазинах.

— Тут и проблема арендной платы?

— У нас тоже проблема арендной платы. Просто каждый человек выбирает свою бизнес-стратегию, то, чего он хочет добиться. Магазин «Москва» или «Библио-Глобус» могут нравиться или нет, но это магазины, которые занимаются книгами. А есть сети, занимающиеся раздуванием «мыльного пузыря»…

Сегодня в отрасль должны прийти люди, которые занимаются книгами, а не вычислениями индексов на бумаге. Пусть они смеются надо мной и пусть это дико для любого экономиста, но проблема в том, что книга — это всё-таки вопрос коммуникации. Это не просто слова. Можно по-разному строить коммуникации, в том числе и с позиции бизнеса. Но это не должно быть безличностно. Проблема в том, что люди не хотят или не понимают, как обустраивать мир вокруг себя. Мы должны создавать вокруг себя какую-то историю. Нужно эту историю делать сейчас. Книжный магазин — это простая история, которая развивает и просвещает человека, делает мир вокруг тебя добрее и лучше.

— Получается замкнутая цепочка — нет таких магазинов и люди меньше и меньше читают.

— Да, замкнутый круг. И разорвать его можно только при помощи внешнего вмешательства. Поэтому я осторожно, но с надеждой смотрю на любые проекты, которые извне приходят в отрасль. Либо это будет какая-то дистрибьюторская организация с европейским опытом, либо это будет государственная инициатива, либо региональная инициатива, но только внешнее вмешательство может разрушить эту равновесную, совершенно убийственную структуру. Надо признать, что рынок в этой ситуации не работает совершенно. Ситуация дошла до предела. Мне кажется, нужно надеяться на чудо, на приход «варягов», поездку Петра I в Голландию, озарение какого-то чиновника…

— В этом смысле как вы оцениваете инициативу Марата Гельмана в Твери?

— Я участвовал в организации этой конференции, модерировал и приглашал туда издателей, которых я знаю. Замечательный российский издатель Сергей Зимарин назвал её действительно инновационным событием, потому что никогда ещё региональный начальник не вызывал издателей и не интересовался их заботами.

Надо отдать должное вице-губернатору Алексею Каспржаку, он экономически подкован и быстро всё понимает. Я думаю, что для него эта конференция была важна, он понял, какие проблемы есть и каким образом нужно действовать. Пока эффекта никакого нет, но будем надеяться. Хотя я больше верю в гражданскую позицию людей, живущих в регионе. Например, я общался с большим количеством людей, которые что-то хотят сделать в регионах. Ребята из Ярославля, Вологды, Ростова, Казани, Набережных Челнов, Екатеринбурга, Новосибирска, это такое брожение в умах, то есть многие люди думают об этом. Мы должны не только открыть магазин, мы ещё должны воспитать читателя, вернуть книгу в оборот, неважно, электронную или бумажную, вообще вернуть текст в повседневную жизнь.

И поэтому для меня сейчас очень интересно то, что происходит с детским книгоизданием, где за последние 3—4 года тотально изменился ассортимент. Книги новых издательств уникальны до такой степени, что мы хотим открыть детский отдел, чего мы не делали никогда и даже не думали об этом. В наш визуальный век даже самую хорошую детскую книжку, например Ершова, читать довольно сложно, она должна конкурировать с мультфильмами, компьютерными играми и т. д. И то, как эти новые издательства подают классику — Чехова, Андерсена, Толстого, замечательно. Родители подсознательно хотят купить ребёнку хорошую книгу и вольно или невольно закладывают зерно, которое, скорее всего, прорастёт. Во взрослом же чтении ситуация другая. Выросло поколение людей, которое не видит в книге ничего, кроме банального фикшна и развлечений. Но, во-первых, с этим поколением тоже надо работать, а во-вторых, этим людям мама тоже когда-то покупала книги. Поэтому есть надежда, что и они тоже будут покупать своим детям книги, в это хочется верить.

— Каковы, на ваш взгляд, перспективы развития print-on-demand в российских книжных магазинах?

— Я верил, что если мы по всей России поставим эти машины, то всё будет отлично. Да, мы активно используем print-on-demand в «Циолковском», не справляемся с мощностями.

Но оказалось, что это комплексный вопрос. Это и вопрос прав, и технологичности, и цены, потому что мы делаем это практически без какой-либо прибыли. Нужно добиться такой цены на услуги print-on-demand, чтобы издательства сами печатали эти книги и им было выгодно. С нашим отечественным подходом к процессу это случится ещё не скоро.

— Расскажите подробнее о Московском международном открытом книжном фестивале, который пройдёт в начале июня Москве.

— В этом году я не являюсь программным директором фестиваля, а курирую один из шатров. Надеемся, всё пройдёт очень интересно. Я говорю «мы», потому что участвовал в принятии решения, согласно которому у нынешнего фестиваля, в отличие от предыдущих пяти, не будет единого кураторства.

— Вы делаете свой шатёр, свою историю?

— Да. Будем делать свой шатёр. Для меня это значительно проще, чем делать весь фестиваль. Сложно держать в голове 200 мероприятий, выстроить концепцию, и, хотя есть определённый мейнстрим, общая линия, какие-то вещи просто выпадают. Меня очень расстроило, когда на предыдущем фестивале было так много всего, что некоторым замечательным авторам, необыкновенным писателям не уделяли того внимания, которого они заслуживали.

— В этом году вы постараетесь избежать этой ситуации?

— Да. В этом году я буду заниматься одним шатром, одной линией событий и смогу уделить им достаточно внимания. У нас будет Пирошка Досси, который написал очень хорошую книгу, переведённую на русский, о сочетании рынка, бизнеса, современного искусства. Будет представление нового романа Захара Прилепина и замечательный тверской поэт Карасёв, человек преклонного возраста, писавший в стол. Состоится презентация новой книжки Шаргунова. Пройдёт беседа с Любой Юргенсон и Михаилом Рыклиным о понимании творчества Шаламова за границей, что очень важно. Будет интересная история, связанная с Литвой. Параллельно случится два события: с одной стороны, я пригласил наших друзей, очень хороший вильнюсский магазин «Эурика», и думаю, что москвичам, не только книготорговцам, будет интересно узнать, как существует маленький магазин интеллектуальной литературы в Литве, как живёт, за счёт чего выживает, как формирует вокруг себя сообщество. И с другой стороны, будет интересный антрополог, который расскажет о бытовании и возможности жизни русских общин в Литве с точки зрения социальной антропологии. Приедет проректор Европейского гуманитарного университета из Вильнюса, он расскажет, как может находиться университет в изгнании. Мы узнаем, что происходит со студентами потом, когда они заканчивают университет, куда они идут работать, как интегрируются и интегрируются ли вообще. Это будет интересная беседа. Обязательно состоится мероприятие с Львом Данилкиным, посвящённое его книге о Гагарине, одной из важнейших книг, на мой взгляд, в современной ситуации. Будет Маша Гессен, она представит свою книгу о Перельмане. Кроме того, приедет замечательный французский детективщик, который сейчас начинает издаваться в России, — Марк Рюскар. Его детективы странные, новые, и нам хотелось поговорить вообще о жанрах детективной литературы, об их смене. Кроме того, мы надеемся, что Людмила Улицкая будет в этот момент в Москве и сможет принять участие в фестивале…

Тема всего фестиваля — «Траектория». Он будет посвящён движению, переходу. Я не знаю, что получится, но мне кажется, что будет интересно

— Спасибо большое.


Источник

У жанра «поэтический спектакль» – солидная история. У режиссеров, которые сегодня работают со стихами на сцене, были достойные предшественники. Стоит вспомнить Театр на Таганке и постановки Юрия Любимова. Составить поэтический портрет Москвы решился Эдуард Бояков. Он использовал тексты современных стихотворцев – Веры Полозковой, Андрея Родионова, Федора Сваровского, Елены Фанайловой. Проект получился многомерным – слишком по-разному воспринимают столицу поэты. Рассказывают «Новости культуры».



Поговорить о Москве в стихах Эдуарду Боякову хотелось давно. И вот, долгожданный спектакль «Стихи про Москву» он поставил сначала в театре «Практика», а с приходом лета вынес постановку на свежий воздух. Теперь с открытой эстрады звучат строчки современных поэтов. Четыре поэтических, но не всегда поэтичных – подчас с ненормативной лексикой – взгляда на город: такой разный, такой непростой.

«Как творческой, свободной натуре жить в Москве: легко или сложно? Мы об этом задумывались, когда делали этот спектакль», – поясняет Бояков.

Двое поэтов – Вера Полозкова и Андрей Родионов – читают свои стихи сами. Тем самым они дополнительно привязали себя к столице. Спектакль Боякова репертуарный, так что минимум один день в месяц поэтам приходится быть в родном городе. Вне зависимости от того, звучат «Стихи про Москву» со сцены «Практики» или на площадке под открытым небом.

«Такая постановка мне кажется более гламурной. В театре более понятно, о чем речь идет, а на такой светской тусовке это меньше понятно. Меняется же спектакль, в основном, из-за зрителей», – замечает Андрей Родионов.

По итогам проекта каждый из участников заново задумался о столице, взглянул на нее немного другими глазами. Кто-то даже изменил отношение.

«Это на удивление помогло мне смириться. Я в последнее время уже боялась, что я совсем не могу здесь жить. А как только мы начали играть "Стихи про Москву", мне захотелось как-то возвращаться, побольше здесь бывать», – признается Вера Полозкова.

Сделали ли «Стихи про Москву» этот город хоть чуточку поэтичнее? Вопрос остается открытым. Современный мегаполис часто подсказывает поэтам противоречивые жесткие образы и рифмы.

Источник

Презентация многоформатного издания «АК-47 – оружие-легенда», адаптированного для граждан с нарушениями зрения, пройдет 22 июня в музейно-выставочном комплексе стрелкового оружия имени Михаила Калашникова в Ижевске. Презентуемое издание представляет собой воспроизведение одноименной книги Елены Калашниковой в звуковой, рельефно-графический и рельефно-точечный форматы. В книге на основании архивных документов министерства обороны России, подробно изложена история создания автомата АК-47, приводятся отчеты о результатах испытания опытных образцов, воспоминания коллег Михаила Тимофеевича Калашникова, которые в 1947 году вместе с ним работали в экспериментальной группе.

Звуковая версия книги подготовлена Межрегиональным общественным фондом имени Михаила Калашникова. Текст читает заслуженный артист России, председатель Союза театральных деятелей Удмуртии Александр Мустаев. Издание рельефно-точечного формата подготовлено специалистами Центра репродуцирования книг в форматы, доступные для инвалидов по зрению, Удмуртской республиканской библиотеки для слепых.

Презентация издания приурочена к 70-й годовщине со дня начала Великой Отечественной войны.

Источник

Сегодня, 19 июня, стало известно о смерти вдовы академика Андрея Сахарова Елены Боннэр. Она скончалась 18 июня в Бостоне. Елене Георгиевне Боннэр было 88 лет. Прощание с ней пройдет в США. По завещанию Елены Георгивне, урна с ее прахом будет захоронена на Востряковском кладбище в Москве рядом с могилами мужа, матери и отца.

Голос Елены Боннэр не раз звучал в эфире Радио Свобода. Последний раз - в программе "Время Свободы. Итоговый выпуск" 10 декабря 2010 года. Тогда обозреватель РС Андрей Шарый говорил с ней о Нобелевской премии мира.

А в конце декабря 2010 года она оставила свой последний комментарий на сайте Радио Свобода, он был посвящен митингу "Москва для всех", который прошел на Пушкинской площади 26 декабря. Тогда письмо Елены Георгивны с трибуны митинга зачитал Виктор Шендерович. Она писала:

"Я москвичка, еврейка "кавказской национальности". В 41-м защищала страну, в 45-м плакала от радости. В 53-м протестовала против "дела врачей". И все годы с весны 1937-го ждала, что какой-никакой, но вернется мама из карагандинского лагеря. А когда она вернулась, позвонила в дверь, я ее не узнала, приняла за нищенку. И все эти годы в снах заливалась слезами по моему расстрелянному папе. А у папы была язва желудка, и по вечерам он просил "Люся-джан, налей мне грелку, живот болит очень". И плакала по бабушке, растившей трех сирот 37-го года, сделавшей свой последний вздох в блокадном Ленинграде. И всю жизнь мучилась - виновата, что маму посадили, что я ее не узнала. Виновата, что отца расстреляли, что стоит на Востряковском кладбище памятник ему, а под памятником пустота. Виновата, что не осталась умирать в блокадном Ленинграде вместе с бабушкой. Родину мне, видите ли, надо было спасать! Родину! А теперь уже сил спасать родину нет. И даже нет сил самой себе налить грелку. И как ее спасать - родину? Как не знала, так и не знаю. Причислите меня к тем, кто 26-го придет на Пушкинскую. Считайте, что я пришла туда, опять спасать родину, хотя ноги не ходят".

Елена Георгиевна Боннэр родилась 15 февраля 1923 году в семье партийных работников в Туркмении. В 1937 году родители были репрессированы. В 18 лет ушла на фронт, служила медсестрой в военно-санитарном поезде, получила тяжелое ранение. После войны окончила Ленинградский медицинский институт. Ее исключали из интститута за высказывания о "деле врачей", восставновили уже после смерти Сталина. В 1965 году Боннэр вступила в КПСС, что называла потом одной из самых серьезных ошибок в своей жизни. В 1972-м году вышла из КПСС и занялась активной правозащитной деятельностью.

В том же 1972 году вышла замуж за академика Андрея Сахарова. Много позже она скажет в одном из интервью: "Я не люблю, когда меня называют женой Сахарова, вдовой Сахарова... Я сама по себе..."

Елена Боннэр была участницей передачи дневников Эдуарда Кузнецова на Запад, в 1973 году неоднократно допрашивалась по этому делу. Основала фонд помощи детям политзаключённых, отдав в него полученную Сахаровым премию Чино дель Дука.

Елена Боннэр представляла академика Сахарова в 1975 году на церемонии вручения Нобелевской премии в Осло. 12 мая 1976 года подписалась под учредительным документом Московской Хельсинкской группы. Вместе с Сахаровым поехала в ссылку в город Горький (1980 г.). В 1984 году была осуждена Горьковским областным судом по ст. 190-1 УК РСФСР (клевета на советский общественный и государственный строй), наказание отбывала по месту высылки мужа в г. Горьком. В декабре 1986-го вместе с мужем вернулась в Москву.

Входила в комиссию по правам человека при президенте России до 28 декабря 1994 года. Вышла из состава комиссии, не считая для себя возможным сотрудничество с политическим режимом, развязавшим чеченскую войну. Елена Георгиевна руководила Фондом им. А. Д. Сахарова, была председателем неправительственной международной организации "Общественной комиссии по увековечению памяти Андрея Сахарова — Фонда Сахарова".

В последние годы Боннэр жила в США.

10 марта 2010 года она первой подписала обращение российской оппозиции к гражданам России "Путин должен уйти".

О Елене Боннэр говорит один из старейших российских правозащитников, председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева:

– Она прожила долгую, яркую и очень плодотворную жизнь. Можно только позавидовать, сколько она успела сделать и тому счастью, которое было в ее жизни. И хорошие дети, и любимый муж – и какой муж! И общественная деятельность, широкий круг друзей, людей, которые знали ее, ценили ее мужество, ее ум, ее готовность работать на благо людей. Можно только позавидовать такому человеку.

Председатель российского общества "Мемориал" Сергей Ковалев называет Елену Боннэр "Человек счастливый":

– Елена Георгиевна прожила на редкость яркую, на редкость насыщенную и потому, я бы сказал, счастливую жизнь. Она была верной и любимой женой Андрея Дмитриевича Сахарова. Она была человеком страстным, и эта страстность одинаково ощущалась и теми, кого она любила, и теми, кого недолюбливала. У нее были ошибки, как я думаю, в оценках и политических, и персональных, – но не было неправды. Была цельность, и она много сделала. Но все-таки главное – это их взаимная яркая любовь с Андреем Дмитриевичем. На этот счет много напраслины и нехороших гипотез, дескать, вот Боннэр направляла Сахарова, она подавляла его своим темпераментом, она заставляла его делать что-то или не делать чего-то, – это все неправда! Андрей Дмитриевич был человек абсолютно свободный от всякого рода давлений, он был очень внимателен и готов был выслушать разные соображения, и уж Елены Георгиевны – в первую очередь. Его можно было убедить и даже переубедить, но оказать на него решающее давление – никогда. Люся это отлично понимала, и их сосуществование было гармоничным. Я думаю, что это не последняя заслуга в ее жизни, а я бы сказал – первая.

Елену Боннэр вспоминает лидер движения "За права человека" Лев Пономарев:

– Я тесно взаимодействовал с Еленой Георгиевной, да, собственно, и познакомился с ней в последние два года жизни Андрея Дмитриевича, когда он баллотировался в депутаты Верховного совета СССР, шел на выборы, а потом работал в Межрегиональной депутатской группе. Работал он там над своим вариантом Конституции, боролся на съезде за разные варианты законопроектов, объявлял всероссийскую забастовку. Все это были довольно острые моменты политической жизни страны, было очень много встреч, обсуждений, и первое, что я могу вспомнить из того, что связано с Еленой Георгиевной, – все решения, которые Андрей Дмитриевич принимал, он принимал их вместе с Еленой Георгиевной. То есть это был союз людей… не только личный союз, так сказать, я видел, что они любили друг друга, но это был и союз единомышленников, союз людей, которые занимаются общей общественной и политической деятельностью. Для меня это было примером и удивлением, впечатлением на всю жизнь, личным впечатлением.

Когда Андрей Дмитриевич умер, я помню, мы создали с Еленой Георгиевной общественную комиссию и противодействовали правительственной комиссии, потому что правительство хотело схоронить Андрея Дмитриевича быстро, незаметно, а у нас был выработан собственный план. И, вспоминая реакцию, я приехал один из первых после смерти Андрея Дмитриевича, и меня удивило то мужественное спокойствие, с которым она приняла эту смерть, как она приняла на себя всю тяжесть ответственности за похороны. Она понимала, что мы хороним не просто человека, а именно крупного общественного деятеля, что похороны должны стать общественным событием. И она понимала это и делала все, чтобы так и произошло.

После смерти Андрея Дмитриевича Елена Георгиевна стала очень активно действующей правозащитницей. Позиция правозащитного сообщества вырабатывалась вместе с ней. Может быть, не всегда я с ней соглашался, но всегда все взаимодействия, которые с ней происходили, были интересными, всегда нужными и полезными. Мы с ней создали объединение правозащитников, которое называлось "Общее действие", и даже когда она уже уехала в Соединенные Штаты, и уже болела, она все равно тщательно следила за тем, что происходит в России, была частью объединенного правозащитного движения. И конечно, ее смерть – это огромная потеря для всех нас. И вообще надо сказать, что уходят диссиденты советской волны, и, наверное, это будет влиять на стратегию нашей работы в России. Как-то безвозвратно все это происходит, и конечно, тяжело на душе. Для нас это огромная потеря.

вырезано

Объявлен короткий список из шести номинантов на лучшую детскую научную книгу Англии

Английская «Гардиан» пишет о вновь начавшей свою работу премии Королевского научного Сообщества. Несколько лет назад вручении премии было приостановлено, но благодаря анонимному благотворительному взносу в этом году оно пройдет снова.



Список из шести книг выбирала комиссия, состоящая из учителей и ученых, а вот победителя должны будут выбрать сами молодые читатели — дети до 14 лет более чем из ста различных школ и детских садов.

Будущие экологи смогут полистать книгу «Зачем быть зелёным?» (What's the Point of Being Green? by Jacqui Bailey).

Любителям «грязных» научных фактов должна понравиться «Книга о противных липких соплях и крови» (Icky, Sticky Snot and Blood Book By Steve Alton) с объемными иллюстрациями.

Если вам интересно почему животные зевают или чем песни птиц похожи на человеческую речь, то можете познакомиться с книгой доктора Уинстона «Что происходит у меня в голове» (What Goes On In My Head by Robert Winston).

Но если вам интереснее то, что видно снаружи, а не изнутри — познакомьтесь с еще одной «объемной книгой» — «Как устроен мир» (How the World Works by Christiane Dorion and Beverley Young).

Для мечтательных звездочетов есть «История астрономии и космоса» (The Story of Astronomy and Space).

А тому, у кого проблемы с биологией, предлагают совершить красочное историческое путешествие с книгой «Что видел мистер Дарвин» (What Mr Darwin Saw by Mick Manning). Осторожно! История науки довольно кровава.

Председатель комиссии профессор Майкл Локвуд сказал, что у всех книг есть нечто общее — «они делают науку захватывающей, веселой и доступной для молодых читателей».

Победителя обещают выбрать к концу этого года.

Источник

Началась оцифровка архива Москомнаследия

Москомнаследие приступило к оцифровке архива департамента для того, чтобы выложить его в интернет, сообщается на сайте Москомнаследия. Как передает "Интерфакс", архив материалов об истории Москвы насчитывает около 115 тыяч фотографий и около 55 тысяч научно-проектных документов.



Все эти материалы планируется выложить в свободном доступе на сайте Москомнаследия. По словам Кибовского, в перспективе на сайте будут представлены не только оцифрованные архивные материалы, но и 3D-модели. "Это сложная техническая задача, однако делать ее надо. Материалы, хранящиеся в архиве, должны стать общедоступными. В конце концов, это не тайна за семью печатями", - заявил он.

"Следует отметить, что компания, которая занимается оцифровкой всех материалов, делает это совершенно безвозмездно", - добавил Кибовский.

Как ранее заявлял Кибовский и другие представители Москомнаследия, основной целью проекта является "популяризация и повышение интереса к памятникам города". В конце мая стало известно, что в этих же целях к осени 2011 года Москомнаследия создаст приложения для смартфонов с картой исторических памятников Москвы.

Источник

В последнем издании французского словаря "Ларусс" нашлось место новому заимствованию из русского языка. Как сообщает ИТАР-ТАСС, среди трех тысяч слов, ранее в словаре не фигурировавших, появился термин "malossol".

Слово, произошедшее от русского "малосольный", пишется на банках с маринованными огурцами, часто встречается употребление "Malossol a la Russe". При этом россиянину, поддавшемуся ностальгии во французском супермаркете, следует помнить, что малосольным в нашем понимании содержимое банок все-таки не является.

Презентация нового издания однотомного иллюстрированного словаря "Пти Ларусс" (Le Petit Larousse) состоялась 16 июня в Париже. Наряду с "малосольными" огурцами, статей в словаре впервые удостоились, в числе прочих, актриса и певица Шарлот Генсбур, актер Леонардо ди Каприо и основатель Apple Стив Джобс. Всего в новом словаре около 100 тысяч статей.

Как отмечает ТАСС, во французском языке насчитывается не менее семи десятков заимствований из русского, начиная от общеизвестных "bistro" и "sputnik", до значительно менее знаменитых, но не менее общеупотребительных "apparatchik" и "mazout".

Источник

В Перми появится музей сказок. Его создадут участники Первого краевого фестиваля сказок, который пройдет с 18 по 19 июня в Пермском краевом доме народного творчества.

Как сообщает пресс-служба администрации губернатора региона, на фестивале актеры, танцоры, музыканты, артисты оригинального жанра, художники из любительских и профессиональных коллективов, общественных организаций покажут свои спектакли (музыкальные, драматические, кукольные, теневые, интерактивные), инсталляции по сюжетам волшебных, бытовых сказок и сказок про животных в номинации "Сказка - ложь, да в ней намек…". Можно будет посетить сказочное ателье, принять участие в мастер-классах.

По итогам работы фестиваля жюри выберет лучшее представление пермской волшебной, семейной, музыкальной, бытовой или солдатской сказки, сказки про животных; лучшего рассказчика, актера и актрису, кукольника и сказочника.

Все гости фестиваля и участники привезут волшебные экспонаты для будущего музея сказок, который будет создан в Пермском доме народного творчества. А на следующий II краевой фестиваль сказок состоится торжественное открытие этого хранилища сказочных артефактов.

Источник