C МИРУ ПО НИТКЕ

Объявлены номинанты на Всемирную премию фэнтези (World Fantasy Awards), чьи обладатели станут известны во время World Fantasy Con, который пройдет 27-30 октября в Сан-Диего.



На титул лучшего романа минувшего года претендуют:
Zoo City Лорен Бьюкс,
The Hundred Thousand Kingdoms Эн Кей Джемсин,
The Silent Land Грэма Джойса,
Under Heaven Гая Гэвриела Кея,
Redemption In Indigo Карен Лорд и
Who Fears Death Ннеди Окорафора.

Среди претендентов в других номинациях – труды Элизабет Бир, Элизабет Хэнд, Тима Леббона, Джорджа Мартина, Карен Джой Фаулер, Джойс Кэрол Оутс, Эллен Датлоу, Нила Геймана, Кэйтлин Кирнан, Джеффа Вандермеера и других авторов.

Источник

Во Франции пройдет 46-часовая читка "Войны и мира" Толстого

Во французском городе Анже в течение 46 часов подряд будет проходить публичная читка "Войны и мира" Льва Толстого. На открытой сцене двести французов - поклонников русского классика, сменяя друг друга, прочитают все 1700 страниц романа. Самому младшему из чтецов - 12 лет, а старейшему - за восемьдесят, пишет газета "Известия". Эта беспрецедентная акция станет главным событием ежегодного фестиваля "Увлеченность", который проводится в Анже в тринадцатый раз.



Чтение начнется 9 сентября в 21:30 и завершится примерно через двое суток. Организаторы взяли за основу первый перевод эпопеи на французский, который был одобрен самим автором.

"Мы решили обратиться к "Войне и миру", чтобы напомнить французам об одном из величайших произведений мировой литературы, - рассказал газете один из организаторов фестиваля режиссер Каликст де Нигремон. - Конечно, все знают этот роман, но далеко не все читали его от начала до конца. У многих просто не хватает смелости".

Он надеется, что большинство из 200 тысяч зрителей фестиваля придут на этот уникальный спектакль. На открытие фестиваля в Анже приедет Колетт Толстая - президент французского Общества друзей Льва Толстого и, возможно, еще некоторые его потомки.


Источник

Пираты копируют школьника

Пиратская партия Чехии встала на защиту школьника, которому грозит штраф в 5 миллионов евро за распространение незаконного контента

Пиратская партия Чехии запустила два сайта со ссылками на видеофайлы, чтобы продемонстрировать солидарность со школьником, которому грозит штраф в 5 миллионов евро: сторонники авторского права обвинили его в распространении ссылок на незаконный контент.



Пиратская партия Чехии запустила два портала, на которых будут предлагаться ссылки на бесплатный видеоконтент. Посредством подобной дерзкой инициативы члены партии решили поддержать старшеклассника, который столкнулся с иском на 5 миллионов евро за нарушение авторских прав в интернете.


16-летний школьник был обвинен Чешским антипиратским союзом в размещении ссылок на кинофильмы на своем сайте, что, по мнению союза, нарушало авторские права создателей кинолент и принесло им пятимиллионный ущерб.


Со своей стороны, Пиратская партия уверена в неактуальности предъявленных обвинений. Впрочем, суду еще предстоит рассмотрение иска антипиратского союза.

В преддверии разбирательства члены партии отважились на провокацию, цель которой – привлечь внимание властей Чехии не только к данному делу, но и к устаревшей законодательной системе в целом. По мнению членов партии, «Чешский антипиратский союз тщетно пытается сохранить устаревшую в цифровую эпоху правовую модель. Абсурдные обвинения школьников в интернет-пиратстве – последнее, что осталось сторонникам неактуальной в наше время системы копирайта».


Акция была заведомо провокационной.


«Да, мы объявляем войну Чешскому антипиратскому союзу. Они должны прекратить предъявлять претензии к обычным интернет-пользователям. Представители этой организации гордятся, что они поймали «великого мошенника» – это же просто смешно! Мы создали эти сайты в поддержку школьника. Разница между нашим проектом и его сайтом в том, что мы предлагаем в 10 раз больше ссылок».

Именно под девизом «Обмен ссылками – не преступление!» координатор проектов Жданек Слезак запустил сайт Tipnafilm.cz. Ярко оформленный киноафишами и постерами портал по запросу выдает ссылки на страницу фильма на iMDb, на трейлеры, а главное, на сайты, откуда можно скачать кинофильм. Интернет-адреса, по которым надо пройти, чтобы бесплатно загрузить понравившуюся киноленту, рассортированы по признаку качества картинки и по популярности самого портала, предлагающего «запретный плод» для загрузки. Этот некоммерческий проект – уже второй по счету «крик души» партии чешских пиратов. Ранее в этом месяце они работали над сайтом Piratskefilm.cz. На нем было размещено около 20 тысяч ссылок на более чем 5 800 кинофильмов.


«Мы считаем, что полиция не должна идти на поводу у пропаганды Чешского антипиратского союза. Не стоит предъявлять претензии ко всем, кто разместил на своей странице в социальной сети видео», – заявил председатель партии Иван Бартош.


Вся хитрость игры чешских пиратов состоит в секретности их проекта: до сих пор они не объявили соперничающей организации о том, что в интернете в свободном доступе находятся сразу два сайта, беспощадно нарушающих авторские права создателей кинолент.

А в Великобритании компания British Telecom предпочла не вести такие опасные игры и покорно приняла решение Высокого суда в Лондоне. Суть дела состояла в том, что киностудии Twentieth Century Fox, Paramount Pictures Corporation, Disney Enterprises и другие члены киноассоциации США подали иск против интернет-сайта Newzbin2.


На сайте зарегистрированы около 700 000 пользователей. Им, правда, были доступны лишь ссылки на другие порталы, откуда можно бесплатно скачать интересующий их кинофильм, телесериал или передачу, однако и это стало достаточным основанием для судебного разбирательства.


Киностудии настояли на том, чтобы компания British Telecommunications, которой принадлежал сайт, запретила Newzbin2. Теперь компании предстоит свернуть интернет-проект. Впрочем, BT не была против такого поворота дела. Наоборот, представитель компании заявил, что это решение поможет British Telecommunications развиваться в правильном с правовой точки зрения русле, а правообладателям – найти верный путь ведения дел о защите авторских прав.

Однако Пиратская партия Великобритании радости кинокомпаний и BT не разделяет. «Это катастрофа для обычных пользователей Всемирной паутины. Возможность выигрывать подобные процессы может привести к зарождению интернет-цензуры», – предупреждают английские «пираты». Так что пока непонятно, приведет ли противостояние пиратов, ратующих за бесплатную информацию на просторах Всемирной паутины, и обладателей авторских прав, защищающих свой труд, к расширению законодательных рамок или, наоборот, к более пристальному контролю за интернет-контентом.


ТЕКСТ: Екатерина Новожилова


Источник

О литературе с Виктором Топоровым: Пуговичное право Александра Шарова

С детства помню, что Ганс Гольбейн-старший лучше Ганса Гольбейна-младшего (да и с Брейгелями дело обстоит точно так же), а вот Лукас Кранах-младший затмил Лукаса Кранаха-старшего. Да и в литературных династиях всё изрядно запутано – взять хоть Козловых: земляка нашего покойного Вильяма, сына его сановного (и далеко не бездарного) москвича Юрия Вильямовича и внучку – известную похабницу Анну Юрьевну (а у той уже и у самой ребенок подрастает – и тоже от писателя).

А ведь помимо кровных родственников бывают и свойственники! Не зря изобретены в советское время издевательские термины «допис», «жопис» и «мудопис» («дочь писателя», «жена писателя» и «муж дочери писателя»). «Мудописа» я, впрочем, как-то переименовал в «писзятя» – и тоже красиво. Но вот прозаики Шаровы – отец Александр и сын Владимир, – поди разберись, кто из них лучше.

--------------------------------------------------------------------------------




-------------------------------------------------------------------------------

Мне-то, положим, больше нравится Шаров-младший, то есть Владимир. Я его считаю без пяти минут великим писателем. Подумал и написал о нем такое ровно двадцать лет назад, по прочтении романа «Репетиции», пребываю в том же убеждении и по сей день. Шаров опубликовал еще несколько романов (последний из них – «Будьте как дети»); дистанцию в пять минут, отделяющую его от подлинного величия, он, увы, за эти годы так и не преодолел, – но и длиннее она, к счастью, не стала. Так что каждую новую книгу Шарова раскрываю не без трепета: а вдруг? Наконец-то? То есть его произведения хороши и сами по себе, и – отдельно – продолжающей сохранять актуальность читательской надеждой на великий роман. Хотя в наши дни уповать стоило бы, скорее, на «Большую книгу».

--------------------------------------------------------------------------------



--------------------------------------------------------------------------------
Детство у меня (см. и срв. первый абзац) было трудным, но не во всех отношениях. Так я не без удовольствия, едва овладев грамотой, избавил себя от чтения сказок и фантастики. Советской фантастики, если уж говорить точно. Потому что сказки мне рассказывала родная тетя (закончив в свое время театральный, она подрабатывала профессиональной сказительницей); Жюля Верна постепенно собрали целый двенадцатитомник, Уэллса было и вовсе томов сорок, – а вот первую советскую фантастику я прочитал уже студентом и в самиздате. Какую-то пошлейшую дрянь про стычку Евтушенко с Хрущевым в школе для блатных детей с углубленным преподаванием английского языка. Называлась эта чепуха на постном масле «Гадкими лебедями», и впоследствии ее экранизировал, если не ошибаюсь, Константин Лопушанский.

Нет ничего удивительного в том, что и творчество Александра Шарова (1909 - 1984) – советского сказочника и фантаста – долгое время оставалось мне неизвестным. Причем не только творчество, но даже имя. А был это вроде бы сказочник знаменитый и фантаст именитый. Особенно ему удалась, считается, антифашистская повесть «Остров Пирроу». Считается, что удалась, или считается, что антифашистская? То-то и оно! Напечатали «Остров Пирроу» еще в 1965 году. Напечатали и забыли. Ан нет, не забыли! Повесть вошла в одноименный сборник шаровской фантастики, только что, летом 2011-го, вышедший в Издательском доме Мещерякова с восторженным предисловием Дмитрия Быкова.

Сам Быков, помнится, несколько лет назад собирался написать фантастический роман под названием «Остров Джоппа» – в явное подражание Шарову. Замысел этот, правда, так и остался нереализованным. А с другой стороны – где Пирроу, там и Джоппа (и, понятно, наоборот). Можно даже сказать, что абстрактно-целомудренный шаровский Пирроу непременно должен полвека спустя превратиться в наглую быковскую Джоппу. «Острый антифашистский памфлет», – как доходчиво объяснил советским издателям (а заодно и цензорам), помогая повести Шарова увидеть свет, Аркадий Стругацкий-старший (в смысле, что старший брат). Ну, раз помог, значит, достойным соперником Александра Шарова не считал, – у них на районе №9 (то бишь в фантастике) по-другому не бывает. Да и у нас, в общем-то, то же самое.

– И все-таки, – настаивал Тибилиус Морико. – извольте уплатить 17 крамарро и 14 чиппито, причитающиеся за ввоз одной бутылки коньяка «Мартель» 1923 года. Иначе я поступлю по закону.

Представитель фирмы продолжал упорствовать, вследствие чего гусь был умерщвлен и вскрыт в присутствии портового врача и полицейского инспектора. Не скрою, «Мартель» оказался не 1923, а 1921 года; Тибилиус принужден был досрочно подать в отставку.

Такой вот, извините, антифашизм. Он же антисоветизм. Меж тем, приведенный эпизод, несомненно, имеет символический смысл: советскому читателю (и любителю) фантастики предлагалось, вслед за таможенным инспектором Морико, разглядеть в брюхе у живого гуся (то есть в этом как бы невинном, как бы детском тексте) контрабандный товар лютой антисоветчины. Более того, антисоветчины (непременно напишет кто-нибудь другой) определенно пророческой.

--------------------------------------------------------------------------------



--------------------------------------------------------------------------------
Потому что остров Пирроу – это, знаете ли, такая газонефтяная империя и установлен в ней, естественно, кровавый режим. Ну, не совсем газонефтяная (такого никакой Стругацкий со всеми своими гэбэшными связями ни в жизнь не пробил бы), а, так сказать (в смысле, что так и сказано), курортная. Скважины здесь бурят, но бьет из них не нефть, а чудодейственная минеральная вода. Жидкое золото, пусть и другого цвета. Жидкое золото, которое и экспортируют по всему миру, увозя с острова на танкерах. И грозят заокеанским соседям при случае перекрыть им кран. Перекрыть кран с минеральной водой, а вы что подумали?

Из уважения к Шарову-младшему дочитал уж Шарова-старшего. Милое в общем чтенье. Вроде «Трех толстяков» Юрия Олеши. Но для детей. Для подростков. Для взрослых олигофренов, крэзи даунов и прочих любителей отечественной фантастики в ее лучших образцах (примерно от Мариэтты Шагинян и того же Олеши до Ксении Букши и Мариам Петросян). Так что прежде чем покупать сборник «Остров Пирроу» (там еще одна повесть и четыре рассказа), прикиньте, пожалуй, входите ли вы хотя бы в одну из вышеперечисленных референтных групп. Вы – или человек, которому вы собираетесь подарить эту книгу.

И вот вам любопытное наблюдение напоследок: считается, что братья Стругацкие беззастенчиво заимствовали только у западных, прежде всего англо-американских авторов, где их непросто было поймать за руку. Но вот «Остров Пирроу» – и на него подозрительно, более чем подозрительно, похожи и «Обитаемый остров», и, не в последнюю очередь, планета Саракш. И это при том, что сам же Аркадий Натанович крамольную повесть Александра Израилевича в печать и пробил. Сам пробил – и сам же потом скоммуниздил (причем дважды). Да, широк русский человек, ничего не скажешь. Кстати, Конституция островного государства Пирроу называлась Пуговичным правом (почему, не помню). Пуговицы не пуговицы, а подметки друг у друга братья-фантасты на ходу рвут.

Виктор Топоров, специально для «Фонтанки.ру»


Источник

Умер писатель, напророчивший гибель Японии от землетрясений

В больнице Осаки в возрасте 80 лет скончался известный японский писатель-фантаст Сакё Комацу. Автор, предсказавший гибель Японии от серии разрушительных землетрясений и цунами, умер спустя несколько месяцев после разрушительного удара стихии 11 марта, сообщает РБК со ссылкой на NHK.



Сакё Комацу (настоящее имя — Минору Комацу) родился в Осаке 28 января 1931 года. Окончил Государственный университет Киото, специализировался на итальянской литературе. Работал редактором экономического журнала, управляющим на фабрике, с 1957 года — журналистом на радио Осаки и в газетах. В 1961 году победил в конкурсе на лучший фантастический рассказ, организованном журналом SF Magasine; через год рассказ Комацу «Мир на Земле» был опубликован на страницах этого журнала.

Первая публикация в области научной фантастики — повесть «Мир — Земле» (1961, русский перевод — 1967). Кроме того, перу Комацу принадлежат романы «Похитители завтрашнего дня», «Черная эмблема».

Произведения Сакё Комацу переведены на английский, болгарский, венгерский, грузинский, китайский, корейский, монгольский, немецкий, польский, румынский, сербско-хорватский, словацкий, французский, чешский языки. По четырем романам Саке Комацу поставлены фильмы, сообщает сайт Livelib.ru.



Самым известным произведением писателя стал роман «Гибель дракона» (1973). На его написание Комацу затратил девять лет. В романе описывается катастрофическая история погружения Страны Восходящего Солнца под воду, причиной чему послужила вулканическая активность в районе Японского архипелага. Эта работа Комацу получила награду японской ассоциации писателей детективов и премию Сэйун, обе в 1974 году. Роман оказался популярен и породил несколько продолжений и подражаний. Было продано более 4 миллионов экземпляров книги, повесть была экранизирована.

Примечательно, что всего несколько дней назад в интервью журналу литератор заявил, что хотел бы прожить очень долгую жизнь, чтобы увидеть, как Япония справится с последствиями 11 марта, передает РИА «Новости».

В марте на северо-востоке Японии произошло землетрясение мощностью 9 баллов, вызвавшее цунами высотой более 10 метров. В результате удара стихии погибло более 21 тысячи человек.


Источник

Про искусство летать

У Чапека есть рассказ про человека, который умел летать и который, разобравшись с помощью ученых в механике своих полетов, дар этот тут же утратил. Пафос книги Гениса прямо противоположен: автор уверен, что летающий обязан разбираться в механике своего дара. Особенно когда речь идет о писателе и о литературе.



В книге «Довлатов и окрестности» самое сложное для восприятия — ее жанр. Это что, портретный очерк? Литературные мемуары? Автобиография? Исповедь? Сегодняшний вариант эмигрантского эпоса? Эстетический трактат?.. Как и «про что» ее читать?

А так и читать. Как монографию о Довлатове и его — постоянно расширяющихся под пером Гениса — «окрестностях». Как автобиографию Гениса. И — как эстетический трактат. Самое очевидное определение ее формы звучало бы так: книга, представляющая собой размышление о природе художественной прозы, написанное средствами этой самой художественной прозы, в которой (прозе) автор проверяет на истинность свои основные теоретические положения. Книга о том, как устроена и почему работает (летает) современная, и не только современная, литература — Довлатова, Бродского, Вен. Ерофеева, Искандера, Пелевина и, соответственно, Толстого, Достоевского, Конан Дойла, Паунда и других.

Генис выступает в этой книге как художник, то есть Довлатова он не описывает, но — изображает. Создает развернутый образ. И одновременно Генис здесь — аналитик, для которого материал жизни Довлатова является материалом для анализа стилистики довлатовской прозы. И не только довлатовской. Еще более выразительно вот это сочетание явлено в эссе, составивших вторую часть книги, где сориентированный на строгую аналитичность ход литературно-критического анализа строится автором по законам художественного текста — с экспозицией и завязкой, с развитием действия, лирическими отступлениями, кульминацией и финалом; со своим, индивидуально окрашенным интонационным строем. А иногда, как, скажем, в эссе про «Метель» Сорокина, — и с помощью параллельного образного ряда, каковым в данном случае одаривает автора московская автомобильная пробка, запершая его в неподвижной машине с раскрытой книгой Сорокина и давшая для него дополнительное измерение сорокинского повествования.

Генис не просто формулирует особенности дара того или иного писателя, но с помощью литературно-критического инструментария создает образ — и образ самого писателя, и образ литературного пространства, в котором он работает («Со словесностью можно разобраться только на ее условиях»). Отчасти это можно сравнить с новеллами Борхеса, написанными им с подчеркнутым соблюдением стилистики и атрибутики литературоведческого текста, только вот объектами Борхеса часто были выдуманные писателем книги. Генис же имеет дело с текстами и с персонажами реальными. То есть усложняет свою задачу.

Сочетание в текстах Гениса автора-аналитика, пишущего про «эстетическое», и художника, который изображает, — не коллаж. Не декоративное, из разнорядовых фрагментов составленное постмодернистское панно. Природа этого сочетания сложнее. За строем мысли и чувствования в этой книге, как бы не прописанным в ней специально, присутствует осознание некой общей для нас бытийной (воспользуюсь этим словом) ситуации. А именно: утвердившееся в массовом (и у литераторов в том числе) сознании представление о естественности разделения литературы на первичную, то есть на литературу про «настоящую жизнь» — про сталевара, доярку, молодого ученого (мента, пахана, депутата и героя-афганца) и на литературу вторичную, факультативную, на «тексты про тексты», то есть на «дальнее плаванье» и «каботажное», как обозначает, правда, не столь категорично сам Генис (и с автором здесь можно было бы поспорить, если бы он собственной прозой не опровергал эту свою формулировку) — разделение это в конечном счете иллюзорное. Такое же иллюзорное, как привычное разделение природы на подлинную (горы, облака, дерево, водонапорная башня) и вторичную (слова, обозначающие горы, облака, дерево). Потому как не было б этих слов и, соответственно, системы понятий и образов нашего языка, то и не было б для нас ни гор, ни облаков. Мы имели бы дело с нерасчленяемым в нашем восприятии месивом красок, линий, звуков. Да и нас, собственно, не было бы. «Первичная» природа в нашем сознании неотделима от «вторичной» — от нашего языка (разумеется, и языка искусства). И, соответственно, язык, с одной стороны, наша сила и свобода. Наши крылья. А с другой — мы пленники языка, замурованные в его клетку. В частности, в систему его понятий, которая — всегда слепок закрепленного за определенным временем социально-психологического состояния общества. Вот эта отрефлектированная уже самим строем прозы Гениса ситуация дает автору внутреннюю свободу быть художником там, где вроде как приличествует научность и эмоциональная отстраненность.

Ну, например, начиная свое повествование о Довлатове, который, в частности, «после коммунистов» «больше всего ненавидел антикоммунистов», Генис пишет: «Довлатов деконцептуализировал советскую власть. Собственно, он сказал то, о чем все знали: идеи, на которой стояла страна, больше не существует. К этому он добавил кое-то что еще: никакой другой идеи тоже нет, потому что идей нет вовсе». Далее тема эта развивается, с одной стороны, описанием сцен бодания Довлатова-публициста с нормативным (советским-антисоветским) мышлением в эмигрантской прессе, а также рассказом о взаимоотношениях — достаточно сложных — Довлатова-человека с носителями «идейной психологии», а с другой — анализом довлатовской прозы, в которой шла работа по высвобождению в самом языке ее пространства для новых, сегодняшних способов обращения с реальностью. И вот эти два разных в жанровом отношении повествовательных потока создают сюжет единый. Литой. В котором, повторяю, одинаково плодотворно работают и создаваемая Генисом система литературно-критических формулировок, и изображаемые им как художником сцены из жизни своего героя.

Повествование о Довлатове в книге продолжается повествованием о Бродском, о Валерии Попове, Бахчаняне, о Толстом, Паунде, Сэлинджере, Леме и других. Именно продолжается, а не дополняется — скрещивая материал «остросовременный» и классический, Генис ищет и находит то, что в литературном творчестве (ремесле) не подвластно времени. И постепенно книга «Довлатов и окрестности», если проследить историю ее переизданий, из художественного исследования современной литературы становится книгой о природе литературы и литературного творчества уже без уточняющего слова «современной» — о литературе вообще.

Сергей Костырко

Александр Генис. Довлатов и окрестности. — М.: Астрель, CORPUS, 2011. — 736 с.


Источник

Восхищать, испепелять, искупать

Почему любовь не оправдывает ожиданий?

Французский прозаик и эссеист Паскаль Брюкнер, известный помимо повестей, романов и снятого по его книге фильма «Горькая луна» своим вкусом к разоблачению мифологем западного сознания (русский читатель вспомнит выходившие у нас книги «Вечная эйфория: Эссе о принудительном счастье» (2007) и «Тирания покаяния: Эссе о западном мазохизме» (2009), – на сей раз принимается за ведущую мифологему нашей культуры, пережившую, кажется, все смены парадигм и переоценки ценностей: любовь. Точнее, за неадекватное отношение к ней людей Запада, за возложение на нее преувеличенных ожиданий. И начинает он, француз 1948 года рождения, с пришедшихся на его молодость европейских 1960–1970-х годов.



Это они, возвестившие разрушение едва ли не всех сковывавших жизнь табу, «породили концептуальное недоразумение: свободную любовь». Да, тогда удалось многое: «Изменение положения женщин, противозачаточные средства, развод, дисквалификация аборта как уголовного преступления, массовый приток женщин в сферу труда»… Но увы: главного, того единственного, во что так безусловно верилось – ни настоящей любви, ни настоящей свободы, – не получилось.

Лучший способ освободиться от тоски по несбывшимся ожиданиям молодости – доказать их несостоятельность. Так что Брюкнер сводит счеты в первую очередь с иллюзиями своего поколения, возлагавшего на освобожденную любовь очень – не чрезмерно ли? – большие надежды.


Переоценили мы любовь.
Генрих Семирадский. Красота и любовь. Львовская государственная картинная галерея

«…От любви, – пишет автор, – требуют всего. Мы хотим от нее слишком многого: она должна нас восхищать, испепелять, искупать…».

Перегруженная ожиданиями, любовь оказывается просто не в силах их не обманывать.

Вся беда, уверяет Брюкнер, в том, что западная культура сделала из любви инструмент для достижения множества целей, чуждых ее природе. Ну хотя бы того же социального освобождения.


Развенчивая западную мифологему любви, сам критик остается целиком в ее власти. Несостоятельность западных стереотипов Брюкнер доказывает, по сути, изнутри их же самих, под их же диктовку – к ним и возвращается.

«С поколением, мечтавшим реформировать сердце человеческое, – пишет он о своих ровесниках-бунтарях, – приключилось нечто странное: оно открыло, что есть незыблемые законы сердца». Правда, «незыблемыми законами сердца», как обычно, оказывается очередной непроблематизируемый слой представлений родной для критика западной культуры. Есть ценности, из которых нельзя, нельзя, нельзя делать инструменты…

Любовь, «с ее безднами и блеском, <…> целиком и полностью, в любой момент такова, какой и должна быть. Она остается той частью бытия, которая нам неподвластна, не поддается никакой вербовке, противится всем идеологиям…». Она снова – основа основ. Главное – правильно ее понять.

All you need is love.

Ольга Белова

Паскаль Брюкнер. Парадокс любви: Эссе/ Перевод с французского.
– СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2010. – 272 с. (Studia Europea)


Источник

"Формула цвета" раскрасит фильмы "Неподдающиеся", "Девчата", "Берегись автомобиля" и "Я шагаю по Москве". Об этом в беседе с ИТАР-ТАСС сообщил продюсер и режиссер компании Игорь Лапотенок.

Ранее "Формула цвета" уже успела раскрасить такие картины как "Подкидыш", "Волга-Волга" и "Офицеры". Последним на сегодняшний день проектом компании является колоризация фильма "Три тополя на Плющихе".

Лапотенок отметил, что при выборе фильмов для колоризации компания ориентируется на "отзывы и пожелания наших зрителей". Продюсер также сообщил о готовности "Формулы цвета" в будущем поработать над лентами "Два бойца", "Республика ШКИД" и "Золотой теленок". "Если публика попросит, то мы колоризуем и эти ленты", - сказал Лапотенок.

Раскрашенные версии старых черно-белых фильмов вызывают неоднозначную реакцию у зрителей и представителей киноиндустрии. В частности, Василий Лановой, исполнивший одну из главных ролей в "Офицерах", довольно резко высказывался о колоризации этой картины.

Источник

Много картинок и почти никаких разговоров

По просьбе OPENSPACE.RU наш постоянный автор МАРТЫН ГАНИН составил список восьми лучших бессловесных блогов о книгах, писателях и литературе




Книги, писатели, чтение — все это не только про слова, но и про картинки, без которых, как считала Алиса, в книжке нет толку. МАРТЫН ГАНИН представляет вашему вниманию зарубежные блоги, авторы которых нашли способ говорить о литературе на языке, привычном поколению 20+: фотографии, дизайн, знаменитости. Большинство этих блогов размещаются на платформе Tumblr, по неизвестным науке причинам не слишком популярной у русскоязычных пользователей, но отлично приспособленной для фотоблогов и прочего в этом роде. Алисе бы понравилось.

«Обложечный шпион»

Коллективный блог, авторы которого подглядывают за тем, что читают люди в метро, в парках и вообще в общественных местах. Потом находят обложки где-нибудь, наверно на Amazon.com, и делают
записи в таком примерно формате: обложка, автор, название книги, как выглядит читатель и где его (ее) застали, так сказать, in flagranti. В результате получается примерно такое: «Венера в мехах. Леопольд Захер-Мазох. Девушка 20+, солнечные очки в белой оправе, красное платье, сумка из магазина Trader Joe's, много браслетов, поезд на линии F (Манхэттен, надо полагать. — Примеч. авт.)». Прекрасное развлечение, а главное — стремительно уходящее в прошлое: по чехлу iPAD или Kindle понять, что именно читает его владелец, решительно невозможно. Хотя, может, и это временно — чего бы не сделать такое приложение для мобильных устройств: «Рядом с вами читают то-то и то-то…». Если кто затеет стартап, я хочу долю, имейте в виду. Кроме шуток.

Bookshelf porn — «Полки нараспашку»

Это не из ложной скромности, а как-то я затрудняюсь перевести. «Книжнополочная порнография»? «Порнография книжных полок»? «Порнополки»? Одно другого хуже. Блог состоит из «фотографий книжных полок и стеллажей со всего мира для людей, которые обожают книжные полки». В разделе «Выбор редактора» попадается иногда удивительное.



В рамках программы популяризации чтения Публичная библиотека Нью-Йорка установила у входа в здание слово read размером 8х13 метров, сложенное из книг доктора Зюсса

Или вот такое:


Снято где-то в Торонто, но что это и зачем – непонятно


Writers no one reads — «Писатели, которых никто не читает»

Это, конечно, не совсем визуальный блог, но с сильной визуальной составляющей — в смысле обложка обязательна. Про бедных заек, которых все забыли и никто не желает читать. Мне прямо вот с ходу попалась очень, очень грустная фотография человека, который многим из вас знаком.


Леонид Андреев

Под фотографией написано следующее: «Никто не читает Леонида Андреева (1871—1919), близкого друга Горького, автора пьес, романов и рассказов, писавшего печальную, психологическую, сатирическую прозу со свежим взглядом на религиозные проблемы».

Мы! Мы читаем! Ну читали. В общем, эта запись наводит на мысль, что и остальные «писатели, которых никто не читает», вполне могут оказаться не хуже Л. Андреева с его не то что печальной, а местами просто душераздирающей прозой (см. «Баргамота и Гараську»). Блог, впрочем, задуман для утешения писателя, а не для просвещения читателя: «Никто вас не читает? Вы в хорошей компании».


У.Х.Оден


Awesome people reading — «Прекрасные читающие люди»

Поклонникам Барни Стинсона предложенный перевод слова awesome покажется бледноватым, но уж ладно, пусть будет. Блог очень прост: это фотографии (хотя и не только) читающих знаменитостей разного калибра. Разброс — от У.Х. Одена до Бетти Пейдж.



Better book titles — «Улучшенные названия книг»

Блог, конечно, состоит из картинок, но необходим английский — впрочем, хватит и довольно базового. Идея состоит в том, чтобы придумать для известной книги новое смешное название, оставив обложку более или менее в неприкосновенности. Таким образом «Праздник, который всегда с тобой» Хемингуэя превращается в «Годы волшебного пьянства».




Шекспировский «Король Лир» получает заголовок «Не лучшее время сказать своему папе, как ты действительно к нему относишься».

А «Большие ожидания» Чарльза Диккенса оказываются романом «Миром вокруг меня правят деньги».

Количество удачных попаданий в общем невелико, но если просматривать Better book titles раз в месяц, несколько удачных картинок там непременно будет. Некоторое количество упражнений русских читателей в том же жанре — здесь.

Writers and kitties — «Писатели с кисочками»


Джек Керуак

Этот блог, кажется, уже все видели, но не включить его в обзор никак невозможно: пользователи собирают старые по большей части фотографии писателей с кошками. Список действующих лиц впечатляет: Хорхе Луис Борхес, Трумэн Капоте, Марк Твен, уже упоминавшийся сегодня в связи с другим блогом У.Х. Оден, Филипп Дик — и десятки, если не сотни других.

Вот, например, очень нежное фото Джека Керуака.



Book cover design — «Дизайн книжных обложек»



Этот блог мы настоятельно рекомендуем занести в свои RSS-ридеры всем сотрудникам практически всех российских издательств: за редкими (но существующими) исключениями обложки выпускаемых ими книг представляют собой довольно унылое зрелище — и нам не кажется, что дело в низком профессиональном уровне отечественных дизайнеров.

Содержимое блога вполне разношерстное, подборка случайная, однако попадаются прекрасные экземпляры. Вот, например, как выглядело издание «Пнина» Владимира Набокова 1969 года.

А вот неожиданная обложка «Алой буквы» Натаниела Готорна 2009 года.


BibliOdyssey — «БиблиОдиссея»


Это самый серьезный блог из сегодняшних — и единственный не с Tumblr, а с Blogspot (которым мы еще займемся в свое время). В основном выкладываются всякие удивительные иллюстрации из старых книг. Я уже как-то ссылался на чудесные картинки из Collection des animaux quadrupèdes де Бюффона. А вот, например, удивительный, по-моему, бегемот из Illustrierte Zeitung 1890-х годов.



Животными дело, конечно, не ограничивается. В поле внимания автора блога попадают такие редкости, как Monstrorum Historia 1642 года (обратите внимание на Draco marinus monophthalmos bipes), и книга XIV века о фейерверках, артиллерии и взрывном деле:



Мартын Ганин


Источник

Рекомендация: Посмотрите источник OPENSPACE.RU, там много интересных ссылок.

Писать, чтобы жить

В Швейцарии на 76-м году жизни скончалась писательница Агота Кристоф

В декабре прошлого года в городе Абвиле на севере Франции разразился скандал. Один из учителей местного колледжа был арестован прямо в классе перед своими учениками и заключен под стражу на три часа после пятнадцати анонимных жалоб, поступивших от родителей, недовольных тем, что в школе их детей пичкают «порнографической литературой». Инцидент вызвал народные волнения – студенты, учителя и прочие граждане вышли на улицы, в Пикардии пятнадцать колледжей, будучи возмущены действиями полиции, провели забастовки



Причиной скандала стали несколько копий романа Аготы Кристоф «Толстая тетрадь», купленные преподавателем для чтения в классе. Книга с невинным названием, подпись на которой больше похожа на псевдоним, действительно рекомендована для чтения школьниками, несмотря на то что в одной из сцен несовершеннолетняя занимается сексом с собакой, а в финале герои посылают отца на смерть, чтобы пройти по минному полю.


После инцидента многим пришлось согласиться, что книга, несмотря на то что ее героями являются дети, все же резковата для чтения в тринадцать лет.

Сама Агота Кристоф (это не псевдоним) говорила, что любой человек рождается для того, чтобы написать книгу – это единственный след, который она признавала и без которого считала существование бессмысленным. Она написала сравнительно немного – несколько пьес, два романа («Вчера» и автобиографический «Невежда») и трилогию, известную под общим названием «Толстая тетрадь», в которую помимо одноименного романа вошли «Доказательство» и «Третья ложь».

В 1986 году, когда вышел первый роман трилогии, он немедленно был назван классикой, сегодня он переведен на 33 мировых языка, а «Третью ложь» несколько лет назад экранизировал соратник Ларса фон Триера Томас Винтерберг. Тогда же «Толстая тетрадь» была названа и «самой безжалостной книгой двадцатого века», затмив произведения Селина и Берроуза, и удостоена сравнений с лучшими книгами Ионеско и Беккета.


Когда чуть больше десяти лет назад роман был переведен на русский, книга стала культовой и здесь – первый тираж книги ушел влёт, уже через несколько месяцев найти экземпляр было крайне сложно.

«Толстую тетрадь» в европейской критике принято трактовать как антивоенную книгу, роман о том, как война выжигает в героях все человеческое. С формальной точки зрения это верно: главные герои, близнецы Лукас и Клаус, растут в венгерской деревне во время Второй мировой войны, где становятся свидетелями происходящего на периферии великих сражений – погромов, изнасилований, мародерства. Но главное в романе все же не это. Кристоф с совершенно неженской, на первый взгляд, скрупулезностью реконструировала сам механизм зарождения безразличия и дальше – безжалостности и бесчеловечности. В первом романе – самом сильном из трех – нет ни капли менторства или гуманистического пафоса, который был бы уместен из уст венгерской беженки, поселившейся в Швейцарии после антисоветского восстания 1956 года. Роман удивительно написан: братья ведут дневник простыми предложениями, осознанно лишенными оценочных эпитетов.

«От долгого повторения слова постепенно теряют свой смысл, и боль, которую они несут в себе, стихает», – объясняют свой метод жизни герои, которых редко называют ласковее, чем «сукины дети».

Сегодня, когда о смерти Кристоф сообщили швейцарские СМИ, ее издатель Марлиз Пьетри сказала, что публиковать эти книги было настоящим благословением. Такая оценка идет вразрез с обвинениями в порнографичности, однако выглядит единственно верной. Книги Кристоф, в конечном счете, не о вырождении и не о жестокости. Они, несмотря на все описываемые ужасы, о том великом чуде, которым всегда была и будет литература, и о великом счастье писать – даже перед лицом кромешного ужаса. Писать, чтобы, даже когда боль невыносима, чувствовать себя живым.


Источник



Агота Кристоф. Биографическая справка

Писательница Агота Кристоф скончалась в Швейцарии 7 июля 2011 года на 76-м году жизни.

Швейцарская писательница венгерского происхождения Агота Кристоф родилась 30 октября 1935 года в городе Чикванд (Венгрия).

В ноябре 1956 года после ввода советских войск в Венгрию Кристоф вместе с мужем и четырехмесячной дочерью покинули страну и осели во франкоязычной части Швейцарии.

Будущая писательница поселилась в городе Невшателе на востоке страны, где работала на фабрике. Через пять лет она оставила работу и попробовала себя в литературе.

В 1986 году Кристоф опубликовала свой первый и самый известный роман "Толстая тетрадь", описывающий жизнь двух братьев во время Второй мировой войны.

Книга была с восторгом принята критиками и удостоена престижной премии "Почетная лента франкофонии". Роман был переведен более чем на тридцать языков мира, в том числе русский (опубликован в журнале "Иностранная литература" в 1997 году).

В 1987 и в 1991 годах Кристоф опубликовала романы "Доказательство" и "Третья ложь", расширив "Толстую тетрадь" до своеобразной трилогии. Последний из романов был экранизирован в 2000 году датским режиссером Томасом Винтербергом.

Всего за свою творческую карьеру Агота Кристоф написала 23 книги на французском языке, но только девять были опубликованы.

Последними из опубликованных произведений стали автобиографический очерк "Алфавит" (2004) и сборник коротких рассказов "Все равно" (2005).

Заслуги Кристоф были отмечены многими престижными литературными премиями, в частности, премией Готфрида Келлера в 2001 году, премией Фридриха Шиллера в 2005 году. В 2008 году писательница была удостоена Государственной премии Австрии в области европейской литературы. В 2011 году ей была присуждена Премия имени Кошута – национальная премия Венгрии за выдающиеся достижения.

В ночь на 27 июля 2011 года Агота Кристоф скончалась в своем доме в городе Невшатель на 76‑м году жизни.



Источник