C МИРУ ПО НИТКЕ

Internet Explorer 9 признали самым безопасным в мире веб-браузером

Браузер Internet Explorer 9 компании Microsoft является наиболее безопасным с точки зрения защиты пользователя от посещения различных вредоносных сайтов. Об этом говорится в новом исследовании компании NSS Labs, которое было проведено в 20 странах Европы, включая и Россию.

С активированной фильтрацией по ссылкам SmartScreen Internet Explorer 9 заблокировал 92% из тех 650 вредоносных сайтов, которые исследователи открывали в рамках теста. Вместе с включенной фильтрацией на основе приложений App Rep показатель блокировки ресурсов последней на сегодняшний день версией браузера софтверного гиганта составил 100%.

На втором месте оказалась предыдущая версия того же браузера - Internet Explorer 8, показатель эффективности которого в борьбе с хакерскими веб-ресурсами составил 90%. Главные конкуренты Microsoft на рынке веб-браузеров в лице Safari 5, Firefox 4 и Chrome 10 существенно отстали, заблокировав только 13% сайтов. Наихудший показатель продемонстрировал браузер Opera 11 – 5%.

Источник

«Связной» собрался торговать электронными книгами

Один из крупнейших российских сотовых ретейлеров анонсировал онлайн-портал, в каталоге которого, помимо прочей мультимедийной продукции, будет три десятка тысяч наименований е-книг.



Как сообщает ресурс «ТАСС-Телеком» со ссылкой на генерального директора «Связного» Дениса Людковского, новый онлайн-портал в ближайшее время предоставит желающим доступ примерно к 30 тысячам книг в цифровом формате и другой мультимедийной продукции, включая музыку (около миллиона треков), игры и видео. Название проекта не раскрывается, как и точные сроки начала работы.

Зато известно, что пользователи смогут ознакомиться с большей частью книжного ассортимента бесплатно в режиме онлайн-чтения. Плата будет взиматься за скачивание файлов на носитель, но информации о конкретной стоимости «закачек» электронных книг пока нет. «Связной» планирует отчислять около 30% доходов на выплаты авторам размещенных на сайте произведений – весь контент, как утверждают представители ретейлера, попадет в каталог легально. Просмотр приобретенных файлов будет возможен с различных устройств, включая стационарные компьютеры, смартфоны, планшеты, и с использованием большинства операционных систем.

В разделе «Книги», как и во всех остальных, будут предусмотрены рейтинги, ведение пользовательских подборок, в том числе топ-листы от известных людей, статьи и рецензии. Зарабатывать «Связной» собирается, размещая на портале тематически близкую рекламу – книжных новинок в том числе. По замыслу организаторов, новый проект должен стать не просто библиотекой файлов, а экспертной площадкой. Ожидается, что ежемесячная аудитория сайта к концу 2012 года составит 4,5 миллиона человек.


Источник

Реальный гонзо

18 июля 1937 года родился Хантер Томпсон, американский писатель и журналист, основатель гонзо-журналистики

Гонзо — это особый метод препарирования происходящего с помощью подручных средств: печатная машинка, наркотики, некий сумбур в голове, при котором реальность склонна к причудливым искажениям. Гонзо — это тот последний, кто выходит на своих двоих из ирландского пивного заведения, гонзо — это тот, кто продержался последним.



Шестидесятые были эпохой экстремального бытия. Мне не хватает того запаха слезоточивого газа, не хватает мне и страха быть избитым (Independent on Sunday, October 12, 1997; здесь и далее перевод Михаила Побирского. — «Часкор»).

Хантера Томпсона избивали не раз и не два в шестидесятые. Шестидесятник Томпсон был знатный, это вам не какой-нибудь очередной прощелыга с гитаркой и дебильным прищуром окуджавовского разлива. Тут всё серьёзно. Хантера Томпсона били «Ангелы ада», сумасшедшие люди абсолютно, никакого хиппизма, никаких цветов — только насилие, сопротивление властям, грабёж, вот они — настоящие шестидесятники. Только сейчас многие и начали это понимать… До этого же один Томпсон и умел различить, кто и зачем лез на баррикады, кого успокаивали дубиной, а кого булыжником. Шестидесятники Томпсона — это ублюдки байкеры — «Ангелы ада», реднеки-рейнджеры, всяческие неоконы (неоконсерваторы), полумёртвые старушки, помнящие Джефферсона, и всякое такое.

Томпсон и был сам, конечно, неоконом, самым что ни на есть консервативным американским парнем, вровень Никсону, со всей сопровождающей атрибутикой — пистолетиками, ружьишками, лошадками, сисястыми стриптизёршами. Однако атипичность профессии не дала нашему бравому герою, служившему в лётных войсках, сделаться всего лишь ёще одним надгробием с мраморным крестом. Атипичность профессии обеспечила футуристическую могилу, такую, что хоть к Марату Гельману в галерею.

Как самый законченный неокон с красной шеей, на деньги, полученные за публикацию первой большой работы, справил себе домик. Скромный такой, но спорый, с землёй. Колорадо, горы по периметру, благодатное место. Население сплошь люди простые, изыскам не обученные, зато ярость понимают хорошо. Ярость — это когда палишь во всю одурь по чучелу на кукурузном поле, да так, что земля гудит на несколько миль вокруг да окрестные кошки рассыпаются во все стороны, как осколки китайской вазы. Солнце колорадское — сочное, яркое, в палитре рыжего много, такая наглость во всём. Наглая природа, коты наглые, нелепый человек в шортах с дробовиком — вообще квинтэссенция колониальной наглости. Были бы индейцы — содрали бы скальп с живого, ан нет индейцев, только ворон, сошедший со страниц эстета По, клокочет: «Nevermore!». Дескать, не писатель ты вовсе, а простой неврастеник с мидвеста, и нечего здесь устраивать перформансы, не на Бродвее... штат Колорадо всё-таки — тишина, белки и горы.

Мифы и легенды чрезвычайно живучи в Америке. Они предлагают нам нечто не испытываемое доселе — иллюзию практически бесконечных возможностей расширения границ нашего бытия. Странные герои, чемпионы гротеска, все они существуют как живое свидетельство для тех, кто верит в обратимость тирании погони за успехом (The Great Shark Hunt , 1979).

Хантер — это тоже мясная машина, не обольщайтесь. Жил пусто. Постоянные перемещения от одного письменного стола к другому, тусклые калифорнийские гостиничные номера. Американский стандарт — лампа большая, бронзовая, свет даёт тусклый, обречённый какой-то. В ванной — гусята из пластмассы, нелепое зеркало для бритья, набор махровых полотенец. Пепельница переполнена, окурки косяков — словно обуглившиеся кусочки вечности. На возвышении топорщится тёмное бельмо телевизионного приёмника. В лифте встречаешь старуху, она жмётся, её крючит, словно в стену пытается втереться, на ней очки, блузка белая, скорченный рот являет собой отверстие, сравнимое по обречённости с артезианской скважиной; глубоко, зыбко и пусто. Пустота, Хантер писал в чудовищной пустоте. Колорадо, потом Рио. Латинская Америка — это такая Америка, в которой хочется удавиться сразу, Колорадо и Иллинойс — местечки тоже не очень, но лишь здесь разлагаешься по-настоящему, встречаешь багровые рассветы в грязных борделях, топчешься от столба до столба, от барыги до барыги. Блоу? Надоел, да вот, надоел. Мескалин? Да, да, хорошо, но вот не то, понимаешь, не то. Амфетамины? Да, но как-то хлопотно, да и отходняки мучают. Трава? Трава всегда хорошо, да. А завтра начинаются рейсы, надеюсь не крысиные, надо комментировать, чего там соображать. Бедняга Х-Т.

Может, и нет никакого рая. А может, всё вокруг откровенная бредятина — продукт больного воображения ленивого, пьяненького деревенщины с сердцем, исполненным ненависти, сумевшего лечь на дно и жить как ему заблагорассудиться — спать допоздна, кайфовать по-всякому, дурковать, нажираться водкой и гонять под сто шестьдесят по мёртвым улицам, озабочиваясь лишь отсутствием любви и присутствием ментовских сирен... Словом, по сути дела — да здравствуют хорошие времена! (Gonzo Papers , Vol. 2: Generation of Swine: Tales of Shame and Degradation in the '80s, 1988).

Толстый неопрятный старик. Лысину едва прикрывает бейсбольная кепка не по размеру с надписью «Walmart.com: Save money. Live better». От него несёт потом, чесноком и ещё чем-то приторным. «Знаете, — блеет старик тонким голосом оперного кастрата, — Хантер Томпсон — это умирающий подвид, таких больше нет, их и раньше-то было — раз, два, и обчёлся, а ныне так и вообще... Нет такого, как он, теперь, когда он разложился и тело его сожрали могильные черви, — плотоядно улыбается, облизывает сухие губы мясистой блямбой языка, — это было в 71-м, в бытность мою «корреспондентом», — так получились, что мы оказались вместе в Сайгоне. Он был абсолютным сумасшедшим, не просто эксцентричным, нет, — сумасшедшим, — вздох, — однако я должен признать, это были три самых замечательных дня моей жизни, — снова вздох. — Я помню, как где-то в Сайгоне мы зашли в бар, он заказал четыре шота сразу, запил ими четыре таблетки неизвестного мне происхождения. Потом он сказал, — старик приосанился, — вот как сейчас помню, он и говорит мне: «Старина, вот часы, они должны отражать постоянство, фиксировать то, что должно произойти, а вот ни фига — время, оно на то и время, чтобы та дыра, в который мы находимся, была непрекращающимся чередованием дней и ночей без определённого часа и даты, не то чтобы это что-то меняло, однако кто-то создал всё это, и мы должны понимать... чёртов стол, вот я понимаю его, но зачем? Он ведь меня не понимает, хотя был построен с таким расчётом, чтобы меня понять...» Старик закашлялся, плечи его мелко тряслись, на плече примостилась игуана. Глаза игуаны были вполне осмысленны.

Если бы я описывал вещи, переживаемые мной последние десять лет, — примерно 600 человек, включая меня, гнили бы по зонам от Сиэтла до Рио. Абсолютная правда — это редкий и опасный продукт в контексте современный журналистики (Rolling Stone, February 15, 1973).

Гонзо — это такой особый метод препарирования происходящего с помощью подручных средств, как то: печатная машинка, наркотики, некий сумбур в голове, при котором реальность склонна к причудливым искажениям. Гонзо — это тот последний, кто выходит на своих двоих из ирландского традишенал пивного заведения, гонзо — это тот, кто продержался последним. Так и в журналистике: гонзо — это тот, кто способен сохранить незамутнённый взгляд даже тогда, когда гигантский шквал событийного безумия с головой накрывает, казалось бы, смышлёных и невозмутимых американских газетчиков. Х-Т сие удавалось, хотя, конечно, приходилось компенсировать собственными мозгами, но что поделаешь — искусство. Его тексты — эта такая игра в слова, они лишены эмоций, хотя переполнены мифологемами, резкостями, шероховатостями. Это и не тексты в нашем сегодняшнем понимании, это такой продукт гонзо-деятельности, Х-Т редко прочитывал написанное, иногда это делали за него, иногда вовсе печаталось вот так.

Моя любовь к диско сравнима с любовью к герпесу

(Speech, University of Colorado, 1977).


Мне нравится смотреть старые хроники. Мне нравится ещё молодой Томпсон в роли участника выборной гонки в шерифы провинциального американского городишки. Герой там актёрствует на голову выше какого-нибудь очередного Деппа. Актёрствует в амплуа ковбоя-одиночки, колорадского Дон Кихота, штурмующего очередные ветряные мельницы непроходимой провинциальной серости. Его речь отрывиста, движение легки и быстры, он манерно курит сигареты, прекрасные хиппушки ему подносят воскурения, местный люд насторожённо наблюдает за каждым его движением. В тех хрониках Томпсон — действительно этакий Клинт Иствуд, очень «кул».

Мы превращаемся в нацию хнычущих рабов собственного страха — страха войны, страха нищеты, страха случайного теракта, страха быть сокращёнными вследствие финансового кризиса, страха оказаться вышвыриваемыми из купленного жилья за неуплату ипотеки или страха оказаться за решёткой концентрационного лагеря с инкриминированным обвинением в симпатии террористам (Extreme Behavior in Aspen, February 3, 2003).

Удивительный Томпсон всегда чего-то боялся. Это отличительная черта аддиктов — всегда чего-то бояться. Больше всего Хантер боялся президента Никсона, хотя правильней сказать, что Хантер ненавидел президента Никсона всеми фибрами души, он даже собаку свою выдрессировал, видимо приложив немало усилий, реагировать на команду «Никсон!». Собака бросалась и разрывала смешной манекен с напяленной маской Никсона. Почему Томпсон ненавидел Никсона? Естественно, это был тот самый параноидальный страх. Кроме того, Томпсон, как один из последних американских писателей, действительно болел за большую колониальную капиталистическую республику. Хантер переживал: Уотергейт, антидепрессанты президента, его нестабильная психика — всё это писатель воспринимал как личную трагедию, он ведь где-то был очень трогателен в своих отношениях с Америкой. Ненавидел и обожал, что, впрочем, одно и то же. И дело тут не в политических пристрастиях, подобный патриотизм — чувство животное и плохо классифицируется. Демократа Клинтона он ненавидел ещё больше, говорил, дескать, вреда от него столько, но, в отличие от Никсона, свои плохие дела он прячет под маской добренького дяденьки, что ужасно.

Есть времена — и сейчас как раз такое время, когда даже быть правым кажется постыдным. Что можно сказать о поколении, которое обучили тому, что дождь есть яд, а секс есть смерть? Ежели занятие любовью грозит необратимым, а прохладный весенний бриз способен превратить кристально голубую гладь озера в лужу чёрного яда прямо на твоих глазах, значит не осталось ничего, кроме телевидения и онанизма. Это странный мир. Некоторые богатеют, а некоторые жрут дерьмо ложками и дохнут (Gonzo Papers, Vol. 2: Generation of Swine: Tales of Shame and Degradation in the '80s, 1988).

Томпсон много пишет об искажениях, много о лицемерии. Может даже показаться, что он принимает близко к сердцу социальные проблемы и сопереживает неимущим. Это не так. Ему в общем наплевать, он просто констатирует факт, передаёт собственное мимолётное ощущение — это и есть гонзо. Да уж, Томпсон отнюдь не социалист. Хантер умел и любил заводить знакомства в среде сильных мира сего. Он вообще был весьма коммуникабелен (о чём не раз упоминают современники) и, несмотря на свою эксцентричность, легко сходился с людьми из любой среды абсолютно. В нём было нечто от блаженного, а блаженные, как известно, любимы всеми слоями — любовь к блаженным есть явление внеклассовое и внесоциальное. Интересны его отношения с Деппом, столь успешно исказившим его образ в киноинсценировке «Страха и ненависти в Лас-Вегасе». В Голливуде, конечно, никакого страха и никакой ненависти, только сказочка, «развесёлый анекдотец» на общую тему. Но и на том спасибо, господа киношники. Так вот, Депп… они вроде дружили, хотя, думается мне, Хантеру было глубоко наплевать на дурачка актёришку, его самолюбие тешил сам факт пестования собственного таланта столь известной личностью.

Моя концепция смерти на протяжении долгого времени представляет из себя езду по горной дороге на скорости сто двадцать миль в час, когда ты перелетаешь через заградительный барьер и несёшься вниз со всей дури... вот там я хочу быть — сидя на переднем сиденье голышом с ящиком виски на расстоянии вытянутой руки и ящиком динамита в багажнике... сигналить до одури, фары включены, и ты во всём этом как живая бомба из человеческого материала в пространстве, падающая на груду стального мусора. Это будет потрясающий чёртов взрыв. Боли не будет. Пострадавших не будет. Если они не перекопали шоссе — место взлёта всё ещё там. Как только я доберусь до дома — обязательно съезжу туда — просто удостовериться (Quoted in St. Petersburg Times, February 22, 2005).


Томпсон почил в своём доме в Вуди-Крик, Колорадо, 20 февраля 2005-го, в 17:42, от огнестрельного ранения в голову. Ему было 67 лет. Смерть не далась ему легко, более того — никто до сих пор не уверен в том, что речь идёт о самоубийстве. Скорее всего, наш герой изволили нажраться виски и поиграться с ружьишком. Старина был большим жизнелюбом, несмотря ни на что. В любом случае конец его был чудовищно нелеп: его похоронили, следуя когда-то обронённой им фразе о том, что его прах после смерти должен быть развеян выстрелом из пушки. Прах прахом, но зачем превращать похороны одного из последних американских героев в дешёвый фарс, организованный на шальные деньги дурачка Деппа? Томпсона надо было хоронить чинно и горделиво, и чтобы морские пехотинцы пафосно стреляли из автоматических винтовок модели SAM-R, и чтобы волоокие красавицы в чёрном провожали глазами медленно опускающийся гроб с телом величайшего американского писателя, накрытый, словно слоновьей попоной, звёздно-полосатой тряпкой.

Михаил Побирский

Хантер Томпсон в Wikipedia



Источник

Литературный конкурс рассказа о Петербурге и его жителях

Объявлен конкурс юмористического рассказа о Петербурге и его жителях. Дедлайн 30 октября 2011 года.



Организаторы: сайт сторонников лидера политической партии “Справедливая Россия” С. М Миронова совместно с литературным журналом “Аврора”, сайтом “Холстомер”.

На конкурс принимаются рассказы до 6000 знаков с юмористическим сюжетом, живым литературным языком и тематически связанные с Санкт-Петербургом и его жителями или гостями.

Возрастных ограничений для участия нет: свои силы могут пробовать как профессионалы, так и любители.

При оформлении заявки на конкурс участникам нужно предоставить свое фото и рассказать о себе (ФИО, возраст, образование, должность), дать творческий девиз своей жизни.

Призы:

1 место: цифровой диктофон, публикация в журнале «Аврора»
2 место: mp3-плеер
3 место: графический планшет

Источник

В Чикаго появилась восьмиметровая статуя Мерилин Монро. Автор композиции запечатлел, пожалуй, самую знаменитую сцену из фильма "Семь лет желания", после которого голливудскую актрису стали называть секс-символом эпохи.
Как и в киноленте, в Чикаго Монро стоит на вентиляционной решетке метро, а ее платье как будто раздувает поток воздуха. Жители шутят, что теперь у них есть возможности заглянуть под платье знаменитой актрисе. Скульптура простоит в Чикаго до весны 2012 года.















(С)

Постепенно проясняется, кто кому должен платить "в цифровую эпоху", а главное, кто готов это делать и за что, пишет газета "Коммерсант" в статье, посвященной обещанной Стивом Джобсом легализации пиратской музыки через новый сервис Apple - iCloud. До завершения его тестирования осталось чуть больше месяца.

Как уже сообщалось, музыкальная составляющая нового сервиса - iTunes in the Cloud. - способно сканировать музыкальную коллекцию пользователя. Если песня присутствует в каталоге магазина iTunes, который сейчас насчитывает около 18 млн композиций, все устройства пользователя могут проиграть ее из "облака" или сохранить в памяти.

Если в каталоге песни не оказалось, ее можно самостоятельно загрузить в "облако". Никто не спросит, откуда взялась загружаемая музыка. Даже если источник -самый одиозный торрент-трекер, музыкальная коллекция, попадая в "облако", тут же легализуется. Стоимость подписки составит 24,99 доллара в год, за эти деньги можно будет хранить до 20 тыс. песен, примерно 80 Гб. iPod Classic, один из наиболее емких плееров, вмещает всего в два раза больше.

Крупнейшие звукозаписывающие компании, партнеры Apple по iTunes Music Store, похоже, смирились с неизбежным.

По сути, Apple обещает прощение музыкальным пиратам за 25 долларов в год, предлагая модель, которая помирит звукозаписывающую индустрию и торренты. Теперь единственный шанс честных продавцов контента - удивить пользователя не по-пиратски качественным сервисом и удобным интерфейсом, отмечает газета.

Между тем, как стало известно, что большинство владельцев iPhone желает приобщиться к бесплатному сервису iCloud, когда он будет запущен этой осенью. Такие резултаты показало исследование, проведенное RBC Capital Markets.

Из 1500 опрошенных 76% сообщили, что будут пользоваться iCloud с большой вероятностью либо с некоторой вероятностью. Считают это маловероятным лишь 13% респондентов. Экстраполировав полученный результат на общее число владельцев iPhone, аналитики подсчитали, что всего у iCloud будет порядка 150 млн пользователей.

Источник

В Одессе на пляже "Золотой берег" открылась библиотека, сообщает информационное агентство "Мост-Одесса". Взять книги из фонда читальни под открытым небом могут бесплатно взять все, кто отдыхает на пляже. Инициатором проекта стали активиста общественного движения "Вперед!".

По словам автором задумки, в библиотеке на "Золотом берегу" имеется примерно 400 книг, некоторые из которых - на иностранных языках (они рассчитаны на туристов из других стран). При этом книги можно брать не только на время отдыха на пляже, но и забирать их с собой домой, а затем возвращать обратно или приносить в обмен на прочитанное произведение какое-либо другое из домашней библиотеки.

В Одессе уже функционируют несколько пляжных библиотек. Они были открыты на курорте в 2010 году. В планах инициаторов открытия подобных читален - запуск библиотеки, оборудованной в транспорте. "Осуществить проект мы планируем осенью - сейчас жарко, и людям явно не до чтения в общественном транспорте", - отметил собеседник агентства.

Источник

Все ли хорошо, что хорошо кончается?

Двести лет назад родился Уильям Мейкпис Теккерей

Теккерею было четыре года, когда битва при Ватерлоо закрыла эпоху великих европейских потрясений, а главный фигурант многолетней трагикомедии — муж судьбы, возмутитель спокойствия, властитель континента, кумир юношей, сын и победитель революции Наполеон Бонапарт — во второй раз отрекся от престола и отправился на остров Св. Елены.



Последний приют изгнанника вселенной посещали не только волшебные, но и вполне обычные корабли, в частности тот, на котором плыл из Индии в метрополию шестилетний будущий писатель. Еще через два года другой властитель тогдашних дум — лорд Байрон — начал роман в стихах с демонстративных поисков протагониста и, язвительно отвергнув скопище «правильных» деятелей, остановил выбор на Дон Жуане. Времена героев — титанов, демонов, роковых вершителей судеб — кончились. Главная книга Теккерея снабжена подзаголовком роман без героя. Подзаголовком не менее принципиальным, чем ее отсылающее к Экклезиасту название, в котором сплавились брезгливое отвращение и усталое снисхождение к пестрой и однообразной дури бедного рода человеческого. «Ярмарка тщеславия». В старом переводе — «Базар житейской суеты».

Как и подобает профессионалу, Теккерей писал много. Читали его увлеченно не только в англоязычном мире — русские версии появлялись с завидной оперативностью. Публика приязненно встречала новые сочинения, но ни одно из них не встало вровень со смешной и безнадежной историей, что была разыграна на ярмарке тщеславия великолепными куклами, почти не отличимыми от зрителей, радующихся переменам декораций, световым и шумовым эффектам, изгибам сюжета, колючим (и в самых слезных пунктах) комментариям рассказчика и изобильному ассортименту всевозможных «чувствований».

Печальный насмешник манипулирует превосходными марионетками, которые любят, страдают, враждуют, интригуют, вершат подвиги, скандалят, пируют, разоряются, великодушничают, злобствуют, погибают за отечество и хранят верность единственной (-ому) избраннице (-ку) — точно как люди. Как герои, отсутствующие не токмо в скучную викторианскую эру, но и в баснословные времена Наполеона и Байрона. Да, стодневный реванш корсиканского людоеда разорил отца Эмили Седли, обрек ее беспутного мужа на смерть, обогатил сметливую Бекки, сумевшую продать за бешеные деньги пару лошадей в те часы, когда казалось, что союзники разбиты Наполеоном, и скорректировал судьбы других отменных кукол. Но разве не так же сказывались на них мелкие смешные случайности вроде аракового пунша, злоупотребив которым Джоз Седли разрушил матримониальный план Бекки Шарп? (Чтобы в конце концов все же угодить в ее нежные цепкие лапки.) Это банкрот может утешаться конспирологическими фантазиями о заговоре государей, якобы сознательно дозволивших Бонапарту вырваться с Эльбы. Кукольник меланхолично заметит, что императору французов следовало сидеть тихо до того неизбежного мига, когда его враги передрались бы из-за дележа Европы. Но марионетки ждать и толком считать не умеют — изворотливые и смелые «хозяева своих судеб» (хоть великий Наполеон, хоть маленькая Бекки) рано или поздно остаются в дураках. С блестящими авантюристами судьба забавляется так же безжалостно, как с милыми простецами. Наивная верность мнимому идеалу стоит тотального цинизма, европейские катаклизмы — мелких оплошностей. Ясно, что павший при Ватерлоо шалопай Джордж Осборн никакой не герой, но от того его гибель не перестает быть «сладкой и почетной» (по Горацию) и бессмысленной — как у всех «неизвестных солдат», брошенных в мясорубку ради чьего-то тщеславия. Ясно, что награждение добродетельных кукол (честный верный Доббин соединился с кроткой Эмили) и наказание порочных (Бекки так и не вышла в леди) обусловлены броуновской толкотней разнокалиберных случайностей. Или волей Кукольника, снисходительно дарящего тщеславной кукольной публике вожделенный ярмарочный happy end. От которого еще грустнее.

Предлагается важный вопрос: какой русский роман вырос на последовательном переосмыслении основных мотивов «Ярмарки тщеславия» при явной ориентации на композиционные принципы Теккерея? Ключевые слова: величие, история, Наполеон, неожиданная неверность, пение, семья, случай, смерть «героя», тайная любовь, фатализм… Догадались? Ага, тот самый, что мог быть назван «Все хорошо, что хорошо кончается».

Андрей Немзер


Источник



Биографическая справка

1811 — Уильям Мэйкпис Теккерей , английский писатель («Ярмарка тщеславия», «Ньюкомы», «Книга снобов»).



Родился в Калькутте, где служил его отец. Мальчика отправили учиться в Лондон. После окончания школы юный Уильям поступил в Кембриджский университет. Однако проучился он там всего год, после чего в 1830 году отправился путешествовать по Европе. В Париже Теккерей обучался рисованию у английского художника Бонингтона, что позволило ему впоследствии создавать карикатурные иллюстрации к своим романам.

В 1836 году была опубликована его первая книга – буклет «Флора и Зефир». Теккерей также работал в нескольких газетах, писал юморески и сатирические рассказы. В 1837 году Уильям женился, но семейная жизнь не радовала недолго — жена, родив двух дочерей, сошла с ума.

До 1940-х годов Теккерей писал немного, и его произведения не пользовались особым успехом. В 1844 году писатель опубликовал значительный, но оцененный лишь впоследствии роман «Карьера Барри Линдона». Успех приходит к автору после опубликования в журнале «Панч» «Книги снобов» (1846–1847). Книга была написана в высшей степени тонко и иронично, что привлекло к ней внимание читателей.

В 1848 году выходит в свет одно из самых знаменитых произведений писателя – роман «Ярмарка тщеславия. Роман без героя». После этого Теккерей становится знаменит, вступив в конкуренцию с другим любимцем читающей публики – Чарльзом Диккенсом.

В 1852 году писатель публикует большой исторический роман «История Генри Эсмонда». В 1853 – 1855 годах выходит отдельными выпусками роман «Ньюкомы. История весьма почтенного семейства».

Зимой 1854 года здоровье писателя заметно ухудшается. Однако он продолжает работу – пишет цикл лекций «Четыре Георга», с которыми выступает в Америке и в Англии. В 1858 – 1859 годах выходит в свет роман «Виргинцы», ещё через 3 года роман «Филипп». В 1860 – 1862 годах Теккерей был редактором журнала «Корнхилл мэгэзин».

Последним романом Теккерея стал «Дени Дюваль», работу над которым писатель не успел закончить.

23 декабря 1863 года Уильям Теккерей скончался.


Источник

ДУША МОЯ – ЛЕДЯНОЙ ИСТУКАН

Имя пермского писателя Алексея Иванова у всех на слуху. Каждая его новая вещь вызывает массу откликов. При этом удивительно, что прежние его вещи не забываются и продолжают волновать. Свидетельство тому – публикуемые нами свежие отзывы на одну из первых книг А.Иванова «Географ глобус пропил», которая написана ещё в 1995 году.


Все об­ра­зы, что мы со­зда­ём –
это лишь ко­пии с нас са­мих.

С.Мо­эм


Алексей Иванов


Все зна­ния, ко­то­ры­ми вла­де­ют со­вре­мен­ные пи­са­те­ли, за­им­ст­во­ва­ны ими из уже на­пи­сан­ных книг. Так что ког­да они пы­та­ют­ся те­бе что-то объ­яс­нить, они все­гда при­во­дят в при­мер ка­кое-то клас­си­че­с­кое про­из­ве­де­ние. Вот по­че­му так мно­го книг, ко­то­рые по­хо­жи на дру­гие кни­ги. Но я ни­че­го не имею про­тив это­го. Та­кие кни­ги я не толь­ко по­ку­паю, но и чи­таю.

«Ге­о­граф гло­бус про­пил» Алек­сея Ива­но­ва не ис­клю­че­ние. По боль­шо­му счё­ту пи­са­тель, ис­поль­зуя горь­ков­ский «ме­тод соц­ре­а­лиз­ма», до­сто­вер­но по­ка­зал нам пост­со­вет­ский па­ноп­ти­кум. Что-то по­доб­ное мной уже бы­ло про­чи­та­но или ус­лы­ша­но, но у «Ге­о­гра­фа» есть не­сколь­ко су­ще­ст­вен­ных осо­бен­но­с­тей, и этим он от­ли­ча­ет­ся от дру­гих по­доб­ных книг. Всё за­клю­ча­ет­ся в том, как это сде­лал Алек­сей Ива­нов.

Сдер­жан­но. Не­воз­му­ти­мо. Не­при­нуж­дён­но. Тон­ко. С убий­ст­вен­ной иро­ни­ей. Не­слож­ный по ком­по­зи­ции, на­пи­сан­ный про­стым, до­ход­чи­вым и при этом ос­т­ро­ум­ным язы­ком и по­это­му оди­на­ко­во по­нят­ный лю­бо­му ген­дер­но­му по­ко­ле­нию, ув­ле­ка­тель­ный, по­рой да­же за­хва­ты­ва­ю­щий по сю­же­ту, «Ге­о­граф» по­это­му и был при­нят чи­та­тель­ской ау­ди­то­ри­ей на ура. Кри­ти­ка поч­ти ком­пли­мен­тар­ная.

Пер­вые две ча­с­ти кни­ги вы­пол­не­ны, ско­рее, в фор­ме че­хов­ских ко­рот­ких юмо­ри­с­ти­че­с­ких но­велл, свя­зан­ных об­щим сю­же­том до­воль­но сла­бо, хо­тя по­сле­до­ва­тель­ность дей­ст­вий и мож­но про­сле­дить. Каж­дая гла­ва – са­мо­сто­я­тель­ный рас­сказ, до­чи­тал до кон­ца – и мож­но не бо­ять­ся, что всё за­кон­чи­лось на са­мом ин­те­рес­ном ме­с­те. И уже с са­мо­го на­ча­ла кни­ги по­сте­пен­но на­бу­ха­ет и фор­ми­ру­ет­ся идея по­хо­да – куль­ми­на­ция ро­ма­на, фи­наль­ная часть, рас­ска­зан­ная уже не от тре­ть­е­го ли­ца, а от пер­во­го, ко­то­рая как раз на рас­ска­зы уже и не по­хо­жа. Всё стре­мит­ся к это­му по­хо­ду, вер­тит­ся во­круг не­го.

Алек­сей Ива­нов со­здал убе­ди­тель­ный иро­нич­но-са­ти­ри­че­с­кий ро­ман. Мож­но бы­ло да­же со­здать на та­ком бла­го­дат­ном ма­те­ри­а­ле, как «по­хож­де­ния» Вик­то­ра Служ­ки­на, ли­те­ра­тур­ную фран­ши­зу, как при­клю­че­ния Бе­ше­но­го, Ме­че­но­го и т.д.

Глав­ный ге­рой «Ге­о­гра­фа» – Вик­тор Служ­кин – во всех си­ту­а­ци­ях жиз­не­ра­до­с­тен. Не злит­ся на мир, как ос­таль­ные, не де­ла­ет все­лен­ской тра­ге­дии из сво­ей, как мно­гим ка­жет­ся, ник­чём­ной жиз­ни, а твор­че­с­кий мар­ги­нал толь­ко так и дол­жен жить, не впа­да­ет в де­прес­сии. Уди­ви­тель­но, но Служ­кин во всём ищет хо­ро­шее, ра­до­ст­ное, и это по­мо­га­ет ему пре­одо­леть труд­но­с­ти, най­ти по­ни­ма­ние сре­ди «крас­ной про­фес­су­ры». Быть оп­ти­ми­с­том ему по­мо­га­ет его не­ис­ся­ка­е­мый юмор, но на дне его, та­ко­го ве­сё­ло­го и ис­крен­не­го, ле­жат слё­зы.

В «Ге­о­гра­фе» юмор Служ­ки­на вы­сту­па­ет как не­об­хо­ди­мый и важ­ный ком­по­нент ав­тор­ско­го вос­при­я­тия и изо­б­ра­же­ния дей­ст­ви­тель­но­с­ти. Наш ге­рой не скло­нен осо­бо мно­го рас­суж­дать о том, что он де­ла­ет и как он это де­ла­ет. Про­сти­те, но про­сти­тут­ки ведь то­же не при­хо­дят до­мой, что­бы ска­зать: «Ми­лый, се­го­дня на ра­бо­те я от­ра­бо­та­ла так, как не ра­бо­та­ла ещё ни­ког­да».

Служ­кин про­сто жи­вёт, по на­и­тию, по ин­ту­и­ции, и имен­но это по­мо­га­ет ему в от­ли­чие от дру­гих ге­ро­ев со­хра­нить в се­бе до­сто­ин­ст­во. Его со­хра­нить труд­но, но мож­но. Фра­за: «Я от­ка­чаю всех то­ну­щих, но за­хлё­бы­вать­ся они бу­дут по-на­сто­я­ще­му» – это ге­ни­аль­но! За это вос­при­я­тие жиз­ни Вик­то­ру Служ­ки­ну пол­ный ре­с­пект.

Ме­ня пу­га­ют лю­ди, ко­то­рые го­во­рят, что зна­ют, как всё долж­но быть. Да, наш ге­рой пьёт, но он не горь­кий пья­ни­ца, в кон­це кон­цов, в Рос­сии – это на­ци­о­наль­ное свой­ст­во ха­рак­те­ра, ког­да пло­хо или ве­се­ло на ду­ше, при­нять на грудь, и за это уп­ре­кать Служ­ки­на бу­дет не­вер­но. Он мо­жет быть не­ве­ро­ят­но дис­цип­ли­ни­ро­ван­ным, но в его по­ня­тии, да и в мо­ём так­же, дис­цип­ли­ни­ро­ван­ность под­вид глу­по­с­ти.

Я чи­тал от­зы­вы на Служ­ки­на, его об­ви­ня­ют, что он про­сто ни­ку­дыш­ный учи­тель. А Ро­за Бо­ри­сов­на – ку­дыш­няя, от­ку­да вы это взя­ли?! А Ки­ра, дру­гие… За­да­ча шко­лы в «Ге­о­гра­фе» па­с­ти де­тей, и каж­дый учи­тель вы­сту­па­ет па­с­ту­хом, и уж кто как уме­ет, так и па­сёт своё ста­до. Служ­кин учит­ся не бес­по­ко­ить­ся о тех ве­щах, ко­то­рые не мо­жет кон­тро­ли­ро­вать. Вы бес­по­ко­и­тесь о том, что са­мо­лёт сей­час упа­дёт? Вы что – пи­лот, что ли? «Крас­ная про­фес­су­ра» и иже с ни­ми – это, что, род­ные де­ти Служ­ки­на? Это он их вос­пи­тал не­вос­пи­тан­ны­ми ха­ма­ми до де­вя­то­го клас­са? Или «крас­ная про­фес­су­ра» до Служ­ки­на не зло­упо­треб­ля­ла ал­ко­го­лем?! По­это­му не на­до мо­ра­ли­зи­ро­вать Служ­ки­на. Со­гла­шусь, сце­ны, где наш ге­рой рас­пи­ва­ет вод­ку с по­до­печ­ны­ми, на­пря­га­ют, но это не раз­врат, по­то­му что все дей­ст­вия ге­о­гра­фа не­пред­на­ме­рен­ные. Глав­ное до­сто­ин­ст­во Служ­ки­на как учи­те­ля в его ис­крен­но­с­ти и прав­ди­во­с­ти, и, что са­мое по­ра­зи­тель­ное, он лю­бит сво­их обол­ту­сов, он их жа­ле­ет, по­то­му что по­ни­ма­ет, что ни­ко­му они по боль­шо­му счё­ту не нуж­ны. И ещё Служ­кин и сам по­ни­ма­ет, что учи­тель из не­го ни­ка­кой, но его лич­ное от­ли­чие от Ки­ры, Уг­ро­зы и дру­гих, что он не мнит из се­бя Учи­те­ля. И Служ­ки­на на­до вос­при­ни­мать та­ким, ка­ков он есть на са­мом де­ле, не иде­а­ли­зи­руя, но и не уни­жая.

– Сти­хи вы ка­кие-то, ка­жет­ся, уче­ни­кам чи­та­ли, да?

– Жёг гла­го­лом, да на­зва­ли ба­ла­бо­лом, – со­гла­сил­ся Служ­кин.

Ба­ла­бол, но че­ст­ный, ис­крен­ний и не же­ла­ю­щий при­не­с­ти вре­да. Про­ще про­сто­го об­ру­гать учи­те­ля Служ­ки­на, но ука­жи­те мне в «Ге­о­гра­фе» до­стой­но­го учи­те­ля, ко­то­ро­го ува­жа­ет «крас­ная про­фес­су­ра»… Нет та­ко­го, вот вам и школь­ный па­ноп­ти­кум.

Ма­с­тер­ст­во Алек­сея Ива­но­ва как пи­са­те­ля в том, что он со­здал кни­гу, вы­зы­ва­ю­щую у чи­та­те­лей про­ти­во­ре­чи­вые чув­ст­ва: от вос­тор­га до от­вра­ще­ния. Все об­ра­зы по­ст­ро­е­ны на этом про­ти­во­ре­чии.

– А ка­кой я? – спо­кой­но по­ин­те­ре­со­вал­ся Служ­кин.

– Сло­ва от те­бя че­ло­ве­че­с­ко­го не дож­дёшь­ся, од­ни шут­ки!..

– Без шут­ки жить жут­ко.

Афо­ризм не из ве­сё­лых, но в ка­кой-то сте­пе­ни он оп­ре­де­ля­ет на­ст­ро­е­ние кни­ги. В от­ли­чие от глав­но­го ге­роя Вик­то­ра Служ­ки­на, все ос­таль­ные плы­вут по те­че­нию, и их это ус­т­ра­и­ва­ет, хо­тя все жиз­нен­но не­удов­ле­тво­ре­ны сво­им по­ло­же­ни­ем, но и ни­че­го не де­ла­ют для из­ме­не­ний.

Так в чём же кре­до Вик­то­ра Служ­ки­на? Он ли Ге­рой на­ше­го вре­ме­ни, Пе­чо­рин но­мер два? Не бу­дем воз­во­дить Служ­ки­на в ранг ге­роя, он про­сто че­ло­век со сво­и­ми та­ра­ка­на­ми в го­ло­ве, но вчи­тай­тесь, вду­май­тесь в две фра­зы, и Вик­тор Служ­кин не ста­нет для вас по­сто­рон­ним че­ло­ве­ком:

«Я че­ло­ве­ка ищу, всю жизнь ищу – че­ло­ве­ка в дру­гом че­ло­ве­ке, в се­бе, в че­ло­ве­че­ст­ве, во­об­ще че­ло­ве­ка!»

«На­хо­дишь толь­ко тог­да, ког­да не зна­ешь, че­го ищешь. А по­ни­ма­ешь, что на­шёл, ча­ще все­го толь­ко тог­да, ког­да уже по­те­рял».

По­став­лен­ную пе­ред со­бой за­да­чу Алек­сей Ива­нов ис­пол­нил с при­ме­ча­тель­ным уме­ни­ем, он по­се­лил в чи­та­тель­ских ду­шах со­мне­ния, и это до­ро­го­го сто­ит…

Ес­ли под­во­дить итог, то кни­га Алек­сея Ива­но­ва «Ге­о­граф гло­бус про­пил» тро­га­тель­но-пе­чаль­ная, стран­но прон­зи­тель­но-звон­кая, по-рус­ски на­ив­но-чи­с­тая с му­д­ры­ми от­тен­ка­ми, ко­то­рые на­до про­чув­ст­во­вать – не ше­девр, но мно­го­гран­ная и не­од­но­знач­ная, как на­ша жизнь, как со­вре­мен­ная рус­ская про­за, что весь­ма ред­ко сей­час бы­ва­ет.

Хо­чет­ся ве­рить, что на за­ка­те лет Вик­тор Служ­кин ска­жет: «Жизнь у ме­ня бы­ла пол­ная, ин­те­рес­ная», а не: «Гос­по­ди, ка­кая же жизнь то­с­ка!»


Артур АКМИНЛАУС


Источник

Седьмое вручение международной литературной премии «Бронзовый Икар» «За настоящую научную фантастику» состоится в октябре нынешнего года на крымском фестивале фантастики «Созвездие Аю-Даг-2011».



Премия «Бронзовый Икар» учреждена в 2005 году с целью содействия возрождению и развитию традиционной научной фантастики и предназначена для поощрения литераторов и издателей, сохраняющих, развивающих и обогащающих традиции, заложенные классиками жанра в ХХ веке.

В 2011-м году премия будет присуждаться в двух номинациях:
1. «За лучшее художественное НФ-произведение».
2. «За общий вклад в возрождение, развитие и пропаганду традиционной научно-фантастической литературы».

Шорт-лист номинации «За лучшее художественное НФ-произведение»

1. Амнуэль П. Месть в домино. — М.: Снежный Ком М; Вече, 2010.
2. Веров Я., Минаков И. Cygnus Dei. // Если. — 2010. — № 9; То же в сб.: Бозон Хиггса. — М.: Снежный Ком М; Вече, 2011 (по факту 2010).
3. Горькавый Н. Возвращение астровитянки. М.: АСТ, М.: Полиграфиздат, СПб.: Астрель-СПб, 2010.
4. Громов А. Ребус-фактор. — М.: Эксмо, 2010 + Громов А. Человек отовсюду. — М.: Эксмо, 2011 (по факту 2010). (дилогия).
5. Дивов О. Симбионты. — М.: Эксмо, 2010.
6. Дубинянская Я. Письма полковнику. — М.: Снежный Ком М; Вече, 2011 (по факту 2010).
7. Дяченко М. и С. Мигрант, или Brevi finietur. — М.: Эксмо, 2010.
8. Идиатуллин Ш. СССР™. — СПб.: Азбука-классика, 2010
9. Пелевин В. Зенитные кодексы Аль-Эфесби // Пелевин В. Ананасная вода для прекрасных дам. — М.: Эксмо, 2010.
10. Первушин А. Почтальон сингулярности // Если. — 2010. — № 2; То же (под назв.: Вертячки, помадки, чушики) в сб.: Бозон Хиггса. — М.: Снежный Ком М; Вече, 2011 (по факту 2010).
11. Прашкевич Г., Гребенников А. Третий экипаж // Полдень, XXI век. — 2010. — № 12.
12. Рубанов А. Живая земля. — М.: Астрель: АСТ, 2010.
13. Рыбаков В. Се, творю. — М.: Эксмо, 2010.
14. Стоян С. Закон сохранения. — М.: ООО «Экслибрис», 2011 (по факту 2010).
15. Хорсун М. Рождение Юпитера. — М.: Снежный Ком М; Вече, 2010.
16. Шелли М. 2048: Деталь А. — М.: Снежный Ком М; Вече, 2010 + Шелли М. 2048: Деталь Б. — М.: Снежный Ком М; Вече, 2010. (дилогия).

Источник