C МИРУ ПО НИТКЕ

Джефф Бриджес готовит экранизацию подросткового бестселлера

Джефф Бриджес и продюсер Никки Сильвер приобрели права на научно-фантастический роман 1993 года Лоис Лоури «Дающий» ("The Giver"). Актёр не исключает возможности сыграть в экранизации заглавного героя.



Действие литературного оригинала разворачивается в антиутопическом будущем, в котором был уничтожен весь диапазон человеческих эмоций и память о них. И только один из живущих — Дающий хранит все воспоминания и даёт их только тогда, когда необходимо оказать помощь в принятии решений. Следующим Дающим должен стать двенадцатилетний мальчик Джонас. Испробовав на себе разнообразие чувств, он теряется, но также осознаёт силу подобного знания и оказывается перед дилеммой: поделиться этим с людьми, ввергнув их таким образом в хаос или же оставить всё простым и безмятежным, лишив людей полноценной жизни.

Роман переведён на русский язык и имеет два непереведённых пока продолжения: "Gathering Blue" и "Messenger".

Первоначально Бриджес планировал привлечь к роли Дающего своего отца, актёра Ллойда Бриджеса, так как он присматривался к экранизации уже очень давно. С тех пор отец умер, а сам Бриджес вступил в подходящий для персонажа возраст — 61 год и почувствовал, что пришло и его время.

Сценарий к фильму напишет Вадим Перельман («Дом из песка и тумана»), и, возможно, станет его режиссёром.

Источник

В Екатеринбурге клуб "Каравелла", созданный Крапивиным, отмечает 50-летний юбилей

Детско–юношеский клуб «Каравелла», созданный известным писателем-фантастом Владиславом Крапивиным, отмечает свой 50-й день рождения. «Вместо торжественного собрания в душном зале будет построение на свежем воздухе, на пирсе морской школы ДОСААФ. Придут как дети, так и их родители. Всех их покатают на яхтах по Верх-Исетскому пруду. Будут ветеранские гонки. Соберутся, по предварительным оценкам, несколько сотен человек», - рассказал ИТАР-ТАСС почетный командор отряда «Каравелла», в прошлом преподаватель корреспондентского дела, главный редактор альманаха «Синий краб» Сергей Казанцев.



«Каравелла» начала свою историю с лета 1961 года, когда еще, будучи студентом факультета журналистики, Владислав Крапивин организовал дворовых ребятишек в отряд. «Принцип отряда – делать что-то полезное. А после того, как отряд сколотил свой первый полукатамаран на речке Патрушиха, «Каравелла» переросла в огромную флотилию, приобретшую мировую славу», - рассказала Сергей Казанцев. Сейчас отрядом руководит родственница Владислава Крапивина – Лариса Крапивина.

Официальная часть празднования отряда пройдет осенью. Организаторы полагают, что она будет приурочена ко дню рождению Владислава Крапивина 14 октября.

Советский и российский детский писатель, автор книг о детях и для детей, Владислав Крапивин родился в Тюмени. За долгую творческую деятельность им было выпущено более 200 изданий книг Крапивина на разных языках мира. Отряд, созданный писателем, сначала имел статус пионерской дружины, пресс-центра и парусной флотилии журнала «Пионер». Крапивин руководил им более тридцати лет.

Источник

Социальная сеть "ВКонтакте" добровольно раскрыла звукозаписывающей компании Gala Records/EMI IP-адреса пользователей, размещающих на сайте пиратский контент. Об этом 4 июля пишет газета "Коммерсантъ".

Заместитель гендиректора Gala Records/EMI Ольга Ким рассказала журналистам, что в ходе судебного разбирательства "ВКонтакте" передала компании информацию о десяти пользователях, нелегально загружавших в сеть композиции группы Infinity и певицы МакSим. По словам Ким, представители социальной сети предложили правообладателям подать иски к этим пользователям.

Однако Gala Records/EMI не устраивает такое решение, так как компания не может устанавливать личности пользователей по IP-адресам (представители "ВКонтакте" заявляют, что также не имеют на это права). "Кроме того, Gala Records не собирается судиться с физическими лицами, которые, в отличие от 'ВКонтакте', не зарабатывают на контенте", - добавила Ким.

Представитель "ВКонтакте" Владислав Цыплухин, в свою очередь, сказал "Коммерсанту", что администрация социальной сети старается по возможности защищать интересы правообладателей. По словам Цыплухина, нелицензионный трек может быть удален по запросу без возможности последующей закачки. Правообладателю могут предоставить и право самостоятельного удаления. "Но если речь идет о финансовых претензиях, то мы считаем, что отвечать должны непосредственно те, кто совершил противоправный поступок, то есть пользователи", - заявил Цыплухин.

Судебное разбирательство, касающееся незаконного размещения "ВКонтакте" песен Infinity и МакSим, длится с весны 2011 года. Gala Records/EMI требует от администрации социальной сети 1,15 миллиона рублей.

Источник

Анимационная версия культового советского фильма "Кин-дза-дза" Георгия Данелии будет готова для проката через полтора года, сообщил РИА Новости в понедельник продюсер, глава компании СТВ, производящей фильм, Сергей Сельянов.



В рамках Moscow Business Square, проходящем в понедельник в Москве, Сельянов представил несколько фрагментов мультфильма, который получил название "Кин-дза-дза-дза". Герои мультика визуально напоминают реальных прототипов из кинофильма, также сохранилось художественное оформление истории, но, как уточнил Сельянов, это не точное повторение, а римейк.

«"Кин-дза-дза" не только один из самых любимых фильмов в России, он стал любимым и у президента США Барака Обамы, который посмотрел его в детстве», — рассказал Сельянов на презентации. Он также добавил, что мультфильм будет отличаться от оригинала и представляет собой отдельное произведение.

Известно, что компания СТВ получит средства на завершение производства анимационного проекта от государственного Фонда поддержки кинематографии (так как входит в число финансируемых им мэйджоров).

«Кин-дза-дза!» (1986) — двухсерийный художественный фильм, снятый на киностудии «Мосфильм» по сценарию Резо Габриадзе и Георгия Данелия. Картина заняла 14-е место в прокате 1987 года, ее посмотрели 15,7 млн зрителей. Фильм оказал сильное влияние на современную русскоязычную культуру, а некоторые вымышленные слова из фильма, например, «гравицаппа», «КЦ», «пепелац» или «чатл», вошли в разговорный язык.

В 1987 году фильм получил на Международном кинофестивале в Рио-де-Жанейро («Rio Cine Festival») специальный приз жюри «За изобразительную концепцию».

Источник

Издательство Penguin выпустило главный роман поколения битников «На дороге» 1957 года для iPad. Кроме книги Джека Керуака, в приложение добавлены видео, фотографии и дополнительные тексты, часть из которых публикуется впервые. Части книги озвучены самим автором. В качестве дополнительного интерактивного материала к роману добавлена карта, которая помогает следить за передвижением главного героя. Редакторы нового издания постарались добавить комментарии и сноски к каждому персонажу и городу с фотографиями и комментариями очевидцев.



Как пишет редактор New York Times Дженнифер Шюслер в своей рецензии на новое издание романа: «Было бы заманчиво считать издание романа началом расцвета серьезных литературных приложений, ведь пока другие классические произведения не всегда могут похвастаться щедрыми мультимедийными возможностями». Приложение доступно для скачивания в iTunes Store за 13,99 $ и подорожает до 16 $ в начале июля.



Роман Джека Керуака «На дороге» вышел в 1957 году и был основан на путешествиии самого автора вместе с Нилом Кэссиди по Америке. Роман считается главным произведением «разбитного» поколения, наряду с «Воплем» Гинзберга и «Голым завтраком» Берроуза. Керуак записал весь свой роман всего за три недели, притом он печатал на рулонах бумаги, а не на обычных листах. В итоге получилась рукопись длиной в 36 метров.

Источник

Вышел очередной ( четвёртый ) диск детской музыкальной сказки из серии «Жужа. Путешествие драндулёта»», в которой, наряду с артистами московских театров, приняли участие звёзды отечественной музыкальной сцены: Евгений Маргулис (Машина Времени), Олег Нестеров (Мегаполис), Владимир Шахрин и Владимир Бегунов (Чайф) и Владимир Матецкий, автор легендарной «Лаванды».



Авторы: Коротич Александр, Милоянин Тимур
Продюсер: Константин Преображенский

Вы стоите на пороге старого Дома, где вещи умеют двигаться, думать и разговаривать. Каких только историй от них не услышишь, ведь у каждой - свой характер и своя судьба. А ещё, здесь в окружении цветов, сочиняет стихи крылатый Май. Без проказника Дрябы здесь не обходится ни одно, даже самое мелкое, происшествие. А уж о том, чтобы в Доме никогда не было скучно, позаботилась сама Жужа, маленькая рыжая фея. Она уверена, что каждый день – праздник, потому что каждый день случается что-нибудь удивительное. Как раз сегодня герои ненароком отправляются в путешествие на летающей машине – Драндулёте. В лесу, где Драндулёт терпит крушение, их ждут удивительные встречи и приключения.

Сказку озвучили актеры:

От автора – Василий Савинов
Жужа – Марина Казанкова
Дряба, Фонарь, Самовар, Копилка – Тимур Милоянин
Май – Олег Нестеров
Блокнот – Владимир Матецкий
Мастер-На-все-руки – Евгений Маргулис
Бряка – Владимир Бегунов
Шкряба – Владимир Шахрин
Компас – Константин Преображенский
Мамба, Сорока, Зеркало, Турецкая туфля – ЛюбовьФранк
Мамба (вокал) – Нона Трояновская

Официальный сайт детского проекта «Жужа. Ежедневная сказка» вырезано

Источник

День Достоевского прошел 2 июля в Санкт-Петербурге. Городская культурная акция с участием музеев, театров, кинотеатров, выставочных залов и библиотек символически стартовала у памятника писателю на Владимирской площади недалеко от последней квартиры Федора Михайловича. Она проводится в первые выходные июля, поскольку со слов "В начале июля, в чрезвычайно жаркое время..." начинается самый известный роман Достоевского "Преступление и наказание".

Прилегающее к Владимирской площади пространство с Кузнечным переулком и Большой Московской улицей превратилось в петербургский уголок второй половины ХIХ века. В исторических декорациях, среди знакомых героев писателя и узнаваемых персонажей эпохи разворачиваются театрализованные действа. За сценками у Кузнечного рынка с балкона своего дома словно наблюдает сам автор бессмертных романов. Каждый желающий может включиться в эту удивительную атмосферу и даже вступить в диалог действующими лицами произведений Достоевского. Петербуржцев и гостей города ждут костюмированные экскурсии, спектакли драматических и кукольных театров под открытым небом, интерактивные программы.

Жара, усиливавшая когда-то страдания Раскольникова, становится одним из атрибутов культурной акции, поэтому большинство ее мероприятий проходит на улицах. Тем не менее петербуржцев и гостей города ждут на выставках, кинопоказах, лекциях, объединенных темой жизни и творчества Достоевского. К примеру, в Музее городской скульптуры можно подробно узнать о том, как воплощался образ гения русской словесности в монументальной пластике, а в Фонтанном Доме послушать рассказ о журналистской, издательской и редакторской деятельности писателя. В культурном центре на Невском открыта интереснейшая фотоэкспозиция "Умышленный город", а вечером здесь можно стать свидетелем необычного концертного исполнения оперы "Игрок" Сергея Прокофьева.

Большую программу подготовили в живописном дачном пригороде северной столицы Павловске, где любил отдыхать Достоевский и где, как известно, разворачиваются сцены из нескольких его произведений. Здесь можно послушать в живом исполнении музыку Петра Чайковского, Михаила Глинки и других композиторов-современников писателя, взять на прокат костюм XIX века, стать свидетелем сцен из романа "Идиот", поучаствовать в литературных конкурсах и даже прокатиться на воздушном ретро-шаре.

Источник

Британский вебсайт IT-новостей The Register провёл онлайновый опрос: посетителей сайта просили назвать «лучшие фантастические фильмы, которые никогда не были сняты», то есть книги, по тем или иным причинам не замеченные голливудскими киномагнатами (и денежки ушли мимо на производство всяких сиквелов или римейков ).

Победителем с большим отрывом стал Иэн М. Бэнкс со своим романом Use of Weapons (в поганом русском переводе — Выбор оружия). Были названы 50 произведений, которые собрали 27’088 голосов. За победителя голоса отдали 10’032 респондента. Второе место, с ещё большим отрывом от остальных занял роман Ларри Нивена и Джерри Пурнеля The Mote In God's Eye (Мошка в зенице Госпдней), собравший 7’099 голосов. Полностью результаты приведены здесь.

Необходимо отметить, что среди ответов значатся и другие романы Бэнкса: Consider Phlebas (Вспомни о Флебе), Excession (Эксцессия), The Player of Games (ау, Эксмо!) и The Algebraist (Алгебраист), каждый из которых набрал по несколько сот голосов. Но всё же публика особенно хочет увидеть на большом экране Use of Weapons (Выбор оружия).

От себя добавлю. С выбором согласен, поддерживаю. Хотя очень долгое время я считал лучшим неснятым фантастическим фильмом Левую рку тьмы с Дэвидом Боуи в роли Эстравена.

А вот и все результаты:

The best sci-fi film never made

Use of Weapons 37% (10032) Иэн М. Бэнкс / Выбор оружия

The Mote In God's Eye 26% (7099) Ларри Нивен и Джерри Пурнель / Мошка в зенице Госпдней

Foundation 3% (682) Айзек Азимов / Академия (думаю, что речь идёт об исходной трилогии)

Neuromancer 2% (623) Уильям Гибсон / Нейромант

The Stainless Steel Rat 2% (610) Гарри Гаррисон / Стальная крыса

Ender's Game 2% (581) Орсон Скотт Кард / Игра Эндера

Rendezvous With Rama 2% (538) Артур Кларк / Свидание с Рамой

Ringworld 2% (478) Ларри Нивен / Мир-кольцо

Snow Crash 2% (436) Нил Стивенсон / Лавина

Consider Phlebas 1% (356) Иэн М. Бэнкс / Вспомни о Флебе

Altered Carbon 1% (298) Ричард Морган / Видоизмененный углерод

Excession 1% (288) Иэн М. Бэнкс / Эксцессия

Night's Dawn 1% (279) Питер Ф. Гамильтон / Пришествие ночи (вся трилогия!)

The Player of Games 1% (279) Иэн М. Бэнкс / (до сих пор не переведен!)

The Moon is a Harsh Mistress 1% (260) Роберт Хайнлайн / Луна жёстко стелет (предпочитаю перевод Щербакова!)

The Forever War 1% (248) Джо Холдеман / Бесконечная война

Stranger in a Strange Land 1% (232) Роберт Хайнлайн / Чужак в стране чужой

Dragonriders of Pern 1% (223) Энн МакКефри / Всадники Перна (думаю, что речь идёт об исходной трилогии)

Hyperion 1% (210) Дэн Симмонс / Гиперион (думаю, что снимать нужно как минимум по первым двум книгам сразу)

The Atrocity Archives 1% (196) Чарльз Стросс / (до сих пор не переведен!)

Cryptonomicon 1% (193) Нил Стивенсон / Криптономикон

The Stars My Destination 1% (193) Альфред Бестер / Тигр! Тигр!

The Chronicles of Amber 1% (189) Роджер Желязны / Хроники Амбера

Eon 1% (184) Грег Бир / Эон

Lensmen 1% (178) Э.Э. «Док» Смит / Сага о Ленсменах

On Basilisk Station 1% (169) Дэвид Вебер / Космическая станция «Василиск»

The Algebraist 1% (142) Иэн М. Бэнкс / Алгебраист

Childhood's End 1% (137) Артур Кларк / Конец детства

The Man in the High Castle 0% (129) Филип К. Дик / Человек в высоком замке

Footfall 0% (128) Ларри Нивен и Джерри Пурнель / Топот (до сих пор не переведен!)

A Fire Upon the Deep 0% (106) Вернор Виндж / Пламя над бездной

The City and the Stars 0% (105) Артур Кларк / Город и звёзды

Lord of Light 0% (103) Роджер Желязны / Князь света

A Canticle for Leibowitz 0% (95) Уолтер М. Миллер мл. / Страсти по Лейбовицу

The Gap Cycle 0% (91) Стивен Р. Дональдсон / Глубокий космос (весь цикл)

Titan 0% (90) Джон Варли / Титан (вся трилогия)

Old Man's War 0% (87) Джон Скальци / Обреченные на победу

Gateway 0% (78) Фредерик Пол / Врата

Protector 0% (74) Ларри Нивен / Защитник

Deathworld 0% (72) Гарри Гаррисон / Неукротимая планета

The Baroque Cycle 0% (70) Нил Стивенсон / Барочный цикл (вы представляете себе экранизацию ВСЕГО этого цикла!)

Lucifer's Hammer 0% (67) Ларри Нивен и Джерри Пурнель / Молот Люцифера

Downbelow Station 0% (65) Кэролайн Дж. Черри / Последняя база

The Forge of God 0% (64) Грег Бир / Божья кузница

The Legacy of Heorot 0% (61) Ларри Нивен, Стивен Барнс, Джерри Пурнелль / (до сих пор не переведен!)

The Demolished Man 0% (58) Альфред Бестер / Человек без лица

Cities in Flight 0% (57) Джеймс Блиш / Города в полёте

The Technicolor Time Machine 0% (57) Гарри Гаррисон / Фантастическая сага

Skylark 0% (50) Э.Э. «Док» Смит / цикл Жаворонок (весь цикл до сих пор не переведен!)

Dorsai 0% (48) Гордон Р. Диксон / Дорсай (неясно, один роман или весь цикл)

Total votes cast / всего отдано голосов — 27088.

Источник

См. также
Topic Link: Путеводитель по лучшим экранизациям: литература в кино

Названы лауреаты Golden Duck Awards, которую вручают за достижения в детско-юношеской научной фантастике.



Премию за книжку с картинками для маленьких получила Oh, No, or How My Science Project Destroyed the World Мака Беннета.

Награда Eleanor Cameron Award за книги для детей среднего возраста досталась повести Alien Encounter Памелы Сервис и Майка Гормана.

Приз Hal Clement Award за книги для юношества получил роман WWW: Watch Роберта Сойера.

Источник

Svoe, no chuzhoe



Булгаков начинал с Уэллса, Платонов восхищался Хемингуэем, Ильф и Петров запрещали читать его начинающим, что, конечно, не помогло. Без Хемингуэя не было бы той русской прозы, которая, в конце концов, смогла его если не преодолеть, то отодвинуть



Трудно объяснить, зачем отцу понадобились коктейли. Как все советские интеллигенты он предпочитал коньяк, пил водку и презирал тех, кто смешивал ее с пивом. Другое дело, что в польском «Экране», самом заграничном из всех доступных нам журналов, длинноногие красавицы редко появлялись без стаканов с тоже длинными соломинками. За ними-то мы и отправились на другой — дикий — берег коварной речки Лиелупе, утопившей нашего Писарева. Тогда я о нем ничего не знал, ибо еще не умел читать (но уже хотел). Мы сели в прокатную лодку и вплыли в болото, поросшее полым тростником. Выбрав стебли поровнее, взрослые аккуратно, чтобы не распушить концы, нарезали сотню трубочек. Через три дня сушки они стали теми самыми коктейльными соломинками, название которых мы трактовали слишком буквально, не догадываясь, как Дерсу Узала, о фабричном производстве. Впрочем, пить из них водку, или даже коньяк, было нелепостью, поэтому кустарные трубочки держали для кофе с мороженым, который назывался «гляссе», считался роскошью и, как все надеялись, отдавал декадансом.

Эти соломинки стали моей первой встречей с Западом — в том, диковинном виде, в каком ему удавалось протиснуться через зарешеченное окно в Европу. Чтобы туда попасть, надо было научиться читать, но за этим дело не стало, и вскоре, одолев «Человека-амфибию», я принялся за доставшихся нам по наследству кумиров. Они составляли причудливую компанию, которая могла собраться только на советской кухне. Зато уж на ней им было тепло и уютно. И «Счастливчику Джиму» Кингсли Эмиса, и сердитому Джону Брэйну с его откровенным романом «Путь наверх», и уж совсем забытому финскому юмористу Марти Ларни, чей «Четвертый позвонок» ходил по рукам, как Солженицын эпоху спустя. Но главным сокровищем была Библия юной оттепели, состоящая из многих книг одного автора — Ремарка.

В остальном мире ему принесла славу военная проза, в нашем — мирная. «Трем товарищам» я завидовал больше, чем трем мушкетерам, и не дружил с теми, кто не знал эту книгу наизусть. Для нас в ней не было сюжета — только ткань, натуральная, но с добавлением синтетики: сентиментальность с особым цинизмом. Последний был напускным, зато первая — уж точно настоящей. Эта книга слезлива, как «Бедная Лиза», но то были мужские слезы, считал я в 13 лет, и не стеснялся их лить, когда убили Ленца.

Перечитывая сегодня Ремарка, я тщетно ищу, где пряталась пружина, что приводила в действие эту буквально сногсшибательную повествовательную машину. Пружины, однако, нет. Тайну ведь вообще нельзя раскрыть, только ликвидировать, и тогда от елочных игрушек останется стекло с петелькой, а праздник, как воздух, исчезнет, соединившись с буднями. Но тогда все звучало иначе, и в чужом различалось свое.

Три товарища вели независимую от власти жизнь по законам окопного братства. В их обиходе враги выполняли служебную роль — неизбежное условие прифронтового быта, зато важное, любимое и больное происходило по эту сторону, в дружеском кругу, сложившемся в родном окопе. В эту сугубо батальную среду принимали только мужчин, и чтобы войти в нее, героине пришлось стать четвертым товарищем, пройдя обряд боевого крещения:

«Лучше из стакана, — сказала она. — Я еще не научилась пить из бутылки».

Выпивка служила мостом, соединяющим вычитанное с пережитым. «Молоко солдата», — цитировали мы Ремарка, разливая венгерский ром, пощадивший (специально проверял) свое неожиданное отечество, но нас валивший не хуже шрапнели. Впрочем, спирт¬ное, даже тогда, когда его тянули без трубочки, отличалось от отечественного не только качеством. «Я был так пьян, — цитировали мы Хемингуэя, — что запомнил прочитанную страницу навсегда». Услышал бы такое начальник караула в моей пожарной охране, который пропил гроб родной матери дважды. Но я все равно полюбил Хемингуэя, когда «Трех товарищей» сменила «Фиеста». Ее уникальность, разумеется, в том, что это — роман о любви импотента. Автор выбрал в герои честное, талантливое, обаятельное, вооруженное «иронией и жалостью» поколение, у которого ненужная война отняла способность к творчеству, наказав бесплодием. Собственно, оно потому и потерянное, что от него никого не осталось — кроме нас, разумеется.

У нас читали Хемингуэя по Платону. Сидя в пещере спиной к выходу, мы жадно глядели, как на плохо оштукатуренную стену проецировались картины настоящего, ослепленного солнцем мира — чужого, но своего.

Западные книги перестали быть западными, когда я сам оказался на Западе и смог их вернуть в родной контекст, отчего они с ним слились и стушевались. Оказалось, что блеск кумиров был заемным, и текст загорался от наших голодных глаз. Выяснилось, что контекст надо не перевести, а перенести — из варягов в греки, от чужих к своим. Лишь задним числом мне стало ясно, что я вырос на зарубежной литературе, сложившейся в отечественную.

В те годы к нам она попадала из-за границы, которую защищал не только железный, но и, по выражению Набокова, плюшевый занавес пошлости. Укутанный в нее читатель прел и задыхался от предсказуемости слов и ходов, этики и эстетики.

— Хирург, — импровизировал Довлатов проходной сюжет современной ему журнальной беллетристики, — узнает в пациенте соперника, соблазнившего его жену, но быстро преодолев искушение зарезать негодяя, спасает ему жизнь. Название, — добавлял Сергей, — «Караван уходит в небо».

Весь этот кошмар сливался в одну назидательную словесность для детей любого возраста вне зависимости от политических взглядов. На таком фоне импорт казался правдой и был свободой, причем — формы, ибо темы переводных книг, в сущности, ничем не отличались от привычных и разрешенных. Антифашистский роман Генриха Белля «Бильярд в половине десятого». Фолкнеровская трилогия о кулаке Флеме Сноупсе. «Колыбель для кошки» — сатира Воннегута на американскую военщину. Конечно, в это никто не верил, но этого и не требовалось. По заведенному тогда диковинному порядку каждой чужой книге, прежде чем она могла попасть на наши глаза, находилась своя пара. А если не находилась, то и ждать пришлось до гласности, как это случилось с «Улиссом».

Важнее, однако, было то, еще непонятое, но уже разительное обстоятельство, что западная литература сама не знала, на какую тему она написана. Избавленная от гнета идей, переводная словесность снимала с наших глаз катаракту соцреализма, которым мы тогда именовали всякий опыт ложного правдоподобия. Поскольку никто из иностранцев не помещался в советский быт, то в определенном смысле Хемингуэй и Фитцджеральд не слишком отличались от Саймака и Шекли. Лишенная — для нас! — оригинала западная книга служила метафизическим транспортом. Преодолевая фальшь простоты сложностью (от айсберга умолчания до многоголосия мифа), она вывозила к иному уровню реальности, который нам казался чуть ли не последним.

Над этим и сегодня грех смеяться, потому что перевод сделал то, на что оригинал не претендовал. Плод невольного сотрудничества цензуры, автора и читателя, зарубежная литература на русском языке стала любимой и главной. По-моему, только в России встречались гениальные переводчики. Гиганты, обладавшие интуицией свободы и чутьем к резонансу, они, воссоздавая чужую прозу, ковали стиль языка и жизни.

Много лет спустя и много лет назад переводчица Ремарка попала к нам на маскарад. Пока остальные бесились, она сидела в углу с моим отцом, и я, стесняясь сам сказать, чем ей обязан, слышал, как он ей рассказывал про соломинки для коктейлей.

Пути перевода потому так извилисты, что они шли за властью, указывая, словно карта сапера, где опасно. Перевод замещал то, что власть запрещала. По чужим книгам видно, чего нам не хватало у своих, даже — деревенщиков. В лучшем случае они писали о рыжиках, в худшем — «Тетюшинскую гомозу», в маниакальных — про евреев. Неудивительно, что латиноамериканская проза заменила ту, что обещали, но не написали почвенники. Нового Гоголя мы нашли себе за границей, звали его Маркесом.

Запад, конечно, и раньше направлял отечественную словесность, но часто у нее получалось лучше, чем у него. Любо посмотреть, что стало с Вальтером Скоттом, когда Пушкин отжал, осушил, «иронизировал» его рыхлый роман, ставший стремительной «Капитанской дочкой». С тем же произволом Достоевский обошелся с Диккенсом. Не игнорируя, а утрируя сентиментальность, он, упразднив благодушный словесный гротеск, транспонировал социальный роман в теологический, где добру и злу достается поровну. Дальше — больше. Булгаков начинал с Уэллса, Платонов восхищался Хемингуэем, у Бабеля он даже слышен, Ильф и Петров запрещали читать его начинающим, что, конечно, не помогло. Без Хемингуэя не было бы той русской прозы, которая, в конце концов, смогла его если не преодолеть, то отодвинуть.

Даже свобода отменила Запад не сразу и по частям.

— Кому нужен, — пригорюнился в перестройку Пахомов, — автор с моей фамилией. Вот если бы меня звали Чейз!

Мальчишки тогда смотрели голливудские фильмы про Вьетнамскую войну, потому что снимать про свою не было денег. Вуди Аллен занял место комического еврея, пустовавшее со времен Паниковского. Мафия, говорят, копировала свой быт с фильма Тарантино, и я сам видел названную его именем дискотеку на безобидном Рижском взморье.

Сегодня, однако, лубки пишут люди с русскими фамилиями или без них вовсе. Но это уже не важно, потому что книги утратили жизнетворческую способность: им не в ком творить. Исчезла плодородная, как бульон для пенициллина, среда, которую Солженицын назвал «образованщина». Хамский суффикс изуродовал корень, из которого выросли лучшие русские читатели, включая мою знакомую, двести раз перепечатавшую для самиздата «Собачье сердце». В сущности, это был деликатный цветок, выросший на экспериментальной, как всё в стране, грядке: средний класс, у которого не было ничего среднего — ни доходов, ни запросов. Компенсируя дефицит одних избытком других, эти чудаки верили чужому больше, чем своему.

Я знаю, я помню, я сам там был, и тоже думал, что переводная жизнь, как переводные картинки, открывает настоящую — цветную — сторону тусклого исподнего. Увы, теперь я понимаю, что это не так. Но я не разлюбил заблуждения, которое делил сразу с двумя поколениями — своим и родительским. Правда, конечно, разрушает иллюзии, но ложь умеет еще и строить — и пирамиды, и Днепрогэс. Пользуясь этим, мы жили в книгах, написанных не про нас и не для нас.

С книгами обычно только так и бывает. В сущности, все они — чужие, пока в них не признают своих, но уж от таких трудно отделаться. «Футбол превратился в беспросветную скуку, — прочитал я вчера в Интернете. — Туда ходят потусоваться, с парнями побазарить, в рожу кому-то дать. Как в салон Анны Шерер».

Александр Генис


Источник