Матрешка с гениталиями, Из книги «Довлатов и окрестности»

На днях в «Редакции Елены Шубиной» выходит приуроченное к 80-летию писателя значительно расширенное издание «Довлатов и окрестности». Это «уникальная книга, о писателе-виртуозе, ставшем голосом поколения. Генис написал не литературную биографию, не анализ поэтики, не философский комментарий и не воспоминания, а и то, и другое, и третье, назвав получившееся «филологическим романом». (Из аннотации.) Мы предлагаем вниманию читателей «Новой» отрывок из книги нашего постоянного автора.

Идея лежала на поверхности. Поскольку две из трех запретных в СССР темы — диссиденты и евреи — уже заполнили эмигрантскую прессу, на нашу долю оставался секс. Так появился проект журнала, размашисто окрещенного «Русским плейбоем».
Решив сперва познакомиться с продукцией конкурентов, мы отправились в секс-шоп. Опыта у нас было больше, чем у Довлатова. К тому времени нами уже была написана статья «Простаки в мире секса», которую Сергей совершенно справедливо разгромил. Особенно досталось мне — за ханжество. «Если Генис, — размышлял Довлатов, — Арамис, то Вайль — Портос. И оба пишут как Дюма — талантливо, быстро, небрежно».Однако в заведении, тесно заставленном сексуальной параферналией, выяснились границы довлатовской стыдливости. Заглядевшись на глянцевый разворот, он осуждающе воскликнул: «А ведь наверняка студентка!» Хотя мы всячески пытались выражать деловую, а не обычную заинтересованность, Сергей, не выдержав подозрительного взгляда хозяина, быстро сбежал с поля боя.Стыдливость — ввиду предстоящего нам рода занятий — была не самой полезной чертой, но мы с ней быстро справились, соорудив барраж из еврейских псевдонимов. Редактора мы себе придумали из Литвы. В Прибалтике, как все мы знали по собственному опыту, нравы свободнее.
Дальше было проще. Вайль составил англо-русский словарь постельного жаргона. Я написал пространную статью об эротическом искусстве. Сергей сочинил лирический рассказ об оральном сексе.
В новое предприятие мы втянули родных и близких. Лена набирала текст, мой брат писал письма в редакцию, жена вела рубрику «В замочную скважину». Участие Сергея в оформлении было наиболее весомым. Номера страниц помещались на табличках, каждая из которых висела на мужских членах. Всем им Сергей не поленился придать индивидуальность.Но лучше всего удалась обложка. На орнаменте в стиле «ар нуво» Довлатов изобразил пару матрешек с гениталиями. Оригинал этого рисунка до сих пор висит над столом Довлатова, как штурвал «Титаника».
Только эта обложка и осталась от нашего «Плейбоя». Когда пришла пора продавать журнал, Сергей где-то нашел очередных бизнесменов. У одного была типография в Филадельфии, у другого — автомобиль. На нем-то мы и отправились в Пенсильванию дождливым вечером. Уже сама поездка была захватывающей. Машина оказалась без дворников, и наш новый босс то и дело снимал замшевую кепку и протирал ею ветровое стекло, отчаянно высовываясь из окна.
В Филадельфии «Русский плейбой» был встречен с прямодушным восторгом. В обмен на обещание выдавать каждый месяц по номеру мы получили чек на тысячу долларов, с чем и отправились в нелегкий обратный путь.
К счастью, больше этих людей мы никогда не видели. Вместе с ними исчез и первый порнографический журнал на русском языке.
Удивительнее всего, что, несмотря на три орфографические ошибки в слове thousand, мы сумели получить по чеку деньги. На свою долю мы с Вайлем выпустили первую книжку с менее живописным, чем у несостоявшегося журнала, названием «Современная русская проза».