Ненужный Блок?

Андрей Максимов, писатель, член Российской академии телевидения

Вчера, 28 ноября, страна торжественно не отметила 130 лет со дня рождения своего великого сына Александра Блока. Страну можно понять: у нее масса всяких иных дел, иных праздников, а главное, иных буден.



Мы живем в такое время, когда довольно затруднительно представить себе человека, который приходит после работы домой и достает с полки томик Блока, чтобы прочесть, скажем:

Гадай и жди. Среди полночи
В твоем окошке, милый друг,
Зажгутся дерзостные очи,
Послышится условный стук.
И мимо, задувая свечи,
Как некий Дух, закрыв лицо,
С надеждой невозможной встречи
Пройдет на милое крыльцо.

Кто ты, прекрасный незнакомец, который будет это читать? Или незнакомка?

Включаю я телевизор, читаю газеты, листаю журналы, и все это - прочитанное да увиденное - как-то не стыкуется со стихами Блока. Два таких мира несоединимых...

А может, это только кажется, что не стыкуется? Представить себе человека, который посмотрел, скажем, "Кривое зеркало" и достал томик Блока - не могу. Но есть же еще программа "Академия" на "Культуре", попадаются же интеллигентные телепередачи... И журналы не все гламурные, умные тоже есть.

А Блок есть? Есть ли Александр Блок в нашей жизни?

Андрей Платонов сказал о Пушкине: "Да здравствует Пушкин, наш товарищ!" Сказано предельно точно и четко. О Блоке так не скажешь. Пушкин - свой. Пушкин - рядом. Пушкин понятен и прост (хотя простота эта кажущаяся).

Блок таинствен. Непонятен и сумрачен. Всегда вдали. Хотя Блоку принадлежит фраза, которую уже век повторяют все российские Дон Жуаны: "У меня было две женщины: Люба и все остальные". Или это народная молва ее приписала поэту, чтобы как-то упростить его, к себе приблизить?

Хотим ли мы упрощать Блока сегодня, чтобы понять его, или он для нас столь же величествен, велик и не интересен, как, например, Гомер?

Нет у меня ответа.

Я всегда знал, что Блок - не просто гений, а какой-то гений особенный. Необходимый. И не потому, что я такой весь из себя любитель поэзии, "блоковед" и проч. Вовсе нет. Просто, когда мой папа - поэт Марк Максимов - пришел к моей маме, чтобы впоследствии прожить с ней почти тридцать лет до своей смерти, у него в руках был лишь маленький саквояж. В саквояже лежала пара носок, пара трусов, бритва и два толстых тома Александра Блока. Эту семейную историю, понятно, я знал с детства и, таким образом, с детства понимал, что стихи Блока также необходимы мужчине, как носки, трусы и бритва.

Мы как-то с легкостью не заметили, что книга перестала для большинства сограждан быть предметом первой необходимости. Мне кажется, что сегодня гораздо больше людей, которые не могут жить без компьютера, нежели тех, кто не может жить без книги. Но я не собираюсь по этому поводу восклицать: "Куда ж мы катимся?"

Может быть, мы не катимся, а, наоборот, взбираемся? В конце концов, большую часть своей истории человечество прожило без печатных книг и, в общем, неплохо себя чувствовало. Просто хочется понять, что в связи с этим исчезает в нас и что появляется.

Смертью Александра Блока было потрясено множество людей. Одним из потрясенных был поэт, ныне тоже весьма позабытый - Владимир Маяковский. Его некролог заканчивался такими словами: "Я слушал его в мае этого года в Москве: в полупустом зале, молчавшем кладбищем, он тихо и грустно читал старые строки о цыганском пении, о любви, о прекрасной даме, - дальше дороги не было. Дальше смерть. И она пришла".

Это взгляд поэта - на смерть поэта: ты умираешь не от болезни, а от ощущения собственной ненужности. Маяковский писал о конкретном эпизоде из жизни Блока. Но, как у всякого гения, эпизод у него вырастает до метафоры: если поэт читает свои стихи на молчащем кладбище - значит, ему незачем жить. Кладбище для поэта - это место, где похоронен интерес к нему.

Стала ли сегодняшняя Россия кладбищем поэзии? У меня нет ответа на этот вопрос. Впрочем, возможно, я просто боюсь самому себе признаться, что есть...

С грустью думаю о том, что относительно недавняя смерть другого великого русского поэта ХХ века Андрея Вознесенского не стала для страны трагедией национального масштаба. В наш прагматичный и суетный век поэт не может быть кумиром.

В том же некрологе Маяковский поразительно, на мой взгляд, написал о восприятии Блоком революции: "Помню, в первые дни революции проходил я мимо худой, согнутой солдатской фигуры, греющейся у разложенного перед Зимним костра. Меня окликнули. Это был Блок. Мы дошли до Детского подъезда. Спрашиваю: "Нравится?" - "Хорошо", - сказал Блок, а потом прибавил: "У меня в деревне библиотеку сожгли". Вот это "хорошо" и это "библиотеку сожгли" было два ощущения революции, фантастически связанные в его поэме "Двенадцать". Одни прочли в этой поэме сатиру на революцию, другие - славу ей. Поэмой зачитывались белые, забыв, что "хорошо", поэмой зачитывались красные, забыв проклятие тому, что "библиотека сгорела".

Сегодня Никита Михалков создает свои "12", - по-своему замечательный фильм, в котором позиция автора предельно однозначна. В этом фильме даже есть некоторая дидактика, которую признает и сам Михалков. С нами, читателями и зрителями, нынче надо разговаривать конкретно. Нынче мы выводы предпочитаем размышлениям. Мы перестали любить полутона, у нас нет времени разбираться в оттенках, нет времени на фразы типа "с одной стороны, с другой стороны"...

Фраза из давней рекламы: "Скоко вешать в граммах?" - девиз эпохи. Конкретно, пожалуйста, скажите: сколько, чего и как...

Поэзия и романтика отступают за ненужностью. Одну свою одинокую знакомую я хотел познакомить с одним своим одиноким знакомым. Первый вопрос, который задала Прекрасная дама XXI века: "Сколько он зарабатывает?" "Сколько ему лет?" - был второй вопрос. Дама вполне себе интеллигентная и с легкостью отличает Улицкую от Донцовой...

Чтение стихов Блока, как чтение любого великого поэта, требует сосредоточенности на чужом взгляде. Поэт - это тот, кто видит мир не таким, каким видят его все остальные. Поэзия - это в первую очередь взгляд. Все остальное - техника.

Люди, которые не умеют слышать друг друга, не могут читать стихи. Если перевернуть этот вывод, получится: люди, которые не могут читать стихи, - не слышат друг друга. Нелюбовь к поэзии - это диагноз обществу. Диагноз не бывает хорошим или плохим. Это просто вывод.

Литература не входит в список обязательных предметов, по которым надо сдавать пресловутый ЕГЭ. А коли так - кто научит наших детей читать стихи - слушать друг друга? Вот мы и живем без поэзии. Вообще-то без поэзии можно запросто прожить. Просто это будет жизнь без поэзии, вот и все.

Есть ли сегодня в России люди, для которых 130 лет со дня рождения Александра Блока - праздник? То есть живут ли люди, для которых жизнь без произведений Блока была бы хуже?

У меня, честно говоря, нет однозначного ответа на этот вопрос. Но все-таки очень хочется верить: есть!

А потому - с праздником, с днем рождения поэта, который все-таки кому-то помогает жить! Ведь правда, а?

Страница статьи

 

Александр Александрович Блок. Биографическая справка

28 ноября исполняется 130 лет со дня рождения поэта Александра Блока.
Русский поэт Александр Александрович Блок родился 28 ноября (16 ноября по старому стилю) 1880 г. в Санкт-Петербурге, в дворянской семье. Отец, Александр Львович, был юристом, профессором права Варшавского университета; мать, Александра Андреевна, урожденная Бекетова, была переводчицей.

Родители Александра Блока разошлись еще до рождения сына и он воспитывался в семье своего деда Андрея Бекетова, ботаника, ректора Петербургского университета, проводя ежегодно летние месяцы в подмосковном имении Бекетовых Шахматово. Сочинять стихи, как написал Блок в своей автобиографии, он начал в пять лет. В детские и отроческие годы он "издавал" рукописные журналы (в одном экземпляре), где пробовал свои силы в самых разных жанрах - от путевых заметок и фельетонов до переводов, пародий и стихов.

В 1889 г. мальчик был отдан в Петербургскую Введенскую гимназию и учился там до 1898 г.

"Серьезное писание", как выразился сам поэт, началось лишь после окончания гимназии. 1898-1900 гг. были периодом накопления опыта и поэтического самоопределения Блока.

Окончив гимназию, Александр Блок поступил на юридический факультет Петербургского университета, однако в 1901 г. перешел на славяно-русское отделение историко-филологического факультета (окончил в 1906 г.).

Во время учебы в университете Александр Блок серьезно увлекся театром, играя какое-то время в составе труппы Петербургского драматического кружка, и даже серьезно задумывался над актерской карьерой.

Летом 1898 г. произошла встреча Блока с его будущей невестой и женой Любовью Менделеевой, ставшая событием в жизни поэта, другим событием стало знакомство в 1901 г. с творчеством философа и поэта Владимира Соловьева, под влиянием которого Блок воспринимал свою любовь к Менделеевой как возвышенный "мистический роман". Главным символом его ранней лирики стал образ Прекрасной Дамы.

С начала 1900 г. Александр Блок сближается с символистами Дмитрием Мережковским и Зинаидой Гиппиус в Петербурге, с Валерием Брюсовым и Андреем Белым в Москве.

В 1903 г. в руководимом Мережковскими журнале "Новый Путь" появилась первая подборка стихотворений Блока ("Из посвящений"). В том же году в альманахе "Северные цветы" был опубликован цикл стихотворений под заглавием "Стихи о Прекрасной Даме".

В январе 1903 г. Блок вступил в переписку с Андреем Белым, с которым его сближали сходная мистическая настроенность и родство духовных поисков. В августе 1903 г. состоялось бракосочетание Александра Блока и Любови Менделеевой.

В октябре 1904 г. вышла книга Александра Блока под названием "Стихи о Прекрасной Даме". В стихах 1904-1906 гг. Блок отошел от отвлеченных юношеских мечтаний, ища взамен иные, земные ценности, что нашло свое отражение в стихах, которые вошли позднее в цикл "Город": "Митинг" ("Он говорил умно и резко..."), "Поднимались из тьмы погребов...", "Еще прекрасно серое небо...", "Вися над городом всемирным...", "Сытые" ("Они давно меня томили...").

В период 1905-1907 гг. прежнее безразличие Блока к общественно-политическим событиям сменилось интересом к ним, что было выражено в сборниках "Нечаянная радость", "Снежная маска", "Земля в снегу", "Ночные часы". В эти же годы Блок создает цикл лирических драм: "Балаганчик" (1906), "Король на площади" (1906) и "Незнакомка" (1907), а позже еще две драмы - "Песня Судьбы" (1908) и "Роза и Крест" (1913), а также печатает ряд публицистических и литературоведческих статей: "Безвременье", "Народ и интеллигенция", "О современном состоянии русского символизма" и др.

Блок на время порывает с Андреем Белым и Мережковскими, стремится установить связи с горьковским "Знанием", принимает участие в дискуссиях по актуальным вопросам: о народе и интеллигенции, о судьбах России, о роли искусства.

Поездка в Италию в апреле 1909 г. стала для Блока поворотной. Впечатления, вынесенные им из этого путешествия, воплотились в цикле "Итальянские стихи".

В конце ноября 1909 г. Блок, получив известие о безнадежной болезни отца, поехал в Варшаву, но не застал его в живых. Получив после смерти отца наследство, он надолго освободился от забот о литературном заработке и сосредоточился на крупных художественных замыслах. С 1910 г. он начал работать над большой эпической поэмой "Возмездие" (не была завершена).
После выхода в 1911 г. сборника "Ночные часы" Блок переработал свои пять поэтических книг в трехтомное "Собрание стихотворений", которое вышло в 1911‑1912 гг. в московском издательстве "Мусагет". Каждый том имел символически значимое заглавие: I ‑ "Стихи о Прекрасной Даме", II - "Нечаянная Радость", III - "Снежная ночь".

К 1915-1916 гг. творческая активность поэта заметно снижается. Помимо личных, на это повлияли и объективные причины, в первую очередь, начавшаяся летом 1914 г. первая мировая война. В то время Блок работал над поэмой "Возмездие", но завершить ее не успел: в июле 1916 г. он был призван в армию и до марта 1917 г. служил под Пинском табельщиком в инженерно-строительной дружине. Вернувшись в Петроград, Блок работал редактором стенографических отчетов Чрезвычайной следственной комиссии, которая проводила допросы бывших деятелей царского правительства. Результатом этой необычной для Блока работы стала статья "Последние дни старого режима" (в расширенном варианте - книга "Последние дни императорской власти", 1921).

После 1916 г. Блок переиздавал созданные ранее произведения, по-новому группируя их, внося изменения в состав книг и разделов, в отдельные тексты. На протяжении всего 1917 г. Блок не создал ни одного поэтического произведения.

Октябрьскую революцию поэт воспринял с воодушевлением. Именно в это время он пережил последний творческий взлет, создав в течение января 1918 г. свои известные произведения: статью "Интеллигенция и революция", в которой выступил с призывом принять революцию, поэму "Двенадцать"(1918) и стихотворение "Скифы" (1918).

В последние годы жизни Блок вел большую общественную работу: в сентябре 1917 г. он стал членом Театрально-литературной комиссии, с начала 1918 г. сотрудничал с Театральным отделом Наркомпроса, в апреле 1919 г. был назначен председателем Режиссерского управления Большого драматического театра (Петроград), одновременно став членом редколлегии издательства "Всемирная литература" под руководством Максима Горького, с 1920 г. стал председателем Петроградского отделения Всероссийского союза поэтов.

Александр Блок выступал с докладами, статьями, речами ("Катилина", 1918, "Крушение гуманизма", 1919, "Гейне в России", 1919, "О назначении поэта", 1921, "Без божества, без вдохновенья", 1921). Однако со временем многочисленные заседания становятся ему в тягость

В окружающей жизни он обнаруживает торжество бюрократизма, пошлости, мещанства в новом, "революционном" варианте.

В 1920-1921 гг. Блок несколько раз выступал с чтением своих стихов в Москве.
Последней книгой, изданной при жизни поэта, была его пьеса "Рамзес" (1921).

В 1920 г. у Блока появились первые признаки душевной депрессии. В апреле 1921 г. он ощутил приступы воспаления сердечных клапанов.

Александр Блок скончался 7 августа 1921 г. в Петрограде от болезни сердца и нервного расстройства. В 1944 г. прах поэта был перенесен со Смоленского на Волково кладбище.

С 1970 г. ежегодно в первое воскресенье августа в Солнечногорске, Шахматове, Тараканове Московской области проводится Блоковский праздник поэзии.

Источник

Вспомнились строки Ахматовой, посвященные Блоку:

У него глаза такие,
Что запомнить каждый должен,
Мне же лучше, осторожной,
В них и вовсе не глядеть.

...Так идут державным шагом,
Позади - голодный пес,
Впереди - с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз -
Впереди - Исус Христос.

Я.
Конечно, я - не показатель, потому что сам какой-никакой поэт... Мне оно пристало, так сказать. Но и среди моих друзей, и совсем не пишущих в том числе - много тех, кто Блока подряд читать могут наизусть едва ли не часами.

Не такой уж он ненужный.

Это сообщение отредактировал laughingbuddha - 29.11.2010 - 23:04:30

Господи! о какой "сосредоточенности на чужом взгляде" может идти речь, когда и собственного взгляда-то у большинства нет, не говоря уж о "состредоточенности"!

А может он есть, но мы просто его нередко взглядом не считаем, рассматривая со своей колокольни? А Вы своим детям говорите "Да Скифы мы! Да Азиаты мы! С раскосыми и жадными очами..."? И если да, то испытавают ли они при этом примрно то же, что и Вы? Если еще раз да, то и Блок перейдет следующему поколению.