Борис Куприянов: «Жители России устали жить как свиньи», интервью директора книжного магазина «Фаланстера»

«Самая читающая страна в мире» в самом начале 1990-х пережила обвал книжного рынка. В крупных издательствах на смену миллионным тиражам пришли тиражи хорошо если в одну-две тысячи. Большие книжные магазины либо сдавали большую часть площадей, либо вовсе закрывались. Зато появились во множестве маленькие издательства и магазинчики специальной литературы. Потом рынок начал восстанавливаться: в нулевые появились могучие издательства и не менее могучие торговые сети, большие и современные магазины. Но на выходе мы получили очень странный и однобокий рынок, не отвечающий потребностям большого числа читателей.



Директор «Фаланстера» — самого знаменитого гуманитарного магазина Москвы — Борис Куприянов рассказывает, почему так вышло и почему те, кто хотят обеспечить Россию качественной литературой, должны рассчитывать в первую очередь на себя, — и предсказывает фундаментальную смену общественных ценностей.

— Не так давно вы говорили, что книжный рынок находится в кризисе, начавшемся около 10 лет назад. Можете пояснить, в чем этот кризис заключается?

— Все довольно тяжело, потому что дело не конкретно в книгоиздательском бизнесе — дело в общей ситуации в стране. В какой-то момент стало происходить так, что маленькие издательства теперь попросту умирают, не выбираясь за пределы столицы. Книги в России стало возможным покупать только в крупных монопольных сетях. Вам, жителям Перми, в этом отношении повезло, потому что появился независимый магазин «Пиотровский», а как раз через независимые магазины может происходить распространение таких книг, которые вряд ли попадут в крупные сети. Этот магазин создали совершенно уникальные люди, и я очень надеюсь, что такие найдутся в других регионах.

А вообще, тот факт, что хорошие книги перестают попадать в регионы, будет означать в первую очередь то, что умрет целый пласт культуры.

— Ну а что привело к тому, что система распространения знаний оказалась почти разрушенной? Даже если миф о том, что люди стали меньше читать — правда, то это следствие, а не причина. Настоящие причины в какой сфере лежат — в экономической?

— А откуда люди будут больше читать и главное — что? Где они возьмут книги, откуда узнают, что такие книги вообще бывают? Кто скажет им, что, кроме иронических детективов, классики и «желтой» истории, еще что-то есть? Затратная советская система пала. Ее пустующее место заняли «эффективные предприятия». Что удобней и проще — продать 100 000 книг по засолке огурцов (25-й тираж, себестоимость три копейки, продажа по 50 рублей) через свою сеть или 1000 книг Вальтера Беньямина с дорогими правами, нормальной полиграфией, сложным редактированием? Притом, что издательская стоимость у книг Беньямина — 300 рублей, где более половины — это затраты, а в магазинах она будет стоить минимум 600.

Эти процессы связаны, в первую очередь, с культурой как таковой. И тут речь уже не только о России. В глобальном мире произошла смена ценностей. В России все выглядит еще печальнее, потому что сейчас мы форсированно переживаем те процессы, которые западный мир переживал многие десятилетия. Последние 30–40 лет ознаменовались прерогативой экономического фактора во всех сферах. Ну, все это отражено в поговорках типа «бабло победит зло» и так далее. Все это время обществу прививалась простая истина — «экономика расставит все по местам». Это было время потребления.

— Вы считаете, ситуация меняется?

— Сейчас ценности потребления закончились, время потребления подошло к концу. Долгое время так называемая эффективность заключалась, в первую очередь, в количестве вырученного бабла. А сейчас происходит странная история — некий поворот, когда становится понятно, что этот критерий эффективности был выбран неверно. Условно говоря, сумма, потраченная, например, на еду, совершенно необязательно эквивалентна качеству еды. И хорошо, что происходит отход от такого понимания — нас более десяти лет учили потреблять, но появилось осознание того, что так дальше нельзя и так больше продолжаться не может. Нельзя мерить качество книги объемом ее тиража. Пока так происходит, пока самыми «эффективными» продуктами считаются те, с которых можно выручить больше денег, мы теряем культуру.

И так во всем. Даже с этими нашумевшими пожарами. Раньше в лесу были лесники, которые производили надзор, смотрели за участками, принимали необходимые меры безопасности. Но они требовали затрат, а не приносили денег. Теперь вместо лесников пришли леспромхозы, которые занимаются там «эффективным менеджментом», то есть вырубают лес и продают его, в результате чего вся система пришла в упадок и мы имеем то, что имеем. Но с экономической точки зрения это было абсолютно верно! И для экономической модели как раз такое положение дел — полностью нормально.

— Вы, насколько я понимаю, давно разочаровались в «поддержке сверху» и считаете, что для достойного результата нужно действовать автономно. Получается, ситуацию могут изменить только энтузиасты?

— Как это разочаровался! Вы мне экстремизм не шейте! Государство обязано сохранять (если уж не преумножать) то достояние, которое досталось ему вместе с территорией. Культура не собственность той или иной партии или режима, как, впрочем, и нефть.

Я не знаю, стоит ли таких людей, которые берут на себя функции государства, называть «энтузиастами». Если люди хотят жить в нормальном мире, приносить пользу, заниматься тем, что им нравится — разве это энтузиасты? Это же, наоборот, самые обыкновенные, нормальные люди. Я бы называл таких именно нормальными людьми. Которые понимают, что нужно самим браться за дело, нужно каким-то образом обустраивать мир вокруг себя, чтобы в нем хотелось жить. И жизнь вокруг себя нужно менять качественно.

— Если сравнивать Россию с какой-нибудь маленькой европейской страной, где все благополучно с системой распространения книг, то все понятно, там это даже чисто технически проще. Но ведь дело не только в территории. Почему, например, в США, в стране, которую можно по размеру сопоставить с нашей, нет таких проблем?

— Для начала: в США есть серьезная национальная (частная и государственная) поддержка книгоиздания и книгораспространения, есть антитрастовое законодательство, нет монополии почты. Там с этим проще. Что собой представляет российская почтовая система и как она работает — объяснять, думаю, не стоит, даже Amazon отказался работать с Россией. И самое главное: в Штатах, Англии, Финляндии, Франции, Сербии и так далее до Бенина и Албании есть понимание того, что культура, литература, живопись, архитектура, музыка, театр, кино — не только назойливая обуза, требующая траты денег, а еще что-то. Может, культура — то, что делает страну полноценной, прости господи за слово, суверенной. А у нас: «А как вас зовут? — Юра Шевчук, музыкант».

Да, забыл, еще дороги и сообщение! У них есть качественные дороги, которые соединяют все части страны друг с другом. А у нас нет ни дорог, ни транспорта. Из миллионного города Пермь ничего не летает в миллионный город Новосибирск. А сколько у нас вообще миллионных городов? Я, например, никогда не был на Дальнем Востоке, потому что добраться туда неимоверно дорого. В Европу слетать дешевле и проще, чем на Дальний Восток.

— С одной стороны, уповать на государство — утопия, но ведь это оно должно заниматься решением таких проблем.

— У меня есть серьезная надежда на регионы. В которых люди хотят жить по-человечески. Москва, в отличие от остальной России, уже в некотором роде избалована, развращена «культурными» событиями. Мы, москвичи, воспринимаем даже очень серьезные события как развлечения (будь то лекция архитектора Кулхоса или другие события такого рода). Но жители России за пределами столицы, хочется верить, готовы воспринимать культуру. Устали жить как свиньи.

— А технология print on demand — печати по требованию (когда книгу можно за несколько минут напечатать на специальном станке) — должна помочь людям организовать какую-то автономную систему по обеспечению литературой? Вы делали на эту технологию ставку — как с ней сейчас обстоят дела?

— Эта система сейчас существует, сейчас мы ее отлаживаем. Я по-прежнему возлагаю на нее серьезные надежды — такая технология действительно способна дать людям возможность читать нужные им книги, в каком бы уголке страны они бы ни находились. Совершенно не важно, кто будет делать ее в России: если мы своими усилиями сможем спровоцировать кого-либо — отлично. Правда, при работе мы сталкиваемся с массой чисто технических проблем. И довольно серьезные сложности возникают, когда дело касается авторских прав.

— За время существования «Фаланстера» были какие-то заметные качественные изменения в вашей аудитории? Можно на примере одного магазина судить о том, кто сейчас интересуется чтением и, наоборот, какое чтение интересует людей, если сравнивать начало века и наши дни?
— Я бы вообще не стал сравнивать аудиторию, делать какие бы то ни было различия. Мы со временем все больше и больше верим в людей. Понимаем, что они не роботы-потребители. Но многие из них просто не знают, что есть магазины с нужной литературой, магазины, в которых книги не являются развлечением. Вот в чем дело.

У нас было несколько очень забавных случаев, которые хорошо это иллюстрируют. Когда несколько лет назад была история с обвинением в распространении порнографии, к нам в магазин с проверкой стал приходить некий милицейский чин. Смотрел, смотрел, искал «запрещенку». Так вот, теперь он возвращается периодически, раз в месяц, покупает у нас книги, я уверен, что он их читает, это видно. Или в 2002 году, когда мы только-только открылись, к нам забрели коммивояжеры, они предлагали какие-то супершвабры. Ну, мы их выгнали, конечно. А один вернулся, тихонько поставил швабру в угол, подошел к полкам с книгами и стал читать. И читал несколько часов. И потом стал приходить и читать регулярно, даже покупал что-то. Это очень важно — когда у людей происходит такой взрыв в голове своеобразный. Вот ради таких взрывов мы и работаем. Ради таких коммивояжеров, разносчиков пиццы, условно говоря. Для тех, кто с помощью книг открывает для себя какие-то абсолютно новые миры.

Страница новости

 

Есть ещё фантастика и учебная литература. И всё...