Ответ в темуСоздание новой темыСоздание опроса

> Кларк Сюзанна, Susanna Clarke
 рики Пользователя сейчас нет на форуме
Отправлено: 4.01.2016 - 17:30:20 (post in topic: 1, link to post #732981)
Цитировать сообщение Цитировать выделенный текст


Старший товарищ
Group Icon
Профиль
Группа: Privileged
Сообщений: 1502
Поблагодарили: 3145
Ай-яй-юшек: 2
Штраф:(0%) -----

Сюзанна Кларк

user posted image

Сюзанна Кларк родилась 16 ноября 1959 года в Ноттингеме (Великобритания), в семье священника методистской церкви. Ее детство прошло в странствиях по городам Северной Англии и Шотландии. В колледже Св. Хильды в Оксфорде Кларк изучала философию, политологию и экономику. Восемь лет она проработала в издательском деле, после чего в 1990 г. переехала в Турин (Италия), где в течение года преподавала английский в качестве иностранного языка руководителям компании «Фиат». В 1991 г. Кларк преподает английский уже в Бильбао (Испания).

В 1992 г. Кларк возвращается в Англию и в течение последующих десяти лет работает в издательстве «Саймон энд Шустер» в Кембридже в качестве редактора кулинарных книг. В 1993 г. она посещает уроки авторского мастерства Колина Гринленда и Джеффа Раймена. Выбор курсов Гринленда во многом обусловлен тем, что одним из любимых писателей Кларк является Нил Гейман, с которым Гринленд знаком лично. Один из рассказов Кларк («The Ladies of Grace Adieu») Гринленд посылает ее кумиру Гейману, который, в свою очередь, показывает его Патрику Гайдену. Все заканчивается тем, что рассказ оказывается купленным для антологии «Звездный свет» (1996) и Сюзанна Кларк дебютирует в качестве писательницы-фантаста.

За время работы в издательстве «Саймон энд Шустер» Сюзанной Кларк опубликованы несколько рассказов и новелл. Наиболее заметной из новелл стала «Мистер Симонелли, или Эльф-вдовец» («Mr. Simonelli or, the Fairy Widower»), номинировавшаяся в 2001 г. на Всемирную премию фэнтези (World Fantasy Award).

Успех к писательнице пришел с публикацией издательством Bloomsbury в 2004 г. ее первого романа, работа над которым велась более десяти лет. По словам Нила Геймана, «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» («Jonathan Strange & Mr. Norrell») является лучшим английским фантастическим романом, написанным за последние семьдесят лет. Высокий класс произведения подтверждается многочисленными номинациями на различные премии, присуждением Сюзанне Кларк в 2004 г. премии «Локус» за лучший дебютный роман, в 2005 г. премии «Хьюго», Всемирной премии фэнтези и Мифопоэтической премии. «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» издан более чем в тридцати странах. Права на экранизацию бестселлера приобретены кинокомпанией New Line Cinema, режиссером нанят Кристофер Хэмптон (Christopher Hampton).

В настоящее время Кларк живет в Кембридже и работает над новой книгой, события в которой разворачиваются через несколько лет после завершения истории Джонатана Стренджа и мистера Норрелла.

____________
Код
Доступно только для зарегистрированных пользователей
Цитата

27. Фэнтези - рассказ Сюзанны Кларк «Прощай - милость, или дамы из Грейс - Адьё», опубликованные в 1996 году, перевод Марины Клеветенко.
28. Фэнтези - рассказ Сюзанны Кларк «миссис Мабб», опубликованный в 1998 году, перевод Валентины Кулагиной-Ярцевой.


Post Link: _Антология - Путь волшебника
История о Джоне Аскглассе и углежоге из Камбрии

Это сообщение отредактировал рики - 19.10.2020 - 17:50:05

 


--------------------
Это неважно, что Вы - собака.
Важно то, что Вы человек.
PMПисьмо на e-mail пользователю
Bottom Top
 Поблагодарили за полезное сообщение: Iudushka, Lona, Элья, Ster
 рики Пользователя сейчас нет на форуме
Отправлено: 19.10.2020 - 18:49:05 (post in topic: 2, link to post #884872)
Цитировать сообщение Цитировать выделенный текст


Старший товарищ
Group Icon
Профиль
Группа: Privileged
Сообщений: 1502
Поблагодарили: 3145
Ай-яй-юшек: 2
Штраф:(0%) -----

Фантастический мир интерьеров Сюзанны Кларк
Автор: Лаура Миллер
Через пятнадцать лет после начала болезни, значительно приковавшей её к дому, знаменитая писательница представляет роман, создающий ощущение сюрреалистического течения жизни на карантине.

Последние 15 лет Кларк страдала от неуловимой изнурительной болезни. Писать книгу — это как путешествовать по воображаемому дому. Автор, будучи его единственным жителем, бродит из комнаты в комнату, подбирая мебель, исправляя несовершенства, достраивая флигеля там, где нужно. Частенько все это пространство кажется святилищем, храмом. Но иногда это скорее ветхая развалина, которая вместо денег потребляет время, или нагоняющий клаустрофобию особняк с привидениями, чьи неразрешимые проблемы почти что управляют разумом его создателя. Никто другой не может в полной мере войти в этот дом до тех пор, пока книга не выйдет в свет. И как только работа будет окончена, автор станет кем-то наподобие изгнанника: от всего опыта нахождения в этом вымышленном доме останутся одни только воспоминания.

Есть такие книги, в том числе романы, которые приглашают читателей навестить их миры снова и снова, и «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» Сюзанны Кларк , опубликованная в 2004-м, — одна из них. Роман, чье действие разворачивается в альтернативной версии Англии эпохи регентства, рассказывает о партнёрских отношениях между двумя волшебниками, которые со временем перерастают в соперничество. Выполненный как изысканная стилизация под точную и ироничную прозу Джейн Остин, произведение читается не столько как роман, сколько как фрагмент продолжающейся истории. И несмотря на то, что в книге более чем восемьсот страниц, она ощущается лишь небольшим фрагментом гораздо более масштабной придуманной реальности.

Кларк, которая родилась 60 лет назад в Ноттингеме, начала вынашивать идею в 1992 году, когда жила в Бильбао (Испания) и преподавала там английский, но затем бросила детективный роман, так как не могла определиться с его сюжетом и завязкой. В нашем последнем разговоре Кларк, которая сейчас живёт в коттедже в Дербишире (Англия), рассказала мне о том периоде следующее: «Я подумала, что больше не собираюсь этим заниматься. Я пыталась быть писательницей, но не смогла». Затем на несколько недель она слегла с болезнью, из-за которой чувствовала себя слишком уставшей, чтобы заниматься чем-либо. Тогда же в городском книжном магазине она купила издание «Властелина колец», чей автор, Дж. Толкиен, несмотря на все отличия от Джейн Остин, имел такую же способность втянуть читателя в свой вымышленный мир. «Это помогло мне справиться с болезнью, — сказала Кларк. — Я просто читала, и читала, и читала». Кларк решила попробовать свои силы в фэнтези, а именно вернуться к той самой истории о волшебстве на фоне английского пейзажа. Она почувствовала: чтобы все прошло успешно, необходимо вернуться в Великобританию.

Десять лет спустя «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» был опубликован. Причем сопутствующий этому успех просто поразил Кларк и её мужа, Колина Гринланда, романиста и критика. В 1981 за работу по научно-фантастической литературе он одним из первых получил докторскую степень Оксфордского университета. Пара ожидала, что роман будет заметен только в узких кругах. Гринланд сказал: «Мы думали, может, человек сто пятьдесят прочтут его и полюбят». Однако вместо этого книга одиннадцать недель пробыла в списке лучших бестселлеров по версии Нью-Йорк Таймс.

После того как в сентябре 2004 года Кларк в рамках издательского тура посетила 18 городов в США, издатель попросил её вернуться для последующего тура ещё по 9 городам. Гринланд в обоих случаях сопровождал жену. Друг пары романист Нил Гейман, который называет Кларк своим любимым ныне живущим писателем-фантастом и еще перед публикацией отозвался о «Джонатане Стрендже и мистере Норрелле» как о «безоговорочно самом прекрасном фантастическом романе, написанном за последние 70 лет», посоветовал Кларк и её мужу по почте отправить грязную одежду домой и по дороге купить новые вещи. «Вы не пробудете в отеле достаточно долго, чтобы к вечеру вам вернули постиранное белье, потому что ночью вы будете уже в другом городе», — сказал он. Рекламная кампания книги была потрясающей, но, по словам Кларк, «довольно стрессовой». Она добавила, что всегда чувствовала себя плохо, говоря эти слова, ведь многие авторы могли бы только мечтать о таком опыте, который она пережила.

К Рождеству рекламная кампания подошла к концу. Однажды в марте Кларк и Гринланд ужинали у друзей в гостях в другой части Дербишира, когда Кларк внезапно объявила, что ей нужно поехать домой и лечь в постель. «Она поднялась и отошла от своего кресла», — рассказал Гринланд. «И вместо того, чтобы обойти вокруг стола, вдруг вся согнулась. Затем она встала, прошлась по комнате чуть дальше и рухнула снова. Я помню, как стоял на коленях рядом, когда она лежала на полу». Он еще никогда не видел её такой слабой. И с тех пор Кларк больше не чувствовала себя полностью здоровой. Между тем, «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» продолжал процветать: по всему миру было продано уже больше четырёх миллионов экземпляров, а в 2015 году BBC снял по роману мини-сериал.

В этом месяце Кларк наконец публикует свой второй роман, «Пиранези». Последние пятнадцать лет она страдала от неуловимой, изматывающей болезни — по-видимому, это вернулось то мстительное заболевание, которым она немного переболела, находясь в Бильбао. Ей ставили различные диагнозы, включая болезнь Лайма, вирус Эпштейна-Барр и синдром хронической усталости. Наиболее постоянным симптомом для неё стала ошеломляющая усталость, которая сопровождалась мигренями, затуманенным состоянием и светочувствительностью, из-за которой, как и из-за тошноты, женщина ежедневно принимает медикаменты. Временами солнечный свет кажется ей «гнётом, нависшим тяжелым грузом», так что она довольно часто пребывает в затемнённой комнате. В поздние двухтысячные, когда болезнь переносилась наиболее тяжело, она была неспособна встать с кровати, переживая депрессию, социальную тревогу и агорафобию — боязнь открытого пространства. Во время таких эпизодов она иногда думала о любимой книге из детства — «Племяннике чародея» К.С.Льюиса, в которой из-за коварства злого колдуна двое детей потерялись в Лесу между Мирами — роще, состоящей из деревьев и маленьких озёр, через которые можно путешествовать в другие вселенные. Помимо всего прочего, лес — метафора библиотеки. Одно из мест, которое посещают дети — это город Чарн, пейзаж которого полон дворцов, но в котором совершенно отсутствуют люди. «Мне Чарн всегда нравился больше, чем Льюису», — сказала Кларк. Будучи в глубинах своей болезни, она сказала: «Мне кажется, что это довольно трудно, находиться на одной улице с другими людьми. Представлять, что я нахожусь в Чарне, что я одна в месте, подобном ему, а вокруг только нескончаемые здания и тишина… Мне кажется, это очень успокаивающе».

Каждый, кто читал обе книги, заметит схожие черты между Чарном и местом действия нового романа Кларк. В «Пиранези» повествование идёт от лица мужчины, который не помнит своего имени. Он проживает в неком месте, именуемым Домом: это огромная многоуровневая система длинных мраморных коридоров, соединенных вестибюлями и лестничными пролетами, поддерживаемых статуями. Нижние этажи Дома иногда затапливаются морской водой, а в верхние проникают облака, из которых проливается дождь. Средние этажи — это пристанище птиц, с которыми рассказчик частенько ведет разговоры. Он не в курсе, что за пределами Дома существует мир, и верит, что только пятнадцать человек вообще когда-либо жили, причем тринадцать из них уже мертвы. Он с любовью склоняется к костям умерших, которых когда-то знал, приносит им еду и напитки. Он питается рыбой, ракообразными и растительной пищей, которую собирает в подземном уровне Дома. Единственное живое существо, которое знает рассказчик — стильно одетый мужчина, прозванный им Другим. Другой изучает Дом, так как верит, что в нём хранится «Великое и Секретное Знание», которое дарует своему обладателю особенную силу, включая бессмертие, телепатию и способность летать. В свою очередь, Другой прозвал рассказчика Пиранези — это шутка, которую рассказчик не понимает, так как не знает о существовании остального мира, не говоря уже об итальянском художнике 18 века, прославившегося благодаря серии гравюр с изображёнными на них великолепными придуманными тюрьмами.

Лишение свободы, событие в дальнейшем остро знакомое для большей части жителей этого мира, долгое время было неотъемлемой частью жизни Кларк. Мы с ней общались в Зуме, и как только подготовились к общению, открыв карточных размеров окна на наших ноутбуках, она — в бронзового цвета кардигане, я — с массой отросших волос, уложенных в импровизированный пучок; она объяснила, что мягкий кожаный диван, на котором она сидит, и работы художника де Кирико на стене за ней составляют то место, где она проводит большую часть своего времени. Этот диван — всё, что мне удалось увидеть от коттеджа, уютного двухкомнатного местечка, которое Кларк с Гринландом приобрели в 2006 в качестве альтернативы своему основному дому в Кембридже. И хотя в течение последних пяти лет они все же навещали Кембридж, большинство своего времени супруги проводят именно в этом коттедже. Гринланд сказал мне, что для Кларк обрести спокойствие оказалось легче именно здесь, в окрестностях Дербишира. Он не водит машину, так что они пользуются службой доставки, и соседи тоже помогают с покупками.

Разговаривая с Кларк, я часто слышала, как Гринланд звенит посудой на фоне. Позже он сказал, что Кларк просыпается гораздо раньше него и несколько часов пытается писать, пока на это есть энергия. К полудню ей нужно отдохнуть, но даже утром её способность участвовать в таком, можно сказать, требовательном разговоре ограничена одним часом. Она не слишком распространяется о том, над чем сейчас работает, и даже немного скрывает, что вообще работает над чем-либо. «Она на диване со своим ноутбуком, — говорит Гринланд. — И я не знаю, играет ли она в игры, смотрит телевизионные программы, общается по почте или же работает. Мне этого не понять. Она в своем пузыре. Но что я знаю, это то, что долгое время она была слишком больна, чтобы писать. И вот, после этого она начала писать фрагментами». Многие из этих «кусочков», как их называет Гринланд, откладываются, чтобы затем их можно было включить в какие-то будущие работы. «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» отчасти написан в стиле, напоминающем Джона Обри — британского ученого, наиболее известного за свою серию небольших биографий «Краткие жизнеописания». В романе эти отрывки дополняются примечательными анекдотами, которые документируют историю английской магии с характерным сочетанием причудливости и пунктуальности девятнадцатого века. Одна такая история рассказывает о вылупившемся из зачарованного яйца цыпленке, который «вырос и впоследствии устроил пожар, уничтоживший почти весь город Грантем». Кларк пишет: «Во время пожарища можно было видеть, как птица утопает в пламени. Это обстоятельство позволило предположить, что птица являлась фениксом».

Хотя первые задумки и предшествовали заболеванию Кларк, она не бралась за интенсивную работу над рукописью до тех пор, пока симптомы не ослабли, что произошло только в последние несколько лет. Когда она проживала в Лондоне в свои двадцать, то однажды после вечерних занятий по произведениям Джорджа Луиса Борхеса к ней пришла идея об истории о двух людях, живущих в гигантском доме, который «насквозь продувает ветер». Один из персонажей должен будет исследовать его и сообщать другому всю полученную информацию. Все эти годы идея не покидала её, периодически возвращаясь, но Кларк так и не решила, что можно с этим сделать. Завершив «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла», она планировала написать другой роман, действие которого разворачивалось бы в той же вселенной, но пришла болезнь. И даже несмотря на частичное восстановление, перспектива взяться за работу над другой серьезной книгой, учитывая при этом необходимость обширного погружения в исследование истории 19 века, казалась ей непреодолимой. Так она и вспомнила о «Пиранези», который оказался гораздо более осуществимым проектом. «Долгие годы я была привязана к дому», — сказала она мне. «Все еще не думаю, что я тогда осознавала все эти отголоски» между пленением Пиранези и её собственным. «Как только я подошла к работе серьезно, вот тогда я их почувствовала».

Младшая сестра Кларк Кейт, социальный работник, и Гринланд использовали один и тот же термин, чтобы описать ее: «замкнутая». Старший ребенок методистского священника и его жены, Кларк росла в семье, которая переезжала каждые несколько лет. Кейт вспомнила семейную поездку в загородный коттедж, где она была «абсолютно напугана» ужасными историями, которые Сюзанна рассказывала ей о святых, изображенных на викторианских картинах на стенах. В результате многочисленных переездов семьи, по словам Кейт, ее сестра «всегда чувствовала себя немного не в своей тарелке». Как писательница, сказала мне сама Кларк, она чувствует себя более комфортно скорее в девятнадцатом веке, чем в настоящем.

Когда Кларк было тринадцать, семья переехала в Йоркширский город Брэдфорд, который попал в список самых плохих мест для жизни в Великобритании. Кейт описала город как бедный и «очень сырой»; Кларк в коротком эссе о Брэдфорде для «The Guardian» вспомнила стаю диких собак, которые бродили по этому району, и даже по школьным громкоговорителям объявляли, что нельзя покидать здание, пока собаки не уйдут. Хотя в Брэдфорде у нее наконец появились друзья и даже парень, она всегда чувствовала себя здесь чужой, и это укрепляло ее детскую склонность уходить в воображаемую внутреннюю жизнь, подпитываемую книгами и телевидением. (Сериал «Артур из бриттов», действие которого происходит в Средние века, был её любимым.)

Кларк приняли в Оксфорд, где она получала незаурядные оценки по курсу философии, политики и экономики. «Я собиралась заниматься историей, — сказала она мне. — Но в какой-то момент передумала и пришла к этому. И я не знаю почему». После окончания университета она устроилась на работу в книжное издательство. Затем, когда ей было уже под тридцать, она почувствовала, что ее личная жизнь пошла под откос и, подобно многим соотечественникам до нее, уехала в Италию в поисках более веселой жизни. Она вспоминала: «Одна из вещей, которую я обнаружила, отправившись за границу, заключалась в том, что такая волшебная, замечательная личная жизнь, которую, я думала, я должна иметь— с большим количеством друзей, парнем и выходами в свет — на самом деле была вовсе не тем, чего я хотела. Чего мне хотелось, так это сидеть в своей комнате и писать». После своего пребывания в Бильбао она вернулась в Англию, вынашивая зародыш «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла. Первоначально она планировала обозначить время ближе к концу девятнадцатого века, но ее близость к Остин вернула декорации к периоду регентства. «Я читала их, перечитывала и перечитывала, — говорила она о книгах Остин. — В этих шести романах я чувствую себя как дома». Она полагает, это потому, что «мир каким-то образом был более человечным в то время».

В ноябре 1993-го она принимала участие в недельном семинаре по научной фантастике и фэнтези, проводимом в Lumb Bank — здании в Йоркшире, которое когда-то принадлежало Теду Хьюзу. Гринланд был там одним из преподавателей. Каждый студент должен был представить историю, прежде чем семинар начнётся. Гринланд сказал тогда: «Помню, как открыл конверт — такой коричневый конверт — и принялся за коротенький рассказ. История называлась "Прощай, леди Грейс", автор Сюзанна Кларк, и я начал читать. Я подумал: что же это такое? Это потрясающе». Он позвонил своему второму преподавателю, который тоже видел рукопись, и они «ворковали» друг с другом о «Джейн Остен». «Как только семинар собрался, в его снежной, изолированной обстановке, Гринланд сразу почувствовал, что его тянет к Кларк, у которой было безмятежное овальное лицо фарфоровой камеи и занавес преждевременно белых волос. Но он старался не обращать на нее слишком много внимания и не выказывать никакого фаворитизма. «Я должен быть профессионалом, — сказал он себе. — И не только потому, что она самая талантливая писательница, которую я когда-либо встречал». На вечеринке в последний вечер семинара Гринланд наконец-то почувствовал себя свободным «монополизировать» ее, и у них начались отношения, которые никогда не заканчивались большим количеством редакционных советов от Гринланда. «На самом деле она не хотела, чтобы мы делали что-то еще, кроме как говорили "Да, пожалуйста, продолжайте"». Он не читал «Пиранези», пока Кларк не закончила свой первый черновик. Гринланд сказал, что ей нужно было только услышать «Да, это законченная вещь. Это не плохая вещь или неудачная попытка. Это уже книга». Переправить работу Кларк из того изолированного места, где она была создана, в окружающий мир было подобно отдыху для Гринланда. Захвативший его энтузиазм после «Прощай, леди Грэйс» толкнул его на то, чтобы отправить историю своему старому другу Гейману, при этом не говоря ничего самой Кларк. Гейману так понравилось написанное, что он, в свою очередь, поделился им с Патриком Нильсоном Хейденом, редактором Top Books, который к тому же специализируется на научной фантастике и фэнтези. Вскоре Хейден связался с удивлённой Кларк с предложением купить историю для включения её в сборник. Она посчитала этот опыт несколько тревожным, но продолжала вносить рассказы в последующие антологии Хейдена, пытаясь сформировать фрагменты, которые должны стать «Джонатаном Стренджем и мистером Норреллом». Она была склонна терять веру в свою способность закончить книгу, и даже в то, что работа вообще достойна своего завершения. «У меня был нервный срыв, — сказала она мне. — И раньше тоже случались срывы. Колин сказал, что сейчас мне стоило бы нанять агента».

Покойный Джайлс Гордон, легендарный сотрудник агентства Кертиса Брауна, согласился представлять ее интересы, прочитав всего три главы. К большому удивлению Кларк, он сказал ей: «Если бы я вас не встретил, то я бы предположил, что эта книга написана пожилым мужчиной». Он продал книгу в Блумсбери, Великобритания, дав авансом триста тысяч фунтов — еще до того, как Кларк закончила её. Когда я спросила ее, смогла бы она закончить роман без этого сочетания поощрения и обязательства, она ответила: «Возможно, что нет». Затем она добавила: «Мне, конечно, трудно поверить, что я бы закончила ее без Колина».

Начиная читать «Пиранези», читатель сомневается в том, что рассказчик понимает, в какой ситуации находится. Несмотря на убеждение Пиранези в то, что Дом — единственный знакомый ему мир, когда он путешествует от зала к залу, рассматривая статуи, размышляя об их значимости, то с лёгкостью использует в речи и другие названия — будь то улей, куст роз, горилла — и это несмотря на то, что сами по себе эти вещи отсутствуют в Доме. Он симпатизирует Другому и доверяет ему, однако вскоре читатель понимает, что это доверие неоправданно. Большинство времени Пиранези проводит в одиночестве, но он так счастлив, что современные люди могли бы даже ему позавидовать. В его глазах мир, в котором он существует, прекрасен и полон смысла; статуи, которые он изучает, и животные, с которыми он сталкивается, снабжают его необходимой мудростью, чтобы наметить для себя правильный путь вперед. «Мир чувствуется Цельным и Завершённым», отмечает он в блокноте, полученном от Другого. «И я, его Дитя, легко вписываюсь в него. Нет такой разобщенности, чтобы я должен был что-то помнить, но не помню, чтобы я должен был что-то понимать, но не понимаю». Ведь только тот, кто находится вне стен Дома, может понять, что он многого не понимает, а еще больше — и вовсе забыл.

Забытье длительное время было лейтмотивом произведений Кларк. В «Миссис Мабб», истории из «Прощай, леди Грейс», опубликованной в 2006 году коллекции, молодая девушка Венеция узнает, что ее возлюбленный связался с главной героиней, богатой вдовой, и исчез. У всех в городе было разное представление о том, где находится дом миссис Мабб, в частности, некоторые дети утверждали, что он находится «в глубине сада Билли Литтла», за «большой кучей капустных листьев». Каждый раз, когда Венеция пыталась следовать указаниям людей, ее обнаруживали спустя несколько часов исцарапанной и блуждающей по переулку или церковному двору, при этом она даже не помнила, как она туда попала. Конечно же, Королева Мэб — это фея, описанная Меркуцио в трагедии «Ромео и Джульетта» — крошечное существо, которое путает гривы лошадей и заражает умы спящих соблазнительными и тревожными снами. В «Джонатане Стрендже и мистере Норрелле» мистер Норрелл создает себе репутацию «практического мага», воскрешая мертвую невесту сэра Уолтера Поула, члена кабинета министров. Он делает это с помощью феи «с волосами цвета чертополоха». Как и все феи в романе Кларк, это существо тщеславно, капризно, аморально и опасно, особенно если вы с ним торгуетесь. В обмен на помощь мистеру Норреллу оно забирает половину жизни леди Поул, заставляя ее каждую ночь танцевать на балах в его мрачном замке. Эти ночные усилия оставляют ее истощенной и безрадостной в течение дня. Всякий раз, когда она пытается объяснить кому-нибудь причину своего истощения, слова, слетающие с ее губ, вместо этого рассказывают странные истории. И вот отчаявшаяся леди Поул «час за часом сидела, закутавшись в свою шаль, не двигаясь и не говоря ни слова», а вокруг нее собирались «дурные сны и тени».

Когда я заметила сходство между болезнью леди Поул и болезнью Кларк, она сказала: «Некоторые люди указывали мне на это — что, написав длинную книгу, в которой была описана болезнь девятнадцатого века, я заболела болезнью девятнадцатого века. Или что я написала длинную книгу, в которой было такое очарование, что потом я сама попала под это странное очарование. Это абсолютно правильно. Не стоит раздражать фей или писать о них,— пошутила она, — им это не очень нравится».

Фантастическая литература и фольклор полны сверхъестественных метафор для обозначения состояния человека, схожего с депрессией: начиная с дементоров в «Гарри Поттере» и заканчивая призраками из серии книг Филипа Пулмана «Тёмные начала». В обоих случаях эти сущности питаются душевными силами человека. Тот факт, что у Кларк был более ранний опыт с длительной усталостью, в Бильбао, делает ее описание бедственного положения Леди Поул, кажется, менее странным совпадением. Но мог ли тот случай в Испании быть хуже, чем она помнила? Меня поразило, что ее воспоминания о недавней, более продолжительной болезни не всегда оказывались верными. В 2006 году я ездила в Дербишир, чтобы взять интервью у Кларк для книги, написанной к серии о «Нарнии» К. С. Льюиса. В сопровождении Гринланда мы отправились в поход по живописным вересковым пустошам, посетили сады Чатсуорт-хауса, резиденции герцога Девонширского, и пообедали в одном из любимых пабов этой пары. Я и не подозревала, что она была больна. И все же в воспоминаниях Кларк это время — период беспомощности. Когда я напомнила ей обо всем, что мы сделали, и о том, как здорово она выглядела тогда, она была озадачена. После недолгой паузы она произнесла: «В таком случае, раньше все было не так уж и плохо».

Болезнь может искривлять время и искажать воспоминания, но когда она не слишком сокрушительна, то также может создавать те необходимые очаги одиночества, которые освобождают больного, позволяя им бродить по залам своего воображения. Кажется, именно так было с Кларк в Бильбао, когда она зачитывалась Толкиеном. Гринланд, который с младенчества страдал от тяжелой астмы и экземы и провел много лет в постели или в больнице, сказал мне: «Сюзанна — это тот человек, которому нужно научиться быть больным», то есть сохранять свою энергию и принимать пределы своих возможностей. То, что сначала кажется ограничением, иногда может предложить неожиданные перспективы. В 1885 году Роберт Льюис Стивенсон, у которого тоже было болезненное детство, опубликовал стихотворение «Страна кровати», рассказывающее об историях и приключениях, которые он придумал для игрушек, разложенных на кровати, где он был заключен, поскольку он— «великан великий и неподвижный» —проглядел все это. Когда я сказала Гринланду, что часы, проведенные им в детстве в одиночестве в постели, сделали из него читателя, а следовательно, и писателя, он согласился. «Я всегда читал, — сказал он. — Вот где была для меня жизнь. Это было в книгах».

Последнее ухудшение здоровья Кларк, однако, было таким стремительным, что не принесло никакой пользы для её творчества. Самый ужасный момент, говорил Гринланд, был «очень, очень тёмным — она была очень депрессивной, очень, очень злой и отстранённой от всех и всего». Она не могла выбраться из постели, чтобы пообщаться хоть с кем-нибудь, в том числе с Гринландом: «Это была полная противоположность той женщины, которую я когда-то встретил, которая была такой сильной, острой на язык, такой весёлой и яркой». Когда она была в таком состоянии, он занимался домом и присматривал за её бизнес-проектами.

Хотя врачи иногда характеризуют сочетания симптомов, похожие на те, что у Кларк, «пост-вирусными», она не может вспомнить ни одной вирусной инфекции до своего инцидента в 2005 году, и трудно не рассматривать шумиху и путешествия, связанные с публикацией «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла» в качестве его предвестника. Рекламные туры, по-видимому, нарушили хрупкое равновесие между одиночеством, которое способствует писательству, и требованиями шумного мира, который был так рад принять Кларк. Болезнь, словно мстительная фея, бросила ее в ложную версию уединения Пиранези — отравленное одиночество, где она была окутана дурными снами, тенями и страданием.

Кларк рассказала мне о нескольких вещах, которые привели к улучшению её состояния, а следовательно, сделавших возможным появление «Пиранези». В частной больнице в Хемел-Хэмпстед она пользовалась такими альтернативными способами лечения, как принятие биологически активных добавок, диета на органических продуктах и одной из версий гомеопатии. Она рассказала: «Люди говорят тебе: "Эй, не стоит идти на эти альтернативные методы лечения. Нужно придерживаться официальной науки". Но такие критики не смогли понять, что наука таким не занимается. Только эти люди смогли предложить мне хоть что-то. Похоже, у меня не было выбора, — продолжала она. — Либо так, либо никак».

В 2006 году Кларк нашла прогрессивную Англиканскую церковь в Кембридже, и духовно она чувствовала себя там как дома, чего никогда не было среди неодобрительного методизма ее детства. Кембриджская церковь была местом, сказала она мне, где «вас не осудят за то, что вы задаете вопросы или говорите: "У меня есть сомнения"». Это была церковь, которая привлекала людей, сильно пострадавших от других церквей. Наконец, в 2013 году она побывала на съемках экранизации BBC «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла». Она вспоминала: «Я была немного ошарашена тем, что все относились ко мне как к автору. Я так привыкла к мысли, что я — инвалид, или, как минимум, довольно больная женщина средних лет. Просто удивительно, что они не видели меня такой». Впервые за много лет она вновь смогла представить себя писательницей.

Пандемия, затронувшая так много жизней, расширила возможности Кларк. Она стала постоянной пользовательницей Зума, принимая участие в церковных онлайн-службах. Сюзанна начала писать короткие остроумные истории на духовные темы для церковной газеты. («Иисус разговаривал со многими женщинами, — гласит одна из последних, — и это одна из сделанных им вещей, которая обеспокоила людей».) Она может принимать участие в интервью, находясь на своем диване, в те промежутки времени, когда её энергия не расходуется слишком сильно. Также, из-за повсеместного нахождения людей дома, у Кларк не возникает требований для принятого в таких случаях рекламного тура. Она начала работу над новым романом — одним из тех, о котором она не против рассказать. Местом действия выбран Брэдфорд. «Это роман анти-ужастик», — сказала она. Что это значит? «В романах ужасов есть такая задумка, будто мир содержит в себе какой-то секрет, и этот секрет пугает». Кларк заметила: «Хотя на самом деле, не такой уж это и секрет». Каждый может посмотреть вокруг и увидеть это. «Значит, речь идет скорее о том, что в центре всего есть тайна или загадка, и это приносит радость».

«Пиранези» часто ощущается как книга о написании книги, где бесконечные залы — это версия безграничной и неуправляемой возможности произведения, которое еще не приняло форму, которую оно должно принять, если оно когда-либо будет доступно другим людям. Его рассказчик живет в каком-то сне, который затемняет правду о его прошлом и о его отношениях с Другим. Кларк сказала мне, что окружающая среда, которую она создала для своего главного героя, тоже была привлекательной для нее: «С одной стороны, там погибли люди, и это довольно суровая и опасная среда. Но с этими статуями, с этим классическим, упорядоченным миром, с этими бесконечными пейзажами, как у Пиранези, я нахожу это довольно красивым». Дом отражает ее пожизненное влечение к огромным, величественным, пустынным местам, таким, как Чарн Льюиса. Но когда она подошла ближе к концу романа, ей стало не по себе оттого, что она «заключена в скорлупу болезни, почти защищена». Она объяснила: «Через некоторое время болезнь становится своего рода защитой от окружающего мира». Закончив книгу, она сказала: «Я опасалась, что эта скорлупа расколется, и тогда мне придется выйти в мир».

В романе есть еще один персонаж — Пиранези прозвал его Шестнадцатым,— который пытался уговорить его прекратить пребывание в этой вечной иллюзии. В течение большей части повествования Шестнадцатый отсутствует, но его появление помогает рассказчику вспомнить ту жизнь, которую он оставил позади. К концу книги рассказчик решает, что среди статуй в доме больше всего Шестнадцатого ему напоминает фигура андрогина, «идущего вперед с фонарем в руках». Пиранези ощущает «огромную тьму, окружающую» эту фигуру, а также одиночество, «возможно, возникшее по собственному выбору, а возможно, и потому, что никто другой не был достаточно смелым», чтобы следовать за Шестнадцатым в лабиринты Дома, в попытке восстановить связь его одиноких обитателей с обычным миром. Это погружение в неизвестность было, как теперь понял Пиранези, «великолепным» актом. Роман заканчивается несколькими страницами позже. Его посвящение гласит: «Для Колина».
_____________________

Код
Доступно только для зарегистрированных пользователей


--------------------
Это неважно, что Вы - собака.
Важно то, что Вы человек.
PMПисьмо на e-mail пользователю
Bottom Top
 Поблагодарили за полезное сообщение: Элья, Ster



1 Пользователей читают эту тему (1 Гостей и 0 Скрытых Пользователей)
0 Пользователей:

Опции темы Ответ в темуСоздание новой темыСоздание опроса
 
  


Анклавы Клуба в социальных сетях:
Клуб любителей Аудиокниг - Твиттер  Клуб на ФейсБук  Клуб любителей Аудиокниг - наш канал на YouTube  Канал Клуба Любителей Аудиокниг в Телеграм